Кукла Коломбины - Елена Дорош

На следующий день Нюрка пристала к тятеньке с вопросами о Лурье. Раз композитор, значит, личность известная. Просила разузнать и немало удивилась, когда тот, поначалу отбрыкивавшийся от нее, нехотя сообщил, что никакой он не Артур и не Лурье. Зовут того щеголя Наум Израилевич Лурье, еврей из местечка с чудным названием Пропойск, что в Могилевской губернии. Числится композитором, хотя окончил коммерческое училище. В консерваторию, правда, поступил, но вскоре бросил за ненадобностью. Выяснилось кое-что и о связи его с Ахматовой. Оказывается, они знакомы еще со времен «Бродячей собаки», где Лурье подвизался тапером.

– «Бродячая собака» по нашему участку проходила, приходилось заглядывать, – объяснил тятенька свою осведомленность.

Нюрка сразу заподозрила, что Лурье с Ахматовой не просто знакомы. Этот с фальшивой фамилией «просто так» быть знакомым с красивой и в особенности знаменитой дамой не мог. Уж больно глазки у него масленые, а рот улыбчивый и лукавый.

Живет с Ольгой, а смотрит на Анну.

Мог ли он иметь отношение к тому, что возле каждого трупа появляется кукла Судейкиной?

Вдруг милашка Судейкина ему надоела и он придумал такой способ от нее отделаться? Подкладывает ее кукол, чтобы на нее подозрения навести.

Надо бы разузнать, был ли Лурье в Риге в марте тринадцатого, когда застрелился Всеволод Князев. А то, что он мог оказаться рядом с Лохвицким и Говорчиковым, и так ясно.

Вычурный Кузмин

В зале, который тут назывался «Таверна», весь вечер веселилась компания во главе с отвратным с виду мужичонкой, которого все звали Мишкой, а иногда по фамилии – Кузмин. Одет он был по-скоморошьи: кумачовая рубаха, красные сапоги с серебряными подковами, что-то вроде армяка сверху, а волосы подстрижены, как у извозчика – в скобку. При этом говорил он все больше про античную культуру и эллинистическую Александрию. А когда проходил мимо Нюрки, направляясь в уборную, от него так несло духами, что та чуть не чихнула – сильно садануло в нос.

Сам плюгавенький, а вел себя со всеми, как главный. Нюрка только диву давалась. Рядом с Кузминым сидел томный красавец с пухлым капризным ртом по имени Юрий, напротив – пожилой господин с дамой. Пили шампанское, а ели судака да квашеную капусту.

Чудно́.

Впрочем, компания эта не привлекала Нюркиного внимания, пока в ресторане не появилась Ольга Судейкина. Они с Ахматовой сидели в другом зале, но вскоре плюгавый Мишка встал и на нетвердых ногах отправился прямиком к ним.

Нюрка насторожилась.

Дамы приветствовали Кузмина улыбками, но отчего-то показалось, что подошедшему они не рады. Вскоре выяснилось почему.

Вначале они разговаривали довольно мирно – особенно старалась быть любезной Ольга, – но вдруг голоса зазвучали пронзительно, и даже со своего места Нюрка расслышала произнесенное Кузминым имя – Всеволод.

Подействовало это как удар бича. Ольга дернулась и беспомощно оглянулась на Ахматову. Анна что-то сказала и отвернулась от Кузмина. Тот скривился и произнес, глядя на Ольгу:

– Lui aussi voulait cacher son crime.

«Он тоже хотел скрыть это преступление», – перевела Нюрка.

Она хотела было подсунуться к ним, но тут до ее ушей донесся крик Данилыча. Пришлось мчаться на зов.

Главного повара звали Жорж Даниэль, родом он был из Прованса, но в России его сразу прозвали Данилычем. Русское отчество не слишком подходило французу, но он привык и отзывался на него охотно. По характеру Данилыч был человеком мягким, голос повышать не любил, поэтому и слушались его из рук вон плохо.

Сейчас его крик был слышен даже в зале, и Нюрка поняла: случилось нечто ужасное.

Конечно, то, что происходило за столиком Судейкиной, гораздо важнее, но не отозваться она не могла: работает тут все же.

Кричал Данилыч на Тимофея, и это было действительно из разряда невообразимого. Повар побаивался старшего официанта, зная, что тот может наябедничать управляющему, который приходился Тимофею свояком.

Кто такой «свояк», Данилычу было неизвестно, но слово неприятное, потому от официанта именно неприятности и ожидались.

Обращался к Тимофею повар по-французски, причем тараторил так, что Нюрка, хорошо владевшая языком, различала лишь половину. Однако суть уловила: Тимофей по неизвестной причине не убрал в ледник кремовое пирожное, которое, если его немедленно после печи не охладить, расползалось в неопрятную кучку, похожую на… известный продукт человеческого индивидуума.

Тимофей бессвязных речей Данилыча не понимал, только все утирался от брызжущей изо рта повара слюны и хлопал ресницами. Нюрка, не сдержавшись, хихикнула и тут же зажала рот ладошкой.

Спасать Тимофея она все равно не собиралась. Зря кинулась, пропустив, возможно, что-то важное. Ругая себя всякими словами, она вернулась в зал и устроилась поближе к столику Кузмина.

В зале было шумно, поэтому подглядывать еще можно, а подслушивать затруднительно. Пару раз она пыталась подлезть и разобрать хоть что-то, но не получилось: уж очень заметно.

Однако в конце концов ей повезло. Кузмин с приятелем Юрием вышли из зала на свежий воздух.

Нюрка выскользнула следом и присела за дверью.

– Все-таки Судейкин поросятка, – небрежно кинул Михаил. – То просит жену спрятать у себя его любовницу, которой будто бы угрожает муж, то устраивает Ольге сцены ревности прямо на улице.

– Недавно в театре у Суворина они были втроем. Сергей привел и Ольгу, и Веру. Были веселы. Однако Ольга живет с Лурье.

– И кому это мешает? Ты сам сказал: были веселы.

– Не понимаю, Михаил, кого из них ты ревнуешь? Ольгу или Сергея?

Кузмин засмеялся.

– Брось, милый! Все давно в прошлом!

– По твоему тону можно решить иначе.

– Ну хорошо. Сказать по правде, Судейкина – или теперь правильно называть ее Глебова – меня немного раздражает.

– Немного?

– Ах, не цепляйся к словам, jaloux!

Снова послышался смех, теперь уже обоих, и Нюрка едва успела сбежать по ступеням вниз, как сзади послышались шаги спускающихся мужчин.

Из разговора не все было понятно, кроме того, что Михаил Кузмин недолюбливает Ольгу. И это еще слабо сказано! Она вспомнила взгляд, который Кузмин бросил на Судейкину. От такого можно в камень превратиться! Но почему Юрий сказал, что он ее ревнует. К кому? К ее мужу? А сам Юрий? Кузмин назвал его ревнивцем. Что имелось в виду?

Со всем этим придется разобраться.

Александр позвал ее собирать со столов грязную посуду. Проходя мимо Ахматовой и Судейкиной, она услышала, как Ольга сказала о ком-то:

– Это он виноват! Убийца-арлекин!

Убийца! Это интересно! Кого же она имеет в виду? Уж не вычурного ли Кузмина?

После работы ее снова провожал Николай. И снова им было хорошо и интересно