Антон Леонтьев - Ночь с Каменным Гостем

Ознакомительный фрагмент

О его не менее знаменитом, но так и не идентифицированном собрате, Вулке Сердцееде, информации было гораздо меньше. В основном несколько стандартных предложений: восемь жертв – девиц легкого поведения – с ноября по декабрь 1923 года, особо жестокая манера убивать, игры в «кошки-мышки» с прессой (некто, заявлявший, что он – Сердцеед, переписывался с редакцией одной из экарестских желтых газет, после того как листок выразил сомнения в обоснованности претензий автора на личину Вулка, журналисты получили посылку – в ней лежало сердце одной из жертв со следами укуса). Жестокость убийств возрастала в хронологическом порядке – если у первых жертв были вынуты сердца, то две последние дамы были превращены почти в фарш, а внутренности раскиданы по комнате. Как обычно, к этому прилагался список возможных кандидатов в Сердцееды – лейб-медик профессор Вадуц, наследный принц Венцеслав, известный художник-дадаист, шеф столичной полиции, студент-алкоголик, подозрительный мясник, разорившийся аптекарь, польский эмигрант и русский фельдшер, попавший позднее в психушку, молодой воспитатель, уволенный из мужской гимназии за недостойные действия в отношении своих подопечных, смертельно больной стряпчий, несколько анархистов и революционеров и прочая, прочая, прочая.

На одном из сайтов, посвященных наиболее известным серийным убийцам, Вулку Сердцееду было отведено достойное место в компании Джека Потрошителя, «дяди Фрица» Хаармана[8], Чарльза Мэнсона[9], Андрея Чикатило и иных кровожадных упырей. Там же я обнаружила и несколько старых фотографий: каморка одной из проституток – грубо сколоченный стол, кровать, залитая чем-то черным (конечно же, кровью), удрученный полицейский, а на стене – слова, выведенные кровью: «Это – третья жертва! Часть сердца я съел, остаток же дарю полиции. Поймайте меня, если сможете! Нежно любящий вас Вулк Сердцеед». На столе было заметно нечто, напоминающее корнеплод, – это и была часть человеческого сердца.

Другая фотография изображала жертву преступления – лицо молодой женщины обезображено (маньяк выколол ей глаза, выбил передние зубы, исполосовал щеки и лоб), а затем взрезал ее, причем тогдашние эксперты установили, что весьма профессионально, как сделал бы это хорошо разбирающийся в анатомии и имевший опыт в обращении с трупами человек. Впрочем, был ли Вулк человеком? Глава столичной полиции, увидев изуродованную жертву, потрясенно заявил: «Это деяния не человека, а дьявола!»

Имевший опыт в обращении с трупами… Что за чудовищная фраза! Ведь именно Вулк и сделал несчастных девиц трупами! Последнее убийство произошло 25 декабря 1923 года. Я вздрогнула и раскрыла свернутый документ, посвященный Вулку Климовичу. Так и есть, Климовича расстреляли в ночь с 24 на 25 декабря 1985 года. История любит подобные зловещие ухмылки: Сердцеед прекратил свою кошмарную деятельность ровно за 62 года до того, как был казнен Климович, утверждавший, что является сыном и реинкарнацией первого Вулка. Жуткое совпадение. Или, подумалось мне внезапно, это вовсе и не совпадение?

Зевнув, я почувствовала долгожданную усталость. Я решила не подниматься в спальню, а прилегла на диване в гостиной. Долго мучиться мне не пришлось – заснула я моментально. Разбудил меня мелодичный звонок в дверь. Я потянулась и посмотрела на часы – было около восьми. Через час мне надлежало быть в больнице!

Босиком я подбежала к двери и посмотрела в глазок. В коридоре стоял молодой человек в униформе, державший в руках пакет. Я раскрыла дверь.

– Госпожа Драгомирович-Пуатье? – спросил он и, получив утвердительный ответ, пояснил: – Служба доставки почтовых сообщений! На ваше имя поступил пакет.

Я пожала плечами и, расписавшись, получила небольшую коробку. Курьер удалился, а я, закрыв дверь, прошла на кухню. Мое имя и адрес были отпечатаны на квадратном листке бумаги, приклеенном к коробке. Отправитель не значился. Интересно, это от кого? И по какому поводу? До моего дня рождения еще далеко. Или я пропустила какой-либо праздник?

Я включила радио: шел сюжет о нападении на профессора Компанеец и похищении у нее дискеты с романом про двух Вулков. Вооружившись ножницами, я вскрыла пакет и извлекла из него нечто, завернутое в тонкую бумагу. Сорвав ее, я обнаружила пластмассовую коробочку.

Ко дну ее липкой лентой был приклеен конверт. На нем значилось мое имя. Почерк показался мне смутно знакомым, и, только разорвав конверт, я поняла, кто является автором.

