Человек с одним из многих лиц - Макдоннелл Куив

Из глубокой задумчивости Пола вывел вновь завибрировавший телефон. Ну точно! Пасхаль Кларк решил достать его хуже кровавого поноса. Пол подошел к стойке и поднял аппарат. Номер незнакомый.

— Алло.

— Поли?

— Да.

— Беги!

Поскольку Пол морально готовился делиться мыслями с назойливым менеджером среднего звена, услышанное сбило его с толку.

— Кто…

— Нет времени объяснять. Если хочешь жить — БЕГИ!

— Но… Что?

Соединение разорвалось.

— Алло? Ал…

Две мысли пролетели в голове Пола. Во-первых, он вдруг понял, кто ему звонил. Взгляд рефлекторно вернулся к фотографии команды на каминной полке. Вот он, долговязый подросток с плохо подогнанными конечностями, гримасничающий в последнем ряду, шестнадцать лет и целый мир назад. Пол не сразу узнал этот голос, поскольку они не разговаривали уже несколько лет. В короткой паузе между размышлениями вспыхнуло сразу несколько сложных эмоций. А потом их смыло, когда ударила вторая мысль.

Очень простая мысль.

Он должен бежать.

Глава тринадцатая

— Кто еще об этом знает?

Детектив-инспектор Джимми Стюарт спокойно смотрел через стол на Веронику Дойл и не отвечал на ее вопрос. Дойл занимала какую-то непонятную должность в Министерстве юстиции. Ей было немного за тридцать, черные волосы собраны в тугой пучок, длинная шея, дерзкий милый носик. В целом Стюарт был помешан на женских милых носиках. На таких, например, каким обладала его многострадальная миссис Стюарт. Каждый вечер, независимо от того, как поздно он возвращался домой, она просыпалась и спрашивала, как у него дела. Он всегда отвечал «хорошо», а потом целовал ее в лоб, в губы и, наконец, в этот милый носик-пуговку. Этот, так сказать, личный ритуал являлся важной скрепой их тридцатишестилетнего брака. Мысли о жене вызвали у Стюарта легкую улыбку в этот во всех отношениях дерьмовый день.

Однако нос Вероники Дойл ему нравился гораздо меньше — главным образом оттого, что она пыталась совать его не в свои дела.

— Мне повторить вопрос? — спросила она.

— Я бы не отказался, если бы вы задали его чуть-чуть повежливее, — ответил Стюарт.

Уилсон заерзал в кресле, словно пытаясь отстраниться от него подальше. Возможно, паренек не отличался умом, но даже у него хватало мозгов держать рот на замке в присутствии таких людей.

— Ну ладно, хватит валять дурака, Стюарт! — раздраженно воскликнул мужчина, сидевший справа от Вероники Дойл.

Это было еще одно примечательное лицо: помощник комиссара по оперативным вопросам — сам Финтан О’Рурк. Пользующийся уважением среди простых полицейских и, по всеобщему убеждению, давно достойный возглавить настоящее дело, он немало помог комиссару в самый сложный период, когда полтора года назад ее только-только назначили на должность. О’Рурк был всего на семь лет моложе Стюарта, но на вид ему было трудно дать больше двадцати. В молодости он активно занимался бегом на дальние дистанции. Наверняка он больше не участвовал в марафонах, как раньше, но явно держал себя в форме. В ухоженных темно-каштановых волосах мужчины почти не просматривалась седина.

За годы службы их пути пересеклись не раз. Фактически именно Стюарт устроил Финтану экскурсию по участку в первый день его службы в Клондолкине[34] в качестве новоиспеченного детектива. Недавно вырвавшийся из деревни, совсем молокосос, уотерфордский[35] парень обладал той смесью нервозности и высокомерия, которой отличаются все молодые карьеристы, впервые получившие полицейский значок. Стюарту он показался забавным. Но вновь столкнувшись с О’Рурком через пару лет, он с трудом его узнал. Может, его и забросило на самую глубину, но он научился там плавать с непринужденностью новорожденной акулы. Последующее восхождение О’Рурка по служебной лестнице отличалось стремительностью ракеты. Его вера в превентивные методы обеспечения правопорядка попутно сломала кому-то большую игру и сделала его героем среди рядового состава. Возможно, в политике он разбирался лучше, чем в оперативно-разыскной деятельности, но в полиции даже такие навыки находят свое успешное применение.

