Хранители смерти - Николай Иванович Леонов

Ознакомительный фрагмент

опасно, – кивнул Гуров. – Поэтому первое, что я вам хотел сказать, – будьте осторожны. По роду своей работы вы общаетесь со множеством самых разных людей. Имейте в виду: не все контакты безобидны. Будьте начеку.

– Ну, это я и так знаю, без всяких картин и без предупреждений, – махнул рукой Гришин. – По роду своей работы, как вы выразились, мы, журналисты, затрагиваем интересы множества людей, в том числе очень мстительных. Нам постоянно угрожают, так что к этому мне не привыкать. Но я учту ваше предупреждение и стану еще внимательнее, если это возможно.

– Скажите, а среди людей, с которыми вы сталкивались в последние несколько месяцев, не было таких, которые проявили интерес к хранящейся у вас картине?

– Почему же не было? Среди моих знакомых есть ценители живописи. И вообще, многие в городе знают, что я был дружен с Закатовским, бывал у него в гостях… Так что такие люди в моем окружении имеются… Вы хотите сказать, что кто-то из них может оказаться убийцей?

– Не хочу вас пугать, но мой ответ – да, может. Поэтому поставлю вопрос таким образом: не поступали ли вам от ваших знакомых… ну, какие-нибудь необычные предложения? Например, вам предлагали отправиться куда-нибудь на реку, в глухое место, на скалу?

Выслушав вопрос, редактор неожиданно рассмеялся, чем удивил сыщика.

– Простите мой смех. Дело в том, что я сам то и дело предлагаю своим друзьям отправиться куда-нибудь в глухое место. Ведь я с юности занимаюсь спортивным туризмом, лазаю по горам, люблю исследовать пещеры. Думаю, мне и не стоит бояться глухих мест. Я там чувствую себя достаточно увереннее, чем какой-нибудь негодяй, задумавший завладеть пейзажем Кости Закатовского.

– Хорошо, что вы такой смелый человек. Тогда у меня к вам есть вопросы другого рода. Вы, наверное, знаете людей в вашем городе, которые не получали картины Закатовского в подарок, а покупали их, видя в этом надежное вложение средств?

– Конечно, знаю, – кивнул редактор. – Есть у нас такие «деловые коллекционеры». Например, господин Берман активно скупает современную живопись. Недавно у Прянчикова полотно приобрел, у Могильного, до этого у Бушуева покупал. У наследников Константина Евгеньевича он, насколько я знаю, купил даже две картины.

– Внесу поправку: три картины, – поправил редактора Гуров. – Кто еще скупает в вашем городе живопись?

– Можно назвать еще господина Терентьева… Кого еще назвать, не знаю…

– А Ивана Никитича Трутнева вы не считаете коллекционером? – спросил сыщик.

– Трутнева? – удивился редактор. – Какой же он коллекционер? Нет, раньше он, конечно, много чего и покупал, и строил, и приемы устраивал, и со всякими инициативами выступал. Но в последний год Трутнев если что и собирает, так исключительно долги.

– Вот как? – удивился Гуров. – Что же с ним случилось?

– У нашего олигарха приключились сразу две беды – одна в бизнесе, другая в личной жизни, – начал объяснять Гришин. – Вернее, в личной жизни тоже две разных беды. С бизнесом начались проблемы в связи с общим падением спроса на автомобили. В свое время Трутнев с размахом открывал свои автосалоны, строил их по последнему слову техники, с расходами не считался. Тогда спрос на новые машины полз вверх, продажи шли хорошо, и он рассчитывал, что быстро погасит кредиты и начнет получать устойчивую прибыль. Но вдруг спрос на авто резко упал, и салоны стали приносить убытки. Сейчас он закрыл все, оставил только один. Но Трутнев, возможно, справился бы с этой бедой, если бы она пришла одна. У него приключилось несчастье с Лизой, его дочерью.

– Что такое?

– То, что частенько бывает с девушками из богатых семей. Лиза благополучно окончила школу, поступила в РАНХиГС, хорошо училась. В личной жизни у нее тоже все сложилось – здесь, в Татуеве, она познакомилась с молодым, но уже подававшим надежды врачом (сейчас не могу вспомнить его фамилию). Но в какой-то момент Елизавета пристрастилась к наркотикам. Ее начали лечить, и выяснилось, что ее организм не принимает некоторые лекарства. Их систематический прием спровоцировал у нее редкую болезнь печени, которую у нас, в России, не лечат.

– Да уж, действительно, беда не приходит одна… – заметил Гуров.

– Погодите, это еще не конец истории. Лизу лечили в Швейцарии, потом в Штатах. Денег на это ушло много – все, что Трутнев получил от своего бизнеса. Так он разорился окончательно. Начались проблемы с женой Татьяной. У нее на почве всех этих несчастий началось что-то вроде психического расстройства – она панически боится одиночества и темноты, ни минуты не может оставаться одна, особенно в темном помещении. Ей тоже требуется лечение. Так что, уверяю вас, Трутневу сейчас не до покупки полотен.

– Тем не менее две картины Закатовского он все же купил, – подметил Гуров. – Я их видел у него в доме.

– Вы были дома у Трутнева? – удивился Гришин. – А он еще не продал дом? Я знаю, что в прошлом году его выставляли на торги за неуплату кредита.

– Нет, пока что Трутневы живут там… Что ж, мне многое стало понятно в поведении Ивана Никитича. Теперь у меня к вам вопрос, который часто задают полицейские: как вы считаете, кто мог убить Игната Бушуева?

Гришин задумался, потом пожал плечами.

– Среди друзей Игната убийц нет… Кроме… Пожалуй, я бы не поручился за Славу Могильного. Он человек, безусловно, яркий, талантливый, но, к сожалению, Пушкин ошибался – зачастую гений и злодейство совмещаются в одном человеке. Могильный завидовал Игнату. А от зависти до злодейства один шаг.

– Спасибо вам за рассказ и за ваши пояснения, – поблагодарил редактора Гуров и уже поднялся, чтобы уйти, но тут ему пришел в голову еще один вопрос. – Скажите, а Трутнев, случайно, не интересуется старинным фарфором или иконами?

– Насколько я знаю, нет, – ответил Гришин.

– А вы знаете в городе людей, которые скупают такие вещи или перепродают?

– Нет, вот так с ходу я вам таких антикваров не назову, – пожал плечами редактор. – Но если хотите, я наведу справки…

– Ладно, это не столь важно, – успокаивающе сказал Гуров. – Я сам могу все узнать. Напоследок еще раз хочу предупредить: будьте осторожны. Хоть вы и турист, все же по возможности избегайте глухих мест.

Глава 11

Выйдя из редакции, Гуров достал телефон и наконец-то набрал номер, который за последние сутки хотел набрать уже не раз, – номер художника Славы Могильного. Теперь точно ничто не мешало ему поговорить с единственным человеком из окружения художника Бушуева, которого его знакомые считают способным на убийство.

В трубке сначала долго раздавались звуки вызова, потом механический голос сообщил, что «абонент