Бриллианты с царской иконы - Ольга Баскова

какой-то толстяк, круглый, как земной шар, подбежал к корнету и сгреб его в объятия. – Откуда, друг?

Савин поморщился от боли – объятия толстяка оказались довольно крепкими – и смог разглядеть его только тогда, когда тот оторвал Николая от своей широкой груди.

– Яшка? Хвостов? – Он узнал в необъятном толстяке старого приятеля Якова. – А ты здесь?

– Здесь, голубчик, – подтвердил Яков, – и мне неплохо, как видишь. Родители помогли купить собственный дом, так что я не жил и не живу на съемной квартире. Ты должен непременно прийти ко мне в гости. У меня огромная конюшня и манеж, ненамного меньше царского.

Николай почувствовал, как его охватывает радость. Из всех друзей-офицеров Яков подходил ему по темпераменту, любил проказничать так же лихо, как это делал Савин.

– А помнишь нашего поручика? – спросил Хвостов, смахивая пот с жирного лица. – Ну, того, кто не одобрял наши шутки? Вольский, кажется.

Савин вспомнил высокую стройную фигуру поручика, не раз бранившего его, еще юнкера, за неуместные проказы.

– Да, припоминаю. Он тоже здесь?

– Сгинул, бедняга, – притворно грустно вздохнул Яков. – Месяц как похоронили. Но не будем о грустном. Как я счастлив, что ты приехал в Петербург.

Хвостов взял Савина под руку и прошел в буфет.

Свешников, которому сразу не понравился этот толстяк, счел нужным вернуться на свое место в партере.

– Бутылку шампанского, – крикнул Хвостов официанту и хлопнул Николая по плечу. – Скажи, друг, ты по-прежнему любишь шутки? – Он раскатисто захохотал. – Знаешь, что я придумал? Взял в Думе несколько извозчичьих ярлыков и навесил на свои экипажи. У меня есть приятель, такой же выдумщик, как мы с тобой, юнкер, князь Боротянский. Мы хотим сажать людей в такие экипажи, везти их на окраину города и там оставлять. Представляешь? Смеху-то будет.

Савин улыбнулся.

– А ты не боишься, что среди них могут оказаться солидные люди, которые пожалуются куда следует? – поинтересовался он, помня о своей последней выходке с евреем Ицкой и о том, что последовало дальше.

Яков замотал круглой головой:

– Представь себе, не боюсь. У меня денег навалом, подмажу, кого следует, – и снова кутить. Кстати, и князь не из бедных. Ну что, пополнишь нашу компанию? Ты всегда славился своими прекрасными выдумками.

Николай обещал подумать, но на следующий день уже сидел в гостях у Якова на Пантелеймоновской, восхищаясь огромными комнатами и штатом лакеев и гайдуков. А конюшня и манеж действительно были выше всяких похвал.

Хвостов, расхаживавший по дому в генеральской форме смеха ради, тут же познакомил Савина с князем Боротянским, коренастым юношей с некрасивым смуглым лицом, и еще с двумя приятелями – молодыми графами.

– У нас тут общество что надо, – похвастался он, с шумом открывая бутылку шампанского. – Знаешь, кто иногда ко мне захаживает? Ни за что не угадаешь, и не пытайся. Отпрыск царской семьи, князь Николай Константинович.

Савину довелось видеть в театре этого красивого стройного молодого человека с узким интеллигентным задумчивым лицом и прекрасными голубыми глазами. По Петербургу ходили слухи, что он влюблен в какую-то то ли актрису, то ли балерину и готов осыпать ее золотом с ног до головы.

– Я с ним познакомлю и тебя, – пообещал Яков, наливая пенящийся напиток в хрустальные бокалы. – Друзья, берите бисквиты, не стесняйтесь. Я предлагаю тост за встречу со старым другом, Николаем Савиным. Вы не знаете, какой это мастер на выдумки. В нашей веселой компании прибыло. Ура!!!

– Ура!!! – подхватили корнеты и юнкера, и бокалы, звякнув, схлестнулись.

Когда пять бутылок лучшего шампанского опустели, Хвостов, красный, разгоряченный, не потерявший задора, поднялся и заорал:

– А теперь, друзья, по коням. Мы просто обязаны запустить нашу извозчичью проделку сегодня. Господа, вперед.

Господа, словно по команде, вышли во двор и расселись по экипажам на места извозчиков.

– Это еще не все, эдак к вам никто не сядет. – Хвостов сделал слугам знак, и те вынесли костюмы извозчиков. – Облачайтесь, господа.