Круиз на краю бездны - Людмила Мартова

хочется ходить по пыльным усадьбам, а потом трястись в душном автобусе, то мы воспользуемся часовой остановкой, чтобы немного пройтись, а потом, пока теплоход пойдет в Рязань, примемся за дело. Эти туристы, ко всему прочему, еще и обед пропустят.

С террасы своего сьюта Орлов наблюдал, как экскурсанты сходят на причал, а потом гуськом отправляются на пешую часть своего сегодняшнего похода. Часы показывали начало десятого утра. Ну да, минут через пятьдесят теплоход с оставшимися пассажирами отчалит от пристани в Константиново и двинется в Рязань, где все участники круиза воссоединятся только после трех часов дня. Действительно, прекрасная возможность поработать в тишине и покое.

Детей на теплоходе было немного, учебный год еще не кончился, но тех, что присутствовали, родители, разумеется, потащили знакомиться с творчеством Есенина. Орлов улыбнулся. На его взгляд, именно в таких поездках навсегда вырабатывается стойкая аллергия ко всему «прекрасному». Приобщать детей к литературе и искусству нужно все-таки по-другому. Впрочем, откуда ему знать как, если у него у самого нет детей. И, наверное, уже не будет.

После плодотворного рабочего дня Лурье отобедал с неожиданным аппетитом. Настроение у него, похоже, улучшилось. По крайней мере, академик охотно шутил, раскатисто смеялся на весь ресторан и совершенно точно не боялся находиться в центре внимания.

За столиком они сидели вдвоем, потому что их сосед Павел как раз оказался в числе тех, кто на экскурсию поехал. Как и прилипчивый Константин Белов, все-таки подкарауливший их с Лурье, когда они ненадолго спустились на берег, чтобы размять ноги, и упросивший сделать совместную фотографию на фоне теплоходного колеса с логотипом.

– Знакомым буду показывать, – горделиво сообщил Белов. – Все, Нинка, хватит щелкать. Мне столько дублей не надо. Потом в других локациях еще фотографий сделаем.

Пухленькая веселая девушка с готовностью протянула ему телефон и повернулась к стоящей неподалеку с недовольным выражением лица подруге.

– Держи, Костик. Вера, пойдем.

После обеда Лурье решил немного вздремнуть, и Орлов остался предоставлен самому себе, не очень представляя, чем ему заняться. Он катастрофически не умел сидеть без дела и просто отдыхать. Скоро теплоход подойдет к Рязани, и можно будет снова ненадолго сойти на берег. А пока что прикажете делать? Он дошел до бара, сел за стойкой, взяв 50 граммов коньяка. Никогда он не пил сразу после обеда.

– Скучаем?

И вновь Орлов не заметил, что стал объектом женского интереса. Правда, теперь рядом с ним стояла не Таисия Ермолаева, а скуласто-бровасто-губастая красотка, пытающаяся обратить на себя внимание с первых же минут путешествия. Точнее, красоток было две. Орлов все время их путал, настолько они похожи.

– Нет, я никогда не скучаю, – честно признался Орлов и отвернулся, давая понять, что на разговор не настроен.

Но красотку оказалось не так-то просто смутить.

– Муза.

– Простите, что?

– Я – Муза!

Ему снова стало смешно. Стоящая перед ним девушка олицетворяла собой все то, что он терпеть не мог в женщинах. В том числе и глупость.

– Каллиопа, Эвтерпа или Талия? А может, Эрато?

Красотка смотрела на него так, словно он был больной, и она только сейчас об этом догадалась. Названные им имена ничего ей не говорили.

– Я уточняю, какая именно муза? – пояснил Орлов. – Их, как известно, было девять. Про Уранию и Клио я даже не спрашиваю. Но, может быть, хотя бы Терпсихора или Мельпомена? Или, упаси господь, Полигимния?

– Муза – это мое имя. – Девушка обиженно надула губки. – И нечего обзываться. Полигамния, надо же… Я, по-моему, не давала вам повода упрекать меня в неверности.

В этом месте она послала Орлову полный лукавства взгляд, в котором читался откровенный призыв. Он не выдержал, расхохотался.

– Полигимния – это муза пантомимы и гимнов. А не то, что вы подумали. Но вы не расстраивайтесь. У вас действительно очень красивое имя.

– Да? Вы так считаете? Мне все так говорят, – обрадовалась красотка. – Многие мужчины сразу восклицают: «У меня теперь есть своя муза». Так прикольно.

– Я уж как-нибудь обойдусь без музы, – заверил ее Орлов. – А подругу вашу как зовут?

– Клавдия. – Девица вновь надула губки. – А она вам что, больше нравится?

– Нет, – чистосердечно признался Орлов.

Девица обрадовалась:

– Вот и чудненько. Тогда, может быть, вы меня угостите коктейлем?

– Нет, не может быть. – Голос Орлова был полон раскаяния. – Муза, дело в том, что я очень занят. Мне нужно работать.

И он позорно бежал, скрылся из бара, оставив на стойке бокал с коньяком, который едва пригубил. Нет, не умеет он отдыхать. Катастрофа, если подумать.

В одном из номеров, с табличкой «328», была чуть приоткрыта дверь. Орлов не собирался подслушивать, но, проходя мимо, невольно услышал то, что заставило его замедлить шаги.

– Ты же понимаешь, что это яд? – спрашивал мужской голос, такой старческий, чуть надтреснутый.

Орлов вдруг подумал, что академик Лурье, в прошлом году отметивший восьмидесятилетний юбилей, голос имел звонкий, задорный, хорошо поставленный. К примеру, по телефону его, если не знать, с кем разговариваешь, вполне можно было принять за ровесника самого Орлова. Человек за приоткрытой дверью по голосу представлялся седовласым старцем, согбенным и едва двигающимся. Ивану вдруг стало любопытно на него посмотреть. В ресторане он никого подобного не видел.

– Прекрасно понимаю. И что с того? – немного нервно отвечал голос женский. Определить по нему возраст Орлов не смог.

– Всего двукратное превышение рекомендованной дозы – и все. Летальный исход. Это нельзя пускать на самотек.

– Я ничего никогда не пускаю на самотек, и уж тем более такое серьезное дело, как это.

– Я понимаю, ты устала. Она тебя измучила. Но я тебя умоляю, потерпи еще немного. Мы что-нибудь придумаем.

– Да ничего мы не придумаем. – В женском голосе теперь сквозила безмерная усталость. – Мы уже опробовали все, что смогли. Осталось только одно…

Говорящая дама вдруг замолчала, оборвав себя на полуслове.

– Кстати, а где она? Тебе не кажется, что ее слишком долго нет?

Послышались быстрые шаги, приоткрытая дверь распахнулась на всю ширь, из каюты выскочила женщина лет сорока пяти – пятидесяти, с короткой, чуть взлохмаченной стрижкой на начинающих седеть волосах и без капли косметики на довольно напряженном лице. Чуть не врезалась в застывшего посредине коридора Орлова.

– Вы кто? Вы что здесь делаете?

– Иду в свою каюту. – Иван состроил гримасу скуки и бодрым шагом направился к своему сьюту.

Женщина, тяжело дыша, бросилась по коридору в противоположную сторону, ту, откуда Орлов пришел. Интересно, кого она потеряла. В этот момент открылась другая дверь, та, что вела на палубу, и в коридор вплыла Анна Михайловна Быстрова. С экскурсии