Во всем виноваты кувшинки - Анна Васильевна Дубчак

большая вероятность того, что она все-таки реально совершила убийство и что это за ней могли прийти, она была почему-то относительно спокойна и откуда-то знала, что пришел Игорь.

Сплюнув мятную пену в раковину и ополоснув рот, она вытерла лицо полотенцем, надела домашние штаны, майку и подошла к двери.

Да, это был Игорь. Она теперь уже и не знала, плакать ей или смеяться. Состояние было близкое к истерике. Часы показывали половину девятого утра. И он уже здесь. Интересно, как он добирался из Марфино: на электричке или на такси?

Она распахнула дверь и почувствовала, как губы ее, словно по команде, растягиваются в широкую улыбку.

– А… Это ты?! Сколько лет – сколько зим. Где пропадал?

– Да по делам ездил… – ответил Игорь неуверенно.

Выглядел он растерянным, волосы его, густые, волнистые, которыми Мила всегда восхищалась и любила проводить по ним рукой, лаская, теперь торчали в разные стороны, надо лбом и на висках были мокрыми, да и по лицу струился пот. Нос, красивый, крупный, почему-то на кончике побелел. И над верхней губой, темно-красной (у него вообще необычный для мужчины красноватый цвет губ), тонкой полоской выступили бисеринки пота.

Красная трикотажная футболка под мышками потемнела. А джинсы висели на нем синим мешком. Словом, выглядел он ужасно. Какой-то неприбранный, грязноватый. И совсем некрасивый! И почему она раньше этого не замечала?

– Пустишь?

– Да куда же я денусь-то? – ухмыльнулась она. – Проходи.

И тут, чтобы прямо с порога унизить его, сказала:

– Что-то ты немытый какой-то… От тебя пахнет…

Она знала, что он от злости даже зубами заскрежещет. Игорь, не в пример другим мужчинам, был на редкость чистоплотным. Мылся подолгу, мог просто часами намываться, приводить себя в порядок. Следил за своей одеждой, чтобы всегда была чистая, правда, сам никогда не стирал и не гладил, а с какой-то такой нехорошей легкостью мужчины, который привык, чтобы его обслуживали, просил все это сделать за него.

Когда вместе с Игорем бывали в торговых центрах, он всегда заходил в отдел с мужским бельем и выбирал себе все самое светлое, дорогое, а носки так и вовсе покупал пачками и, прося Милу оплатить покупку, тихо добавлял, чтобы никто не слышал, мол, я потом тебе все верну.

Он всегда знал, сколько у нее денег. Она, сама не зная, как так получилось, сообщила ему (даже записала в его телефонном электронном блокноте) пароли от всех своих основных банковских карт. Он без труда заходил в личные кабинеты ее онлайн-банков, и спокойно распоряжался ими. Так было до тех пор, пока он не исчез надолго. И хотя денег у Милы не было, оставались какие-то копейки, и с карт уже нечего было брать, она тем не менее все равно заменила все пароли, а потом и вовсе заблокировала карты. Словом, обезопасила себя. Это сейчас у меня денег нет, рассуждала она, но вскоре появятся, и немалые! Сама мысль, что сбежавший и явно неблагополучный любовник сможет воспользоваться ее деньгами, приводила ее в бешенство.

– Иди в ванную, я принесу тебе полотенце, – она решила с ним не церемониться. – Потом поговорим.

Она вдруг вспомнила себя в детстве, когда, натворив что-то, проштрафившись, страшно боялась, что ее мать отругает, но особенно тяжело почему-то было после ее слов «потом поговорим». И это отложенное на время наказание, это ожидание разговора с матерью разрасталось в большой тревожный ком, растягивалось во времени и было просто невыносимым.

Но она была еще ребенком. Игорь-то мужик. Но и он, похоже, тоже как-то сник, опустил голову и послушно отправился мыться. Неужели и с ними, мужиками, так и надо?

На этот раз он и помылся быстро, вышел, слегка прикрыв бедра полотенцем, под которым ничего не было. Раньше его тело вызвало бы в ней определенное желание. Сейчас же она просто сгорала от любопытства: что он ей сейчас наплетет? Что придумает на этот раз, чтобы не рассказывать правду?

Получается, что она остыла к нему, потеряла, как к мужчине, интерес. Да что там! Она злорадствовала от того, что это по ее вине его планам не суждено было сбыться. Что женщина, на которую он возлагал большие надежды и которая кормила и поила бы его, исчезла, оставив его в полной растерянности.

Одного она пока не знала и по виду Игоря не поняла: нашел он труп или нет?

– Чаю? Кофе? – Она продолжала ухмыляться, разглядывая его мокрую, причесанную шевелюру.

– А пивка холодного нет?

– Нет… – с удовольствием солгала она. – Так где ты был? Типа – бросил меня?

– Да никого я не бросал… – буркнул он, стараясь не смотреть ей в глаза. – Говорю же, дела были. Хотели с одним другом блинную открыть, ему кредит обещали, мы уже все рассчитали… И вдруг он куда-то исчез. Приезжаю к нему, а у него, прикинь, дом открыт, и его нигде нет… Вот просто исчез человек, и все.

– А позвонить ему пробовал? – Он не заметил, что она издевается над ним или на самом деле не понимает?

– Ты думаешь, конечно, что я такой идиот и не догадался позвонить? – Он наконец-то начал раздражаться. – Телефон не отвечает. Думаю, с ним что-то случилось.

– С телефоном или твоим приятелем?

– Да с парнем этим!

– А от меня ты что хочешь? Некуда идти? – Ей хотелось быть безжалостной.

– Ты не рада, что я пришел? Мне уйти?

– Мне по барабану. Тебя сколько времени не было?

– Ну, долго… Говорю же, был занят.

– А позвонить? – повторила она все тем же презрительным тоном. – Или ты считаешь, что со мной можно вот так… так гадко? Ел-пил у меня, я ему все покупала, пиво, сигареты, трусы, одевала, короче, а он взял да и исчез?

– Ну, прости…

– А может, это был не друг, а подруга?

Он посмотрел на нее долгим взглядом, пытаясь понять, что она знает.

– Что, Игореша, попала в самую точку? Бабу себе нашел с деньгами? Старую? Или ничего так, сойдет?

– Ну, нашел… Хотел, чтобы она помогла мне кафе открыть. Разбогател бы и вернулся к тебе.

«Он к тому же еще и непроходимо глуп!!!»

– Знаешь что? Вали-ка ты отсюда.

– Мила!

– Еще раз повторить? У меня здесь не перевалочный пункт. И не гостиница со столовой. Вали туда, откуда пришел. И мне совершенно неинтересно, где и с кем ты будешь жить. Найди себе другую дуру и живи с ней. К тому же у меня и денег-то нет, чтобы даже чаем напоить.

– Мила! – Он вдруг рванул к ней, схватил ее за руку, больно, сильно, и усадил к себе на