Отдаленные последствия - Александра Маринина

другой человек? И не один? Потенциальных жертв в такой ситуации без присмотра не оставляют.

Итак, Андрей Кулинич. Ездивший в Тверь Хомич смог выяснить не так уж много: с одной стороны, время поджимало, с другой – опасно в открытую интересоваться действующими сотрудниками, даже если они всего лишь сержанты ППС. При сборе информации «о своих» действовать следует тонко и неторопливо, а такой возможности у Хомича не было. Единственное, что удалось узнать: сержант Кулинич, скорее всего, в ближайшее время будет проходить медкомиссию и увольняться по состоянию, потому что за последние несколько месяцев много раз приносил больничный. Это внушало некоторый оптимизм: «болезни» прикрывали поездки в Москву. Готов уволиться? Значит, успел заработать на более или менее безбедную жизнь. В общем, очень похоже, что именно он и является убийцей-исполнителем, которому платит Шубин.

Но опять этот краеугольный вопрос: зачем? Зачем Артем Шубин все это затеял? Где цель? В чем смысл?

Снова звонок. Тот же номер, что и несколько минут назад.

– Первый объект передал контакту конверт и покинул кафе. Наблюдение с него снято согласно вашему указанию. Контакт остался, ей принесли заказ. Звонит по телефону. Сканер задействовать?

– Опасно, она опытная. Пусть придумают что-нибудь совсем простое. Нам нужен Кулинич.

– Я понял, фото у экипажей есть.

Сидит, стало быть, в кафе наша Анна Эдуардовна. Вкушает пищу с аппетитом. Конвертик взяла. Для передачи брату? Или кому другому? Гонорар за Литвиновича? Или это лично ей причитается? Скорей бы Большой вернулся и ускорил решение вопросов. В случае с Москвиной два экипажа – это кот наплакал, такая, как она, и от четырех ускользнет.

Зарубин потянулся к телефону, набрал текст сообщения Сташису: «Есть один контакт. Ждем второй».

И снова звонок, на этот раз на стационарный аппарат внутренней связи.

– Сергей Кузьмич, товарищ генерал у себя, можете подойти, он вас ждет.

Аппаратные игры

– Расслабься. Я сегодня обедал со своим человеком из близкого окружения.

– И что узнал?

– Силовиков трогать не будут.

– Сколько еще? Месяц? Два?

– Ты глухой? Вообще не будут! Никогда.

– Не понял… Никогда – это сколько?

– До транзита плюс еще год. Как минимум. Этот срок гарантирован. Все остаются на своих местах, перегруппировки не ожидаются. Сейчас главный лозунг – стабильность.

– Н-да… Значит, даем отбой?

– Ну, по мелким целям можно и выстрелить, чтобы работать было удобнее. А крупные пока не трогаем. Стоп и ход назад.

– Жаль. Перспективы были хорошие.

– Ничего, потерпим. Наше от нас не убежит. Наливай. Министр нам с тобой еще спасибо скажет.

– Стабильность, мать ее! Болото, а не стабильность.

– Сверху виднее. Ну, будем здоровы!

Инга

После ухода тех, кому она отдала тетрадь, появилось ощущение полной пустоты. Словно кусок сердца вырвали и выбросили. Даже плакать не было сил. Инга сидела за столом в уютной чистой кухне и не могла заставить себя встать, что-то сделать, хотя бы чай заварить. Так и просидела до позднего вечера. В начале одиннадцатого написала Артему сообщение: «Устала, ложусь спать. Прости, что не дождалась» – и на ватных ногах ушла в спальню, даже не умывшись и не почистив зубы.

Она не представляла, как теперь сможет разговаривать с Артемом. Делать вид, что ничего не произошло, что к ней никто не приходил и она ничего не рассказывала.

Чем дальше – тем больше ей становилось не по себе. Конечно же, Артем не знал и не мог знать про тетрадь. Но… В памяти то и дело всплывали непрошеные воспоминания о каких-то незначительных мелочах, об обрывках фраз, о взглядах и молчании. Например, слова Артема о том, что ей нужно как следует подумать и оглядеться, ведь деньги лежат буквально под ногами. Что он имел в виду? Он не объяснил. А его настойчивые советы ничего не скрывать от полиции? Что ему до этого? Звучало на первый взгляд убедительно и логично, но что-то было в его аргументах искусственное, натужное. Инга еще тогда обратила на это внимание, но решила, что из-за болезненного состояния воспринимает все искаженно, неправильно. И ревность Артема к покойному Игорю, которая сначала проявлялась очень ярко, а потом вдруг сошла на нет, словно и не было ее никогда. Если у Виталия Аркадьевича серьезный конфликт с женой Чекчурина, как сказал Артем, и полиция действительно рассматривает возможность того, что Фадеев организовал убийство, то могло ли так получиться…

Инга повернулась в постели на другой бок, потом резко села и зажгла бра. Потянулась к телефону, лежащему на тумбочке. Нужно позвонить Снежане, она ложится за полночь, так что еще не поздно.

Снежана долго не отвечала. «Наверное, занимается в наушниках», – подумала Инга. Наконец в трубке послышался знакомый голос:

– Да, Инга, что-то случилось?

– Я тебя не разбудила?

– Да ты что! Я занималась. Как ты себя чувствуешь? Поправляешься?

– Потихонечку. Еще день-два – и смогу работать.

– Давай выздоравливай скорее, Фадеев кряхтит на каждом повороте, – рассмеялась Снежана. – А чего ты звонишь-то?

– Хотела спросить. Артем сказал, что к вам полиция приходила.

– Ага. Такие парни прикольные! Один – красавчик, высоченный такой, темненький, а второй – вообще отпад!

– А что они хотели?

– Да про тетку одну спрашивали, Горожанову, ты ее не знаешь. Им кто-то насвистел, что у Фадеева с ней крутые терки, а у нее пасынка убили, вот они и вынюхивают, кто да что.

– Насвистел? – переспросила Инга, нахмурившись. – То есть это неправда?

– Ну а неужели правда? Какие там могут быть терки, если Фадеев дерет ее при каждом удобном случае! – весело ответила Снежана.

Инга ошарашенно молчала. Нет, не может быть!

– Ты уверена?

– Ой, да брось! Я ж тебе сто раз говорила: мой Фадеев дерет все, что движется и имеет пульс. Он и не скрывает, наоборот, гордится. Да мне-то фиолетово, ты же мою ситуацию знаешь, мне его верность как зайцу стоп-сигнал. Чем больше он распыляется на стороне, тем мне меньше напряга. Главное, чтобы не молодая и чтобы замуж за него не хотела. Про него и Горожанову у нас все знают, вплоть до охранников.

– И Артем знает? – помертвевшими губами произнесла Инга.

– Конечно. У них это давно, по-моему, еще до нашей свадьбы началось. А чего ты так забеспокоилась насчет полиции? Я, например, вообще в голову не взяла, я же знаю, что Фадеев не станет так жутко сводить счеты со своей бабой, потому что счетов никаких нет, они все эти годы полюбовно обо всем договаривались. И Фадеев тоже не парится. Ну, приходили – и приходили, у них работа такая. Я им, само собой,