— Почему бы тебе просто не ответить на вопрос, Джимми? — спросил О’Рурк. — Что у тебя на уме?

— Что ж, помощник комиссара О’Рурк, сэр. Вот, что у меня на уме: как вам хорошо известно, в любом расследовании убийства решающее значение имеют первые двадцать четыре часа. Однако в последние три из них мне и моему коллеге было приказано сидеть сложа руки и ничего не делать, пока вы не прибудете к нам — после произнесения речи на полицейском параде в Темплморе. Затем нас позвали на совещание — простите, на «неофициальную беседу без протокола», — где со мной, как с идиотом, разговаривает дама, которая, если я не очень сильно ошибаюсь, даже не является сотрудником «Гарда Шихана»[36]. — Дойл бросила на него убийственный взгляд. — Более того, мне кажется, упомянутая персона собирается поставить под сомнение честность некоторых моих коллег-офицеров. Вот что в основном занимает мои мысли, сэр.

— Я возмущена этими замечаниями, — сказала Дойл.

— Это хорошо, — ответил Стюарт, — потому что в противном случае я бы решил, что вы поняли мои слова неверно.

— Ну все уже, хватит, — вмешался помощник комиссара О’Рурк. — Джимми, ты высказал свою точку зрения — как всегда с минимумом такта, — и мы тебя услышали.

Посмотрев на свою парадную фуражку, которая лежала на полированном столе в комнате для совещаний, примыкавшей к его кабинету, О’Рурк вздохнул. Затем оглянулся, словно желая в третий или четвертый раз убедиться, что жалюзи закрыты и никто за ними не подсматривает.

— Во-первых, Джимми, из того, что ты доложил, следует, что смерть наступила в результате комбинации естественных причин и вызванного ими стресса. Так что вряд ли это можно квалифицировать как расследование убийства.

— Если только за этой смертью не последуют другие, — ответил Стюарт с большим, чем хотел, нажимом.

О’Рурк бросил на него предостерегающий взгляд. Стюарт почувствовал, что Уилсон отодвинулся от него еще дальше. Должно быть, одно его полужопие уже висит в воздухе, подумал детектив-инспектор.

— Вполне справедливо, — продолжил О’Рурк. — Но ты же понимаешь, во что мы вляпались, Джимми. Нравится нам это или нет, но в ближайшем будущем дело грозит пиар-катастрофой, если мы не справимся с ним ради спокойствия всех заинтересованных сторон.

Стюарт подавил желание закатить глаза. То, что говорил О’Рурк, было вполне справедливо. Но детектива возмущало, что они сочли необходимым разъяснять это ему.

— Возможно, детектив-инспектор Стюарт пожелает отойти в сторону, если он…

Поднятием руки О’Рурк одновременно прервал и Дойл, и уже собиравшегося разразиться ответом Стюарта.

— Это не вам решать, Вероника, и я бы хотел, чтобы вы это запомнили. — Дойл развернулась к нему так резко, словно получила пощечину, но не сводивший глаз со Стюарта О’Рурк этого не заметил. — Детектив-инспектор Стюарт — прекрасный офицер, и я полностью уверен в его компетентности.

Дойл беззвучно открыла и закрыла рот.

Умный мальчик, подумал Стюарт. Опытный интриган О’Рурк всегда знал, как вернуть кого-то в дело, если в этом возникала необходимость.

— А теперь, Джимми, если мы закончили перекидываться какашками, то предлагаю продолжить. Кто знает о настоящей личности мистера Брауна?

— Насколько мне известно, Саманта из морга, криминалист Джерри, откатавший отпечатки пальцев, и дежурный сержант Мойра Кларк, видевшая результаты экспертиз.

— И они…

— Были сразу уведомлены о неразглашении. Все понимают, как важно хранить молчание.

— Хорошо.

— Я покопался в архиве. Насколько можно судить, у Ящера Макнейра осталась одна живая родственница — дочь. По нашему предположению, она до сих пор живет в Талле[37]. Я попросил местных патрульных съездить по адресу. Они понятия не имеют зачем. Я сказал, что просто сверяю картотеку.