Из ложно понятых интересов службы - Роман Феликсович Путилов

заболевшего сотрудника. Если что — я сегодня выходной, поддежуриваю здесь бесплатно, по-родственному, имею на это право.

— Я вообще не понимаю, что ты несешь, но у нас есть заявление, что вчера здесь было мошенничество, в окошке кассы. Если тебя сейчас потерпевший опознает, то тебе, громов, пипец пришел, уже не отскочишь… Студент, зови потерпевшего.

Я даже рта не успел открыть, чтобы возразить на такое хитрое опознание, как в салон ворвался какой-то мужик в бежевой дубленке и, тряся вислыми щеками, стал тыкать в меня толстым пальцем-сарделькой, брызгая слюной и громко вопя:

— Да, это этот сволочь мои деньги забрал!

Улыбающийся Олег дал отмашку своим нукером, и рвущегося ко мне мужика, мягко, но настойчиво, приобняв за покатые плечи и что-то участливо объясняя, вывели из салона.

— Сухари суши, Павлуша! — сделал мне прощальный жест Князев. Вот реальный идиот, или он судит по себе? Я догадывался, что ребята из группы тяжких давно балансируют на грани, но вести себя так самоуверенно было непростительной ошибкой для них.

Когда затих топот ног моих коллег в коридоре, я потянулся к телефонному аппарату.

— Здорово Руслан. Не спишь? Спишь? Ну, мне, честно говоря, все равно. Только что у меня в конторе были Олежка Князев со своими орлами, притащили какого-то мужика, который во мне опознал мошенника, который вчера у него увел денег на грузовик сахара. Деньги были выплачены вчера через окошко нашей кассы… Да, той самой, что в коридор хлебозавода выходит. Мужик час с «приходником» у окошка прождал, кассир сказал, что сейчас ему выдаст накладную для получения сахара на складе. Ну, естественно, больше из этого окошка никто не выглянул. Он побежал наверх, в заводоуправление, но его охрана не пустила, сказала, иди мужик в милицию, а из начальства, по причине субботы, никого нет. А сегодня о приехал на завод с Князевым, постучали в окошко, ну я без всякой задней мысли окошко и распахнул. Ты понял, насчет чего я тебе намекаю? Твоей мамы протеже вчера здесь работал? Ну, значит вылезай из постели и разбирайся с вашим родственником, что тут здесь произошло. Я боюсь, если Князев кого-то из начальства на рабочем месте застанут, то за мной сюда, в контору приедут. До вечера я провозился с деньгами и документами, оформляя каждую выставленную на продажу единицу товара, и сведя кассу под «ноль». То, что сюда приедут, как минимум, осматривать контору, как место совершения преступления, я не сомневался, поэтому не оставлял ничего, ни одной бумажки, которую могли изъять, после чего просто прикарманить или использовать против меня. Параллельно, я несколько раз звонил Руслану, но Марина Петровна строгим голосом отвечала мне, что сын уехал по делам и до сих пор не вернулся. Скрипя зубами от злости, я вернулся домой. Семейство Коневых со своим пристроенным на работу в салон родственником, меня знатно подставило, хотя с другой стороны, к работе парня до этого момента не было никаких замечаний, все договора были аккуратно оформлены, а суммы авансов по ним и выручка за проданный товар совпадала до копеечки.

Около одиннадцати часов мы с Демоном возвращались с прогулки, поднимаясь пешком на наш этаж (лифт опять висе между вторым и третьим этажом, тоскливо поскрипывая тросами), Демон внезапно ускорился и бегом бросился вверх. Судя по раздавшимся от моей квартиры звукам, там меня ждала не прокурорская засада, а кто-то знакомый. Я осторожно заглянул в коридор и увидел, что у дверей моей квартиры безуспешно отбивается от дружелюбного пса, ругаемый в течении всего дня, Руслан.

— С чем пришел? — приятеля я встретил крайне нелюбезно.

— Привет, Паша…ты понимаешь… — судя по виноватому виду Руслана, ничего хорошего мне сказать он не мог.

Из сбивчивого рассказа моего приятеля, выходило, что переговорить с молодым человеком ему не удалось. Марина Петровна совместно с со своей двоюродной сестрой, мамой нашего продавца, решили, что мальчик не мог сделать ничего плохого, а наши вопросы могут испортить мальчику отношение к учебе, в результате он не может сдать сессию и вообще…

Слушая этот бред, рожденный в куриных мозгах теток средних лет, что жили в каком-то своем, параллельном мире, где жили хорошие мальчики, с чувствительной психикой, для которых главное — успешное учеба. А быть причастным к преступлению эти мальчики, по твердому убеждению их мам и теток, эти мальчики категорически не могли, потому что они не такие.

