Конец света состоится при любой погоде - Елена Филипповна Архипова

непонимающее и одновременно хитрое выражение лица, словно у умершей грешницы, которой вместо ада в небесной канцелярии по запарке выписали подорожную в райские кущи. Похоже, такое внимание к простым наркоманкам было весьма нестандартным для цыганского района, и от нехорошего предчувствия у меня заныло в груди. Но отступать было некуда, и я шагнула за Любаней.

Внутренности особняка толстого Яна оказались столь же восхитительны, сколь и безвкусны. Этакий восточный дворец пузатого Гарун-аль-Рашида. Коврами только что не были увешаны потолки, от блеска многочисленных хрусталей болели глаза, во всех углах круглилась мебель в стиле ампир вперемешку с серебристыми параллелепипедами бытовой техники, но в то же время там и сям валялись на полу какие-то замусоленные фантики, драные цветастые тряпки, а в атмосфере витал неуловимый запах грязных носков и почему-то свиного пойла. Я непроизвольно прикрыла нос рукой. Где-то в дальних комнатах беззаботно визжали и смеялись невидимые цыганята.

– Сейчас Марина принесёт вам всё, что нужно, – сказал Ян и обратился ко мне: – А ты, девочка, кто? Откуда будешь?

– Она не колется, Ян, – с заискивающей улыбкой быстро сказала Любаня, – это моя подруга Ленка, брата своего ездит по точкам ищет, того неделю уже дома нет.

Толстый Ян понимающе покивал.

– А хорошая ты какая… Деньги-то твои?

Я молча кивнула, памятуя наставления Любани. А та всё гнула своё, хихикая китайским тоненьким смехом и только что не кланяясь:

– Ян, а Наташка где? Заболела, что ли?

Хозяин нахмурился, и взгляд его стал свинцовым:

– Плохие люди приходили позавчера, обыск делали. Нашли кое-что, Наташу забрали. Марина плакала, жалела девушку. Она нам, как родная, была. Порядок любила. Без неё сидим сейчас голодные, чёрствыми бутербродами питаемся.

Я с сомнением поглядела на его бурдюк, подумав, что такого борова можно голодом морить несколько месяцев, и это на нём никак не отразится. Ян перехватил мой взгляд и снова спросил:

– А ты, Леночка, с родителями или с братом живёшь?

– С братом.

– Бедная… Такая хорошая, а брат – наркоман. Хочешь, в дом тебя к себе возьму? Девушка нам нужна, Марине помогать. Если сама этим делом не увлекаешься – брата будешь обеспечивать. У меня товар хороший, подруга твоя подтвердит.

Любаня с готовностью покивала. Лицо её выражало дикое разочарование, даже синяки побледнели – видно было, что она и сама не прочь пойти в услужение сюда. А я глянула в маслянистые глаза Яна, сразу прочитала в них весь его интерес ко мне, представила, каким рыхлым и склизким от пота должно быть его тело. Меня передёрнуло, но внешне я никак себя не выдала и невинно проблеяла:

– Мне брата сначала надо найти… Может быть, знаете? Он старше меня на десять лет, друзья его Толей Грифом зовут.

– Знаю, – кивнул Ян, – только в нашем районе он редко появляется, давно его не видел. А что, у вас в Кировском ты его не нашла? Там тоже наши торгуют, он обычно у них берёт.

Я развела руками и растерянно улыбнулась. Кровь толчками забилась в висках от нежданной удачи: есть, есть ниточка!

В это время откуда-то из лабиринта комнат вывернулась Марина с маленьким газетным свёрточком в руках, подала его Любане. Та благоговейно приняла дурь и начала пятиться к выходу. Мне удалось рассмотреть Марину поближе, и я поняла – не такая уж она и старуха, где-то в возрасте моей матери. Я попрощалась и пошла следом за Любаней. Ян пыхтел сзади, потом тихо, но отчётливо проговорил:

– Если Толик появится, скажу, что его сестрёнка искала. А как надумаешь, Леночка, – приезжай. Деньгами не обижу. Ну, иди…

Всё то время, пока он шёл и умасливал меня, его пухлая рука большим похотливым червяком безостановочно ползала по моей спине от затылка до поясницы. Я кубарем вылетела за ворота.

