Крест - Равиль Рашидович Валиев

его жесткое лицо, разукрашенное пятном синяка под глазом, и вновь мутная волна ненависти начала подниматься в нем. Умный, жестокий и сильный, главарь сейчас по всем параметрам превосходил Матвея. Ну, кроме, может быть, молодости, но, как говаривал отец Матвея — молодость единственный недостаток, который с годами проходит. Только случайно возникшее препятствие отделяло Матвея от расправы. И он отлично понимал, что попади он ему в руки, главарь разделается с ним беспощадно.

Обида и ощущение собственной слабости придало ему наглости. Он со злобой крикнул.

— Ага! Так я вам и поверил! Да вам человека убить — как плюнуть!

Картавый главарь снова переглянулся с Николаем и тот, явно получив какой-то негласный сигнал сделал несколько шагов в сторону, пристально оглядывая стену. Матвей слегка занервничал, одновременно прислушиваясь к звукам, доносящимся снаружи. Главарь примирительно поднял руки и в его голосе появились убедительные нотки.

— Да ты не ссы, мужик! Извини — с Серегой такая херня… ну не хотели мы, да видишь, как все получилось… давай по-хорошему, а? Ты нам сумку, а мы тихо-мирно исчезаем… давай мужик…

Он кивнул на лежащего на боку, тяжело дышащего Крепыша, который, как с удовлетворением отметил Матвей, едва держал себя в сознании.

— Даже Петька тебе предъявлять ничего не будет… да, Петруха?

Петруха с трудом разлепил сухие губы, с ненавистью пробормотал, коснувшись раны на лбу:

— Ага… не буду… пока…

Матвей злорадно усмехнулся — крепыша ему не было жалко, от слова совсем. И, мимолетно подумал он, засветил бы я ему в лоб той доской еще раз. От этой мысли даже зачесались ладошки. Вновь прозвучал гудок тепловоза — долгий и громкий, и к нему добавился звук перестука колес. Матвей выглянул наружу и увидел, что внизу вдоль здания проходит железнодорожная одноколейка. А по ней издалека приближался железнодорожный состав. В голове Матвея стал зарождаться безумный план, в случае удачи разрешающий эту ситуацию самым изящным способом. Он вновь повернулся к врагам. Диспозиция немного изменилась — Николай примеривался сделать шаг по оставшейся части настила, а главарь страховал его.

Матвей немного издевательски крикнул, крем глаза поглядывая на приближающийся состав.

— Если отдам деньги — как долго я проживу, а? Говоришь-то ты хорошо, да только ни хрена я тебе не верю… Душегубы вы и есть! Не, чувак! Вы сначала поймайте меня, а там и торговаться будем!

Главарь заскрипел зубами и злобно закричал, доставая пистолет из-за пазухи.

— Торговаться не будем, козел! Я тебе лично яйца отстрелю! Бросай сумку, урод!

Они тоже услышали звук приближающегося состава и, не скрываясь, засуетились, подтаскивая остатки досок к настилу. Приподнялся даже Петруха, сквозь прицел ловя силуэт Матвея.

Матвей откинулся назад, держась одной рукой за выступ, предусмотрительно прикрывшись остатком стены. По его расчетам состав должен был пройти точно под ним, и он мог, при определенном везении спрыгнуть на вагон, ну или что там вел этот тепловоз, что давало шанс надежно оторваться от преследователей. Теперь главным вопросом было — что произойдет быстрее, бандиты достроят мост или подойдет спасительный состав?

К счастью для Матвея, состав пришел первым. Сначала под ним, сотрясая здание прошел грязно-зеленый тепловоз, обдав Матвея клубами вонючего дизельного дыма. За ним двигались несколько отрытых полувагонов заполненные — о чудо! — серыми кучами мелкого щебня.

Недалеко от завода находился карьер и, скорее всего, тот самый назойливый механический звук, который слышал Матвей, был звуком сортировочного узла, разделяющего сырье на фракции. Он посмотрел в цех и увидел, что положение становилось критическим — Николаю осталось бросить только одну доску, которую ему с пыхтением тащил главарь. Тотчас рядом с ним в кирпич впилась пуля. Матвей успел увидеть злорадное лицо Петрухи. Больше медлить было нельзя!

Матвей собрал всю свою волю в кулак, разжал пальцы и прыгнул в двигающийся под ним вагон.

Часть третья

Мимо ристалищ, капищ,

мимо храмов и баров,

мимо шикарных кладбищ,

мимо больших базаров,

мира и горя мимо,

мимо Мекки и Рима,

синим солнцем палимы,

идут по земле пилигримы.

Иосиф Бродский

Глава 1

«Какой же русский не любит быстрой езды?» — вопрошал классик, не испугавшийся предать огню собственную рукопись. Безоговорочно согласимся с ним — как ее не любить, коли скорость ох как нужна в этой стране, «что ровнем гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи».

Дороги в России связывают не города, они связывают географические точки, расположенные друг от друга на таком расстоянии, что непривычному европейцу кажется будто земля растягивается в этой стране, убегая от путешественников.

К тому же внешне похожие как две капли воды, эти бескрайние края создают впечатление, что время останавливается, и здесь совсем не действуют законы, открытые господином Эйнштейном. Только тонкий взгляд россиянина отмечает едва заметные изменения, показывающие, что пройден огромный путь.

Состав отмотал уже порядочное расстояние, давно выйдя за пределы и старого завода, и родного города, а Матвей все не мог успокоиться. Прошел кураж его отчаянного поступка, уже по десятку раз прокрутил он в голове последние события, но покой все не приходил. Разгоряченные мышцы звали к продолжению бега — адреналин в крови все не хотел возвращаться к обычному уровню.

Вспоминания бесконечным кругом крутились в его голове, заставляя вновь и вновь проживать все то, что он сделал.

Его прыжок, как ему показалось сначала, был удачен — он приземлился прямо в центр кучи щебня. Впрочем, оказавшегося совсем не гостеприимным и мягким, как виделось ему сверху. Разогнавшийся вагонв ышиб почву из-под его ног, и он кубарем покатился к его торцу, безуспешно ища опору. Пребольно шарахнувшись боком о металлический край вагона, он в последнюю минуту успел схватиться за торчащий в борту, бог знает для каких надобностей, крюк. Он-то резко остановился, но сумка, подчиняясь силе инерции,