«Дана! Я обещал, что ты получишь небольшой, но чрезвычайно приятный сюрприз. Я сдержал слово – убил! Учти – тебе осталось недолго наслаждаться жизнью! Я сделаю с тобой то же, что сделал с моей первой жертвой. Ибо я вернулся! Любящий тебя до мозга костей Вулк».

Сумасшедший продолжает терроризировать меня! От ночных страхов не осталось и следа. Я и поверить не могла, что всего пару часов назад тряслась от ужаса и воображала, что кто-то бродит по квартире с твердым намерением вырвать мое сердце.

Так что же Вулк прислал мне? Первым делом я налила себе в бокал кофе, сдобрила его сливками и сахаром, тщательно размешала и, усевшись на высокую табуретку перед барной стойкой, придвинула к себе пластмассовую коробку. В ней находилось что-то небольших размеров. Не без труда я поддела ногтями крышку. Вообще-то стоило вызвать полицию, наверняка этот лопух Вулк оставил где-нибудь свои отпечатки. Я так и сделаю, но прежде мне хотелось во что бы то ни стало взглянуть на его «сюрприз».

Если до этого я считала Вулка назойливым, но по сути своей безобидным малым, то «сюрприз», лежавший на дне коробочки для хранения пищевых продуктов, полностью переменил мое мнение. Я придвинулась к барной стойке и еще раз взглянула на содержимое посылки.

Нет, я не страдала галлюцинациями, и разбушевавшееся воображение не сыграло со мной злую шутку. В лужице свернувшейся крови лежало сердце. Отчего-то я не сомневалась, что оно принадлежало не животному, а человеку! Мне сделалось дурно, и я, подавив рвотный рефлекс, бросилась к телефону. Страх снова объял меня, на глаза навернулись слезы. Боже мой, этот зверь совершил убийство! Я не сомневалась, что вновь объявившийся Вулк поступил так же, как и его знаменитые предшественники, – он вынул сердце из груди почти живой жертвы!

– Полиция? – спросила я, набрав дрожащими пальцами знакомый с детства телефон из трех цифр. – Мне срочно требуется помощь! Я получила посылку от человека, воображающего себя Вулком Сердцеедом и Вулком Климовичем. Да, да, вы не ослышались. В посылке находится человеческое сердце! Немедленно приезжайте!

Инспектор Кранах

1 ноября

Инспектор Фердинанд Кранах припарковал свою старую белую «Тойоту» в неположенном месте – другого выхода не оставалось. Часы показывали половину шестого утра, и звонок о том, что в одном из домов Ист-Энда обнаружен труп зверски убитой женщины, вырвал его из тревожного короткого сна.

Кранах, высокий мужчина лет тридцати пяти, с трехдневной щетиной на щеках и короткими, жесткими, как проволока, темными волосами, в которых пробивалась ранняя седина, облаченный в помятый черный плащ с красным шарфом и кожаные перчатки, подошел к оцепленному полицейскими и огороженному по периметру желтой лентой с надписью «Место преступления. Вход строго запрещен. Полиция Экареста» подъезду пятиэтажного панельного дома. Несмотря на ранний час, около фонаря, ярко освещавшего пятачок перед входом в подъезд, толпилось десятка два зевак – в основном девиц легкого поведения, бомжей и алкоголиков. За прошедшие сто лет мало что изменилось – Ист-Энд, как и в начале двадцатого века, был кварталом сомнительных развлечений, секс-шопов, баров и клубов с подозрительной репутацией и местом обитания великого множества «ночных бабочек». Ситуацию пытались исправить еще герцословацкие короли, правившие страной до 1947 года, но потерпели поражение, и даже коммунистические лидеры, пришедшие им на смену, не смогли с корнем вырвать сорную траву: в те времена проституция была уголовно наказуема, старинные кособокие домишки в Ист-Энде снесли, заменив их страшными стандартными пятиэтажками, в которых поселили ударников социалистического труда и матерей-одиночек.

Через несколько лет власти столицы с удивлением и негодованием заметили, что в Ист-Энде, который планировалось сделать местом жительства образцовых коммунистов, за закрытыми дверями и плотно опущенными шторами вовсю процветает порок. Как из небытия, словно притягиваемые аурой прежних развеселых времен, в Ист-Энде возникли замаскированные под сауны, маникюрные и массажные салоны бордели, центры по продаже наркотиков, запрещенной порнографической литературы, казино, перевалочные базы фальшивомонетчиков, фарцовщиков и мошенников.

Борьба с ними велась с переменным успехом, многие самонареченные властители Ист-Энда исчезли в тюрьмах и лагерях, но на их место приходили другие, поддерживавшие дружеские отношения с членами Политбюро и их детьми, стремившимися к официально запрещенным в коммунистической Герцословакии удовольствиям. Ходили слухи, что единственная дочь престарелого генерального секретаря бывала частым гостем в Ист-Энде, как и представители бомонда, у которых прогулка по экарестскому кварталу развлечений считалась высшим шиком.