Наталья Андреева - Любовь.ru. Любовь и ирония судьбы

— Что-что?

— Не хочу я с тобой ссориться. Думаешь, мне здесь плохо? Очень хорошо. У нас с тобой все очень хорошо.

Она подумала и всыпала в турку еще одну ложку кофе:

— Завтракать будешь?

— Буду. Хочешь, я с тобой на рынок схожу?

— На рынок?

— Ну да. Картошку помогу донести.

— Мы же привезли целый мешок с твоей дачи!

— Да? Точно: привезли. Ну, тогда пойдем погуляем.

— Ты съездишь со мной в гости к Люсе?

— Сегодня?

— Нет. Когда позову.

— Хорошо. Съезжу. Мир?

— Мир.

… Они увидели Олега Варягина возле дома. Его, Михаила Борисова, и еще какого-то незнакомого мужика. Все трое стояли возле почти новенькой черной машины, иномарки. Варягин беседовал о чем-то с мужиком, настаивая на том, чтобы тот непременно заглянул в открытый багажник. А вот Борисов стоял поодаль с неприкаянным видом и рассеянно оглядывался по сторонам. Люба поклясться могла, что он заметил ее под руку со Стасом.

— Иди сюда! — Люба затащила его обратно в подъезд.

— Что случилось?

— Варягин знает, что ты в милиции работаешь?

— Ну. Знает, конечно!

— А Борисов?

— Бывший кладовщик? Мы его еще не вызывали. Пока только выясняем характер его отношений с Варягиным, общих знакомых, связи. Вот в понедельник и начнем раскручивать. Вызовем к следователю, и…

— Значит, кто ты Борисов не знает? — нетерпеливо прервала Стаса Люба.

— Нет. Пока нет, — уточнил Стас.

— Очень хорошо.

— Почему?

— Потому что он нас, кажется, заметил. Стоит с Варягиным возле дома. Машину, кажется, смотрят.

— Ну и что?

— Давай переждем.

— Слушай, подруга, ты не темни! Почему это мы должны отсиживаться в подъезде в то время, как я хочу с тобой под ручку прогуляться?

— Давай поднимемся на второй этаж и посмотрим в окно, тогда расскажу.

Он, сердито сопя носом, все-таки поднялся вслед за Любой на площадку второго этажа. Люба посмотрела во двор, на Олега Варягина, суетящегося возле черной машины:

— Как думаешь, что они делают?

— Что-что. Машину, кажется, смотрят. Хорошая тачка: «Форд». Почти свеженький. Продает, что ли?

— Может быть, — задумчиво сказала Люба. -И Борисов тут же. Напросился все-таки.

— Куда напросился?

— Варягину помочь. Должно быть, он покупателя привел, а Варягин ему сейчас машину показывает.

— А откуда ты знаешь, что Борисов напрашивался помочь?

— Он же заходил к Варягину недавно. Ты сам рассказывал.

— Подробности не рассказывал. Давай, колись, почему не хочешь вместе со мной этим троим на глаза показываться?

— Видишь ли, согласно врачебной этике, я не могу рассказывать тебе ничего о своих пациентах.

— Пациентах?!

— Не кричи. Да, пациентах.

— Варягин твой пациент?

— Ну, я же консультировала его в тот первый раз, когда относила письмо.

— Врешь.

— Не вру.

— Врешь.

— Я не хочу, чтобы он знал о нас с тобой. О том, что я живу с сотрудником милиции.

— Ох, ты, как звучит! «Я живу с сотрудником милиции»! Прямо, как начало романса! Значит, я не мужчина, а всего лишь сотрудник милиции? Ты стесняешься сотрудников милиции вообще, или меня в частности?

— Отстань. Они, кажется, уходят.

— Да. Не договорились, — посмотрев в окно, сказал Стас. — Или мужик решил еще немного подумать. Чего тут думать! Деньги есть — брать надо! Классная тачка! Или Варягин цену заломил? Вроде, не должен, ему деньги до зарезу нужны. И на чем, интересно, этот буржуй недорезанный собирается ездить, если машину продаст?

— За что ты его буржуем недорезанным обзываешь? Он, между прочим, несчастный человек!

— Ага. Но счастливым побыть успел. А мы вот с тобой не дождемся. Несчастными родились, несчастными и помрем.

— Все, пошли.

— По-моему, ты темнишь. Ты не случайно от Варягина прячешься. Неужели ходила к нему? Признайся: ходила?

— Нет.

— Клянешься?

— Клянусь.

— Тогда звонила?

— Нет, — сказала Люба с легкой заминкой. Хотя при выходе в сеть и используется телефонная линия, но никакого же разговора не было. А звонить — значит разговаривать. — Нет, я не звонила, — уже тверже повторила она.

— Хорошо, пошли, — потянул ее к лестнице Стас. — Как подростки в подъезде тремся. Да ушли они уже, ушли, не переживай.

