Мы — из уголовного розыска - Игорь Дмитриевич Скорин

Я часто туда хожу песни послушать, приду, сяду где-нибудь поблизости на скамейку и слушаю, а Сергей всегда прямо в беседку. Ему сразу место кто-нибудь уступит, водки предложит. Однажды, года два назад, пристали ко мне несколько парней: «похмели да похмели». Потом подошел еще один и говорит: «А ну, мотайте отсюда, чего к Серегиному другу пристаете», и те ушли, чуть ли не извиняясь. На следующий день я Сергею рассказал, а он смеется и говорит, что мне, наверное, послышалось.

Дорохов попросил отыскать Наталью Алексеевну и вместе с ней показать ему шкаф, где хранятся личные вещи и инструменты Славина.

Втроем они спустились в подвал. В большой просторной комнате, отделанной кафелем, по стенам стояли узкие высокие шкафы. Все они закрывались на внутренние замки, и Наталья Алексеевна принесла с собой целую связку ключей.

— Это дубликаты, — объяснила она, — я храню их у себя, на всякий случай, а так у каждого есть свой ключ. Вот этот шкаф № 14 был закреплен за Сергеем Славиным.

Она отыскала ключ и открыла дверцу.

На вешалке сиротливо висел белый халат, под ним стояли легкие белые резные туфли, а рядом — небольшой черный спортивный чемоданчик.

Дорохов сначала осмотрел карманы халата. В нижнем оказалась начатая пачка «Беломор-канала» и металлическая газовая зажигалка, в другом — носовой платок, в верхнем кармане торчала трехцветная шариковая ручка. В глубине кармана лежала маленькая, сложенная вчетверо бумажка. Александр Дмитриевич бережно ее развернул. На листке, вырванном из небольшого блокнота, четкими, почти печатными буквами было выведено несколько слов: «Сегодня, а не завтра, как договорились, жду в буфете возле ЖДС». Ни подписи, ни даты на записке не было. Не было и имени, кому она адресована.

Эта записка могла пролежать в кармане халата Славина и неделю, и месяц. Дорохов протянул ее Бронштейну. Тот прочел и удивился:

— Отчаянная женщина, сама назначает свидание, сама идет в буфет и, наверное, сама будет платить, потому что вряд ли Сергей стал бы тратиться даже на очень красивую. По-моему, вот эту самую записку принес Борька, когда Славин ушел обедать. Я ему советовал подождать, а он сказал, что некогда, и убежал... У меня как раз было два клиента, и я их обслуживал. Когда вернулся Сергей, я сказал, что был Борис и оставил ему под мыльницей послание.

— Когда это было?

— Не помню точно, но, наверное, дня за четыре или пять до убийства. В тот день я пришел с обеда, а Сергей — сразу ко мне: «Слушай, Жора, будь друг, выручи, поработай за меня, я часа на полтора раньше смотаюсь, а потом, когда понадобится, я за тебя отработаю». Я согласился и нескольких человек обслужил от его имени. У нас с планом строго, — Бронштейн взглянул на Наталью Алексеевну.

В чемоданчике оказались бритвы, машинки для стрижки и несколько флаконов одеколона. Директриса отметила, что этих марок она со склада никогда не получала.

Дорохов стал прощаться.

— Одну минутку, товарищ полковник, а почему вас так Славин после своей смерти заинтересовал?

— Все очень просто, Григорий Абрамович, должен же я докопаться до причины, из-за которой поссорились Славин и Лавров, — он взглянул на директрису и улыбнулся: — Не иначе, здесь замешана женщина.

На улице, отойдя на приличное расстояние от салона, Дорохов остановился и еще раз прочел записку. «Буфет у ЖДС». ЖДС — наверняка железнодорожная станция. Но к этому городу не подходит железная дорога. До ближайшей станции 40 километров. Не могла же знакомая назначать свидание за полсотни километров от дома. Не могла? А почему? Если она не хотела афишировать своего знакомства со Славиным, она могла сесть в автобус или такси и проехать эти километры. А может быть, в городе есть какое-то предприятие, учреждение или завод, который называется этими тремя буквами? Нужно спросить у Киселева или Козленкова, решил полковник и спрятал записку. Вспомнив Козленкова, Дорохов усмехнулся. Не прост, совсем не прост. Ловко он вчера его, старого воробья, заставил проверять капустинские показания. И ведь знал, что Левка наплел, но не стал убеждать его в этом, не стал доказывать. Молодец, получится из него хороший работник уголовного розыска! Кстати, зачем понадобилось Воронину и Капустину оговаривать дружинников, особенно Лаврова? Что это — по собственному почину или по чьей-то подсказке? Случайно ли, что Воронин носил записки парикмахеру, а потом дал ложные показания о его убийце? Дорохов знал, что люди, осужденные по указу о мелком хулиганстве, отбывают наказание в камерах предварительного заключения, но днем их водят на работу и они могут встретиться с кем угодно. Посоветуюсь с Николаем Козленковым, он их тут всех знает. Интересно, как у него дела? Кого они с дружинниками разыскали сегодня?

Дорохов шел на завод, решив познакомиться еще с одним приятелем Славина. Может быть, он что-нибудь знает и, наконец, даст какую-нибудь новую зацепку?

В заводском комитете Дорохову предоставили свободную комнату и вызвали через главного механика Константина Богданова. Вскоре к нему пришел невысокого роста мужчина лет 30-35. На нем ладно сидели джинсы. Черная шелковая рубашка облегала крутые мускулистые плечи, ее короткие рукава едва прикрывали хорошо тренированные бицепсы и всем напоказ открывали довольно грубые татуировки. «Морские», — решил Дорохов. На левой руке своего посетителя он увидел массивный браслет и квадратные часы «Сейка». Эти часы весом больше ста граммов почему-то за последнее время стали входить в моду, хотя их продают втридорога. Достать «Сейку» даже в Москве не так-то просто. За одни эти часы можно было бы купить, ну, скажем, пяток наших, тонких, элегантных, с абсолютно точным ходом. Вошедший задержался в дверях. На его лице было недоумение. «А лицо-то ничего, приятное, — констатировал Дорохов, — умные глаза, красивый, прямой нос, четко очерченный подбородок». Каштановые, слегка вьющиеся волосы Богданова были подстрижены с претензией на моду. «Пижон», — подумал он про себя и спросил:

— Вы Богданов?

— Да...

— Это я оторвал вас от работы и попросил зайти. Садитесь, пожалуйста.

Богданов устроился на стуле и продолжал с явным недоумением рассматривать Дорохова. Полковник протянул ему свое удостоверение. Богданов прочел его раз, другой и, возвращая, спросил:

— Что же вам от меня нужно?

— Мне поручили дело об убийстве Славина, — начал полковник.

— А... — протянул Богданов. — Я знал Сергея. Жалко. Был славный малый.

— Так вот, у меня есть кое-какие неясности, а мать Славина сказала, что вы с ним дружили.

Богданов вздохнул.

— Дружил. Может