Искатель, 2001 №5 - Джек Ричи

Оладько.

— Ищи в земле, в воде, в яме, в подвале… Но только не в квартирах — его не продали.

— Почему?

— Потому что в холодильнике труп.

— Чей?

— Немца Коха.

16

Пожар сжег не только дом — пожар выжег что-то в ее душе. Память об отце складывалась не из его воображаемого образа, но также из предметов материальных: одежды, книг, очков… Садоводческий домик был, в сущности, отцовским музеем. Евгения Маратовна работала, старясь не подавать горестного вида. И, похоже, ей это удавалось: щеки и губы сухо стянуты, глаз же под темными очками не видно.

Мешало другое… Нет, «мешало» слабо сказано: казалось, что ее тело пропитал цементный раствор, который медленно твердеет. Тяжело двигаться, бесплодно думать… Она не могла работать.

Евгения Маратовна приучила себя отыскивать истоки: как говорил один полярник — докопаться до талого.

Ей жалко сгоревшего домика? Старенький, даже не был застрахован, на его месте она в силах построить новый, современный, коттедж…

Жалко памяти отца? Да. Но ведь остался его образ в сознании, осталась его квартира, вещи, фотографии…

Тогда что же вяжет ее тело и мозг? Стены офиса… Солнце легло на стол и отразилось на потолке желтоватым мягким прямоугольником. Нет, не стены — люди. В коллективе живет человек, живет предатель, который все доносит бандитам. Они знают о каждом ее шаге. Но кто он?

Евгения Маратовна закрыла глаза, мысленно пропуская перед собой лица сослуживцев: приятные, не очень, безразличные — разные. Да разве по лицам прочтешь?

Она вызвала начальника охраны.

— Андрей Семенович, вы способны на откровенный разговор?

— Только с вами.

— Ситуацию вы знаете… Мне угрожают по телефону, пострадал муж, провокация с наркотиками, сожгли дачу… Ваше мнение?

— Не понимаю, — вяло удивился он. — Ведь контракт пропал, и проблемы нет.

— Проблема есть: теперь они требуют, чтобы я ушла с директорства.

— Им это зачем?

— Посадят своего человека.

Начальник охраны задумался. Казалось, что думает он не головой, а всем телом, которое напряглось и приготовилось. Коротко остриженные седеющие волосы выглядели крепким белесым шаром. Взгляд равнодушно-тяжелый лег на стекло стола. От непосильной задачи он вздохнул. Она помогла ему:

— Андрей Семенович, не напичкан ли офис «жучками»?

— Вряд ли.

— А если проверить?

— Профессиональное обследование одного квадратного метра площади стоит сорок долларов.

— Мне кажется, Андрей Семенович, что есть подлец среди нас.

— Все проверены и перепроверены мною лично. Вот только секретаршей я не занимался.

— Вера? Она знает итальянский язык и умеет готовить чай по десяти тибетским рецептам, — усмехнулась директор.

— А милиция?

— Многозначительно помалкивает.

— Евгения Маратовна, может быть, наши сотрудники чисты?

— Чисты? А кража контракта?

Начальник охраны помялся, и еще гуще понесло куревом: казалось, его камуфляжная куртка набита окурками. И все-таки вкрадчивый аромат сандала одолевал: с ее щек и шеи возгонялись капельки старых духов «Roma», которые могли испаряться только с теплой кожи человека.

— Андрей Семенович, я опасаюсь за свою жизнь, — вырвалось у нее.

— Я дам для самообороны авторучку. С лазером, для ослепления.

— Думаете, спасет?

— Буду вас охранять.

— Как?

— Лично. Теперь вы ни шагу без меня.

Дверь распахнулась. Вера бесцеремонно вбежала с бумажкой в руке. Директор хотела ее осадить, но на лице секретарши билось неподдельное изумление:

— Евгения Маратовна, факс пришел… Восемьсот тысяч долларов…

— Что «восемьсот тысяч долларов»?

— Выдали кредит под наш пропавший контракт…

— Кому выдали?

— Господину Коху.

Мертвая секунда показалась мертвой минутой. Евгения Маратовна схватила трубку и запуталась в номерах, вопросах и сбивчивых ответах. Наконец, она нашла того, кого искала:

— Майор Леденцов?

— Я.

— Под наш пропавший контракт взяли восемьсот тысяч долларов кредита!

— Какой банк?

— «Вега-банк», — прочла она факс.

— А кто взял?

— Конечно, Кох!

— Нет, не Кох.

— Но здесь указано: господин Кох.

— Евгения Маратовна, Кох убит.

— Кто же взял деньги?

— Человек, похожий на Коха и с документами Коха.

17

Следователь прокуратуры Рябинин смотрел на три тома уголовного дела, которое только что закончил. И пришла, в сущности, обидная мысль, что его жизнью правит арифметика. В молодости, в геологических экспедициях считал километраж по карте и шаги от обнажения до обнажения горных пород, считал накопленные деньги на жилищный кооператив и дни до постройки дома, следователем считал количество оконченных дел и количество томов, считал, сколько часов осталось до конца дежурства и сколько дней до отпуска… Получалось, что он делал самое глупое, что только может делать человек, — торопил время.

Торопил и без того крохотную жизнь. А ведь еще молодым записал в дневнике: «Боже, научи меня не торопить секунды!»

Вошел Леденцов: без стука, мимоходом, рыжеватый, невысокий, плотный, энергия так и прет. Они редко здоровались, будто только что расстались. Да и работать вместе приходилось почти ежедневно.

— Старею я, — сообщил Рябинин, берясь за кипятильник. — Двадцать лет пил чай, а в пятьдесят тянет на кофий. Что будет в шестьдесят?

— Перейдешь на пиво, Сергей Георгиевич.

— Меня вчера арестованный упрекнул: «Папаша, сам-то пожил, а другим жить не даешь…»

— У нас майора Скворцова отправили на пенсию. Он обиделся, пришел, лег и вот уже пять лет не встает.

— Мы живем, как африканские племена. Там после тридцати — старик. Глянь на нашу рекламу: требуются мужчины до сорока лет. Исключают из жизни самый интеллектуальный продуктивный возраст: от сорока до шестидесяти.

— Сергей Георгиевич, какой же ты старик?

— Как говорят блатные «старик в натуре». Вчера узнал, что уже торгуют компьютерным вирусом. А у меня еще и компьютера нет.

Рябинин сделал кофе. К жизни арифметической, то есть бесполезной, он относил и пустые разговоры. Кроме разговоров с умным человеком, о чем бы тот ни говорил. В науке до сих пор нет определения интеллекта. Нет определения «умный человек», но кто такой дурак, знает каждый. Среди множества способов распознавания глупцов Рябинин пользовался безотказным и проверенным способом: надо затронуть политику — дурак убежденно перескажет вчерашний текст теледиктора.

Разговаривать с Леденцовым было интересно, но без дела майор не приходил.

— Сергей Георгиевич, насчет фирмы «Лира»…

— Знаю: под ее неоформленный контракт взяли кредит.

— Да, подпись подделали, загримировались под Коха и с его документами явились в банк. Но я не о том.

— А о чем?

— Евгения Маратовна… Звонок в милицию, что у нее в сумочке наркотики. Выезжаем. Какой-то мужчина на глазах Оладько вырывает сумочку и, видимо, наркотики выбрасывает.

— А они там были?

— Думаю, что подложили…

— Хочешь узнать, кто подбросил?

— Они уже на примете. Хочу понять, кем был тот мужчина?

— Это так важно?

— Он спас ее от тяжкого обвинения.

— Боря, для ответа слишком мало информации.

С простыми вопросами