Солнечный ожог - Сабин Дюран

себя. – Положи полотенце ей под голову. Зафиксируй ее. – Я снова нащупала телефон – мои руки так тряслись, что я с трудом могла его удержать. – Я вызову скорую. Или побегу за помощью.

– Нельзя звать на помощь. – Теперь его голос звучал спокойно. – Как мы это объясним? – он обвел рукой лодку. – В любом случае, все кончено. Она нас раскусила. Нам надо сделать одну простую вещь, – тихим и ровным голосом сказал он. – Возвращайся в отель и жди меня там. Закажи обслуживание в номер, как мы планировали. Я разберусь с Лулу. – На мгновение он перестал говорить, сцепив руки под ее телом и баюкая ее как ребенка.

– Не трогай ее, – сказала я. – Нельзя ее двигать.

Но было слишком поздно. Он уже взял ее на руки и нежно укладывал на заднее сиденье. Его нежность и усыпила мою бдительность.

– Я все сделаю, – сказал он. – Ты не беспокойся. Иди. – Он помахал рукой, прогоняя меня. Полотенце комком валялось на полу. Он разгладил его, затем аккуратно сложил вчетверо, чтобы было потолще. – Я со всем разберусь.

Он повернулся ко мне спиной, заслонив обзор. На секунду я решила, что он использует полотенце, чтобы подложить ей под голову вместо подушки, и пожалела, что не предложила взять из ящика другое, чистое, а не это, мокрое и соленое. Я успела вспомнить, что она сейчас лежит на этом ящике, поэтому к нему сложно подобраться, а потом подумать, что это неважно, ведь полотенце все равно мягкое, хоть и влажное. До меня не сразу дошло, чем он занят на самом деле. Он накрыл полотенцем ее лицо, положил на него руку и придавил сверху. Лишь тогда я поняла, что он имел в виду.

Дальше все было как в тумане. Я помню свою реакцию – как поскользнулась, как пыталась его оттащить, задыхаясь и кусаясь, царапая ногтями его грудь. Помню его руки на своей шее, помню локти, колени, бедра и нос – все смешалось в пылу схватки. Я лягалась, кусалась и царапалась. Но Шон был больше и сильнее меня. Он пригвоздил меня к полу лодки, одной рукой обхватив за шею, а другой прижимая полотенце к лицу Лулу. Я не могла ее спасти, но боролась так, словно это было мне под силу. Я лягалась, пытаясь ударить его. С тех пор много всего произошло, но даже сейчас мне важно это помнить. Издав утробный, хриплый стон, он развернулся ко мне, сверкая глазами. Я решила, что пришел мой черед, но он схватил меня за обе руки и грубо выпихнул на причал.

– Возвращайся в номер, – сказал он, выбрасывая из катера мой рюкзак. – Жди меня там.

Он включил зажигание. Ее тело неподвижно лежало на корме, голова накрыта полотенцем. С трудом поднявшись на ноги, я попыталась запрыгнуть обратно. Но расстояние между пирсом и лодкой все увеличивалось. Я наклонилась вперед, потом отпрянула.

– Я иду в полицию! – закричала я.

А он лишь рассмеялся и бросил через плечо:

– Но Али, ты тоже была здесь. Ты в этом замешана. Ты тоже это сделала.

Я выкрикивала его имя, орала, чтобы он вернулся, пока катер не скрылся из виду, а мое горло не начало саднить. Все кончено. Он меня слышал? Он чудовище. А я не в себе. Тогда у меня подкосились ноги, и я упала. Я скребла пальцами по причалу, пока мне под ногти не забились щепки. Ощущая во рту вкус крови, я лежала там, прижимаясь лицом к дереву и приказывая себе нырнуть рыбкой в воду, чтобы забыться.

Шло время. Не знаю, сколько я так пролежала. Ничего не случилось, никто не пришел. Наконец я заставила себя встать и еще через несколько минут потащилась по пирсу. На его краю стояла урна, и я бросила туда полотенца и пакет с остатками еды, засунув все поглубже. Я все шла и шла, как покалеченная хромая собака, ковыляющая в сторону дома. Поднявшись по ступеням, я прошла по газону к главной улице. Я продолжала идти – мимо кафе и детских каруселей, мимо прилавков с засахаренными орехами и вафлями. В ушах у меня гудело, пока я шла к выходу из города, оставляя позади бары и яхт-клубы. Миновав мыс, я вошла в Сент-Сесиль. Я чувствовала, что Шон за моей спиной, и больше ни о чем думать не могла. Помню, что пыталась сообразить, какое сейчас время суток: утро, вечер, ночь?.. Отовсюду лился мягкий свет, зонтики на пляже были закрыты, песок постепенно серел. В пивной на углу звучали джазовые композиции – их обычный вечерний плейлист. Мне повстречались двое мужчин с голым торсом, сапбордами в руках и покрытыми песком ногами. Следом за ними прогулочным шагом шла пара среднего возраста в вечерних нарядах – видимо, собирались поужинать. И от меня не укрылось, что при взгляде на меня женщина плотнее запахнула свой палантин, несмотря на то что было тепло.

У входа в отель «Ла бель вю» меня снова затошнило. Согнувшись пополам, я выблевала все содержимое желудка в щель между горшком с геранью и стеной. Там ничего не было, кроме желчи. Вытерев рот и лицо рукавом, я толкнула дверь и вошла в отель.

Когда я дошла до середины вестибюля и протянула руку, чтобы открыть заднюю дверь, послышался голос:

– Мадемуазель?

Я остановилась и медленно обернулась.

Темноволосый мужчина за стойкой привстал и всем телом подался в мою сторону.

– Мадемуазель Флетчер Дэвис, тысяча извинений, но сантехник сегодня был занят и не смог починить le robinet – кран в вашей комнате.

Я вытянула руку, нащупала стену и облокотилась на нее. Опустив глаза, я заметила, что мои ноги босы и что за мной по кафельному полу тянутся грязные следы с примесью чего-то похожего на кровь.

– Но у нас освободился люкс, и мы с радостью перенесем туда ваш багаж, если вы захотите повысить категорию номера, – разумеется, бесплатно. – Он протягивал мне магнитную ключ-карту, и, секунду поколебавшись и не придумав ничего лучше, я сделала два шага по направлению к нему и взяла карточку. – Хотите, мы перенесем ваш багаж?

– Нет. Все в порядке. – Я сглотнула комок в горле.

– Люкс на одном этаже с вашим номером. На втором. Номер 47, с видом на море.

– Спасибо.

Почему я без обуви?

Он наблюдал за мной, и когда я не пошевелилась, сказал:

– Это хороший номер.

Я пошла по направлению к лестнице, но на моем пути встала пожарная дверь. Я постояла какое-то время, озадаченно глядя на нее, потом заставила себя повернуться.

– Не могли