Любаня была счастлива обретением кайфа, но для видимости шла и ворчала на цыганского наркобарона:

– Наташку им жалко… Суки! Сами упекли девчонку и жалеют, гадская порода. А Ян-то глаз на тебя положил, свинья жирная. Любит наших девочек. Ну ничего, сейчас до пацанов добежим, может, с ними вместе на хату поедем…

– Люб, а точки в Кировском ты хорошо знаешь? – спросила я, всё ещё обдумывая свалившуюся на меня информацию.

– Не, я здесь обычно беру или в общагах на бульваре. Но если ты хочешь своего демона в Кировском поискать… Ольга! Ломимся кто куда – мусора едут!

Извращенец в погонах

Задумавшись, я не сразу отреагировала на её слова, а когда опомнилась – Любани рядом со мной уже не было. Исчезла моментально. Недоумевая, чего она так испугалась, я посмотрела по сторонам. Из-за угла в мою сторону приближалась вишнёвая иномарка, никаких полицейских машин видно не было. Вообще улица была пустынна, даже давешняя группка молодых наркоманов куда-то рассосалась. Чего моя случайная подруга упорхнула испуганной птахой – не понять.

«Тойота» остановилась рядом со мной, скрипнув тормозами. Дверца приоткрылась. В салоне сидел молодой, может, года на три старше меня, мужчина и радостно улыбался, как будто мы встретились после долгой разлуки.

– Ну, садись, – сказал наконец он.

– Чего это? – не поняла я и подалась было в сторону, но цепкая накачанная рука больно ухватила моё запястье.

– Не поняла, что ли, овца? В машину ко мне села быстро! – всё так же улыбаясь проговорил мужчина и нетерпеливо дёрнул меня к себе.

Я растерянно оглянулась, инстинктивно ожидая помощи. Но на этой улице, похоже, больше никто уже не жил, даже воробьи в кронах тополей заткнулись на всякий случай. Я возмущённо передёрнула плечами, но всё-таки, чтобы не нарываться, села в «Тойоту», на заднее сидение. Щёлкнули блокировочные замки, перекрывая мне путь наружу. Мужчина мягко тронул автомобиль и покатил мимо цыганских замков.

– Тебе чего надо от меня? – прямо, без реверансов спросила я.

– Это я буду тебе вопросы задавать, а не ты мне, дура, – беззлобно сказал мужчина и, не оборачиваясь, сунул мне под нос раскрытое служебное удостоверение.

Я обалдела, а вдвойне обалдела потому, что в быстро мелькнувших перед глазами корочках ухватила-таки фамилию «Беляков», которой, как мать – непослушного ребёнка, пугала меня Любаня.

– Уяснила, пташка, кто я такой? – ласково поинтересовался Беляков. – Ты, видать, новенькая тут, потому что вся ваша наркоманская шелупонь меня знает и сразу щемится кто куда. Комедия! Сейчас и с тобой мы ближе познакомимся: доедем до Заводского райотдела, досмотр произведём, поглядим, что у тебя с собой, протокольчик наваяем.

Я подумала, не припугнуть ли его тем, что я лично знаю Кацмана, всё-таки тот для него – вышестоящее начальство, потом решила не делать этого: не дай бог мент свяжет мои приметы с делом Градова и убийствами последних дней. Тогда мне точно не вывернуться. И я, сделав умильное личико, ласково попросила:

– Слушай, а тебе зачем это надо? Давай договоримся по-хорошему, и ты меня отпустишь. Тебя как зовут? Такой парень симпатичный и такой сердитый. С женой поругался, что ли?

– Нет у меня жены. И не было никогда. А сердитый потому, что зла не хватает видеть вас. Ползаете по жизни, как тараканы, гадите только! Нация и так вымирает, а от вас – помощи государству никакой: такую же нищету и наркоманов плодите да воруете всё, что плохо лежит. Вылечить вас невозможно, зато изолировать – в моих силах, и я это делал и буду делать.

– Вон