— Хорошо. Ну а ты с этим Алешей, своим троюродным братом переговорил? — я устал слушать мнение женской половины семейства Коневых и перешел к конкретики.

— Нет. — Руслан опустил голову еще ниже: — Тетя Арина мне не разрешила к ним приезжать…

— Чего? Руслан, ты себя слышишь?

— Паша, тетка сказала, что на порог меня не пустит. Алеша учится на вечернем в юридическом, ему скандалы с милицией могут повредить в будущем. И еще. Тетя Арина сказала, Алексей больше на работу не выйдет.

Сука, зла не хватало. С учетом того, что в целях оптимизации налогооблагаемой базы, этот долбанный Алеша был у нас даже не оформлен, я официально даже не могу ничего предъявить этому скользкому студенту.

Общались мы с Русланом целый час и расстались недовольные друг другом. Я был вне себя, что это семейство меня подставило, и мне лично придется отвечать на неудобные вопросы, Руслан же сердился на меня, не желая навести порядок в своем курятнике. Проводив приятеля за порог, я решил сделать еще одну вещь — сгонять в РОВД и сдать дежурному на хранение свой пистолет, который был у меня на постоянном ношении. Хрен его знает, когда завтра меня привлекут к ответу и какой орган, но сто процентов, что оружие изымут, а «выцарапывать» ствол из сейфов прокуратуры –приятного мало. По ночному городу, да под желтые мигающие светофоры, я долетел до места службы за семь минут, смело шагнул в дежурку, и тут же попытался выпрыгнуть оттуда обратно, но было поздно.

— Громов! — как раненый бык, взревел на весь РОВД начальник уголовного розыска, сидевший за столом дежурного по отделу и изучавшего книгу учета преступлений.

— Я! — я изобразил строевую стойку и придурочное лицо.

— Иди сюда!

— А вы зачем здесь так поздно, Александр Александрович? — я невинно захлопал ресницами.

— А я сегодня ответственный от руководства, до утра в отделе буду. — любезно сообщил мне любимый начальник: — Сижу вот, читаю заявление гражданина Печенкина, о том, как вчера у него под предлогом покупки двух тонн сахара мошенническим путем похитили восемьдесят тысяч рублей, а выехавшая сегодня на место происшествия оперативная группа задержала в помещении, где произошло мошенничество сотрудника отдела уголовного розыска лейтенанта Громова, который пояснил, что в данном помещении уже две недели располагается организация, принадлежащая его бабушки и Громов там калымит. Ничего не хочешь объяснить?

— Ну, во-первых, никто меня там не задерживал. Во- вторых, я не калымил, а в-третьих….

Ну вот честное слово, я все хотел по порядку объяснить, и даже врать почти не собирался. Но когда я открыл рот, чтобы изложить начальнику почти правдоподобную версию произошедшего, я увидел в высоком окне, расположенном за спиной начальника, окна квартиры женщины, сдававшей квартиру таинственному Славе, шестьдесят четвертого года рождения, прописанного в Городе, на улице имени Немецкого дипломата, неясный отблеск света. Еле различимый лишь на фоне абсолютно черных соседских окошек, как будто свет горит в туалете, вырываясь из-под плотно закрытой двери, тоненькой полосочкой. Боясь спугнуть удачу, я сделал пару шагов назад, а потом пробормотав «Шеф, я скоро вернусь и все объясню!» опрометью выскочил из здания РОВД, понимая, что если орущий благим матом начальник сможет меня остановить, то я никогда не узнаю, кто зажег огонек в квартире, в которой в январе этого года долго пахло пропастиной.

Через пять минут я стоял, прижавшись щекой к замочной скважине таинственной квартиры, превратившись в одно большое ухо и стараясь узнать, появился ли в, стоявшей несколько месяцев пустой, съемной квартире хоть какой-то обитатель. Но кроме звуков, отходящего ко сну, дома, которые доносились отовсюду, но только не из-за двери нужной мне квартиры, я не слышал. Я уже решил, что зрение меня подвело, никакой золотистой полоски отсвета электрического света я не видел, и мне пора вернуться под пламенеющие очи взбешенного моим бегством начальника. Вдруг прямо за дверью громко сработал унитаз, после чего, почти сразу загудели старые трубы, подавая воду.

Я задрал