Черная рука - Стефан Толти

Голдсмит и Розен с тех самых улиц, на которых жили тогда итальянцы. Но где же Дзангары, Томасино, Фенди? Их в списке нет. Во вселенной Таммани итальянцы обитали на отдельной планете.

Поэтому, как только Петрозино изложил комиссару свою идею, разгорелся спор. Когда детектив указал на очевидное – что для недоверия итальянцев к ирландским копам существуют веские причины, – Мак-Эду выдал заранее продуманный ответ: полиция на Сицилии часто имеет дело с итальянцами, которые им не доверяют, однако как-то все же умудряется возбуждать дела. Почему не справляется Джо? Так что проблема вовсе не в Департаменте полиции. «Проблема в том, что любой итальянский преступник тут же ищет убежище в расовом и национальном сочувствии, – доложил Мак-Эду прессе. – Полицейская работа с итальянцами, даже в самых прекрасных ее проявлениях, не даст хороших результатов, если за ней не последует моральный отклик со стороны лучшей части итальянцев»[176]. Перевод витиеватой фразы: причина раковой опухоли таится в итальянской душе.

Это был типичный ответ на «итальянскую проблему» в 1904 году. Считалось, что отделить итальянца от насилия так же невозможно, как ирландца от любви матери или немца от кровно заработанных денег. А если итальянцы действительно неисправимы, какой смысл вести среди них полицейскую работу? Дело усугублялось тем, что сицилийцы в самом деле плохо реагировали на полицейских. «Вид полицейской формы, – комментировал журналист того времени, – означает для них либо налоговые сборы, либо обязательный призыв в армию, либо арест, и завидев ее, мужчины обращаются в бегство, а женщины и дети каменеют»[177].

Петрозино отказался принять этот аргумент. Он ответил, что это не вопрос генетики или культуры, а скорее вопрос денег, тактики, внимания и серьезности, с которой американцы отнесутся к проблеме «Черной руки».

– Знаете ли вы, как говорят мои соотечественники об Америке? – спросил он комиссара. – Они говорят: «Америку открыл итальянец, а управляют ею евреи и ирландцы». Дайте итальянцам хоть немного власти – и за этим, возможно, последуют изменения[178].

Надо отметить, что эта цитата, позаимствованная у Арриго Петтако[179], итальянского биографа Петрозино, не является подтвержденной. Петтако не указал источник этой замечательной фразы, и ее не удалось отыскать ни в одной газете того времени. Цитата вполне может считаться примером принятия желаемого за действительное со стороны итальянского писателя, возмущенного плохим обращением с его народом. Но даже если Петтако не смог удержаться от того, чтобы не выдумать цитату целиком, то дух его рассказа вполне точен. Это был важный спор о власти в Нью-Йорке, о том, кому она принадлежит, и заслуживают ли американцы итальянского происхождения части ее – хотя бы ради спасения себя от насильственной смерти.

Но Мак-Эду твердо стоял на своем. Он категорически отверг идею создания Итальянского отряда. И городская Палата олдерменов[180] поддержала его решение.

Петрозино впал в отчаяние. Представителей его народа похищали и убивали, но правителям Манхэттена не было до этого никакого дела. И это касалось не только полиции. Петрозино считал, что и суды редко воспринимают преступления «Черной руки» всерьез. Максимальное наказание за попытку вымогательства составляло два с половиной года, а первые преступники получили еще более мягкие сроки. Во Франклин-Парке, штат Нью-Джерси, успешный вымогатель, подписывавший свои письма «Президент Черной руки», был приговорен всего на восемь месяцев заключения в работном доме[181]. «Из всех других преступлений, кроме убийств, совершаемых итальянскими злодеями, – писал журналист Фрэнк Маршалл Уайт, самый въедливый в Нью-Йорке обозреватель по теме „Черной руки“, – лишь немногие доходят до суда или о них когда-либо слышат за пределами итальянских колоний»[182].

Поскольку Рузвельт обосновался в Белом доме, Петрозино остался в департаменте в одиночестве. В сотнях статей о его карьере нет упоминаний, чтобы его первый наставник Дубинщик Уильямс хоть как-то защищал его интересы. Итальянских политиков, к которым можно было бы обратиться за поддержкой, не существовало. Несмотря на то что итальянцы являлись самой быстрорастущей частью популяции города, они были едва представлены в городском правительстве или правительстве штата. И дело не только в том, что Петрозино решил обходиться своими силами. Начни он жаловаться, то, вероятно, потерял бы единственную поддержку, которую имел: поддержку общественности. «Петрозино не от кого было ждать одолжений, – писал журналист, – и, как следствие, он никого ни о чем не просил»[183].

С кем у него складывались хорошие отношения, так это с прессой. Петрозино, как неподкупный новатор, стал любимой темой ежедневных газет мегаполиса. The Evening World Пулитцера, Evening Journal Херста, а также New York Times Адольфа Окса[184] разглядели в дородном интеллектуальном детективе небезразличие к людям. «Когда в воздухе витает запах убийств и шантажа, – писала Times, – когда бледнеют мужчины, а женщины начинают читать литании[185] Пресвятой Богородице… вся Маленькая Италия надеется, что итальянский детектив обережет ее и защитит»[186]. Да, пресса не могла преисполниться любовью к итальянцам, зато она была готова всецело любить Петрозино.

Детектив продолжал настаивать на своем. Он опасался, что в отсутствие Итальянского отряда «Общество Черной руки» сделается еще более могущественным и жестоким; что оно распространится по всей стране и лишит представителей его народа малейшего шанса стать признанными в качестве истинных американцев. Вооруженный ножом итальянец уже стал типичным героем на театральных сценах Бродвея и Чикаго. И пока «Черная рука» продолжает править бал в газетных заголовках, итальянец будет оставаться чем-то особенным. Чем-то чудовищным.

Петрозино как мог боролся с бюрократами на Малберри, 300. «Он пытался доказать им, – писал один журналист, – крайнюю необходимость решительных мер для устранения непрерывно растущей опасности»[187]. Иногда они удостаивали Петрозино встречи. «В других случаях ему просто отказывали с минимальной вежливостью, хотя даже самые высокопоставленные лица хорошо знали, что послужной список этого полицейского безупречен и что он не из числа паникеров». Детектив продолжал общаться с журналистами и раз за разом повторял предупреждения об Обществе. Ему даже удалось заручиться поддержкой могущественного союзника – Эллиота Нортона, президента Общества защиты итальянских иммигрантов, который лично позвонил Мак-Эду и попробовал убедить его одобрить создание Итальянского отряда. Однако Мак-Эду снова отказал Петрозино, и детектив впал в депрессию.

Его мысли обратились к людям, которых он пытался защитить. Он чувствовал себя преданным многими сотнями жертв «Черной руки», которые отказывались давать показания против Общества, финансировали преступные бесчинства, вдыхали в них жизнь. «Проблема с моими соотечественниками, – сказал он одному журналисту, – заключается в том, что… они боязливы и не желают делиться информацией о своих соплеменниках. Если бы они могли собраться в Комитет бдительности, который передавал бы в руки полиции итальянских злоумышленников,