Люба переживала только о том, что в понедельник Борисов встретится со Стасом в месте не столь приятном, как кабинет психотерапевта, и тогда… Тогда Борисов подумает, что Люба не помочь ему пытается, а выведать то, что может пригодиться следствию. Еще и в ней заподозрит сотрудника милиции! Мол, внедрилась под видом психотерапевта. И Варягину расскажет. Прощай тогда откровенные письма! И никто никогда не узнает, почему убиты два человека. А убийца останется на свободе и, возможно, совершит еще одну попытку.

Узнал он ее или не узнал? Смотрел в их сторону, это точно. Как у Борисова со зрительной памятью?

— … ты не слушаешь.

— А? Что?

— Я говорю, что этот Борисов — человек не простой. Стали выяснять подробности его биографии, и всплыла очень интересная история. Погоди, ты, куда это направляешься?

— К метро.

— Я же на машине!

— Ах, да.

— Конечно, это не «Форд», но… Слушай, у тебя нет тысчонок этак десять?

— Есть.

— Да не рублей. Зеленых. Гринов.

— Зачем?

— Давай у Варягина машину купим? Помочь ведь надо человеку. Да шучу я, шучу.

— Если ты хочешь новую машину…

— С ума, что ли сошла? Подъеду я к управлению на черном «Форде», и, считай, карьера моя в органах закончена. А я свою работу люблю.

— Да?

— А работу любят когда? Когда ничего другого делать не умеют. Так что, не нужен мне «Форд», -с сожалением сказал Стас, открывая дверцу стареньких «Жигулей».

— А если любимая женщина подарила?

— Тогда прощай любимая женщина. Уведут. Таких женщин, которые дарят такие машины, мужчины ищут всю свою жизнь…

— Так что за история?

— Какая история? А, ты опять про Борисова! Вообще-то, согласно милицейской этике, я не могу рассказывать тебе тайны подследственных.

Ох, как хитро Стас на нее смотрит! Что ж, один — один. «Жигули» хоть и старенькие, а заводятся с первого раза. Поехали. Дорога длинная, Стас решил ее в центр прокатить. Разве удержится? Скучно молча-то ехать.

— Ну и не рассказывай.

— Раз криминала никакого не нашли, — притворно вздохнул Стас, — то могу и рассказать. Я про жену Борисова, которая погибла три года назад. Несчастный случай: мыла окно и упала с десятого этажа. Маша мыла раму, нынче Маша тама. На кладбище, то есть. А в организме ее, между прочим, при вскрытии обнаружилась большая доза транквилизаторов.

— Борисов?

— Что Борисов? Подсыпал? В квартире они находились вдвоем, свидетелей нет. А ему после смерти жены тещина квартира досталась. Женато на себя наследство оформила. Чтобы, значит, при разводе не делиться.

— Они разводиться собирались?

— Кто знает. Может, и собирались. Квартирку-то он продал, и живет себе припеваючи, нигде не работает. Деньги к концу подойдут, а тут теткино наследство на подходе.

— А что с теткиным наследством?

— Умерла тетка. Скоро полгода будет, как умерла. Пора вступать в законное владение имуществом.

— Тоже упала с десятого этажа?

— У нее был дом в деревне. Одноэтажный. Хотя та деревенька километрах в пятидесяти от Москвы. Место престижное, дачки там хорошие строят.

— От чего ж она умерла?

— Несчастный случай. Повела бычка на пастбище, да цепь вокруг ноги обмоталась. Бычок дернулся, взбрыкнул, понесся пулей, и протащил старушку по земле метров немало. Многочисленные ушибы, в том числе и головы, кровоизлияние в мозг. Много ли ей надо?

— Вот видишь! Борисов тут ни при чем.

— Вообще-то, он именно в этот день гостил у тетки в деревне. Может, он того? Громко свистнул? Скотинка-то и взвилась.

— Ерунды не говори! Борисов свистнул! Да он говорить громко не умеет, не то что…

— Стоп-стоп-стоп… Все тайное становится явным. Когда это ты услышала его тихий голос? И где?

— Хорошо, я тебе скажу. Только не думай: я не влезала в расследование и вообще… У него серьезные проблемы, нуждается в помощи психотерапевта.

— И какого плана проблемы? — напряженным голосом спросил Стас.

— Обостренное чувство справедливости. Он считает, что в силу своей доброты и природной застенчивости не может приспособиться к окружающей действительности. И у него неконтролируемые вспышки агрессии. Только ты не думай.

— Агрессии. Г-м-м…

— Но это как раз не значит, что он мог совершить тщательно спланированное убийство. Спонтанно, может быть. Но накормить жену транквилизаторами и послать мыть окно на десятом этаже…

— А потом обидчику того же транквилизатора в водку подсыпать…

— Почерк похожий, хочешь сказать?