Странная Салли Даймонд - Лиз Ньюджент

– Понимаю. Ну, не думаю, что ты много потеряешь.

Я пошла в сторону двери.

– Эй, счастливого Рождества! – крикнула она.

– Счастливого Рождества, особенно детям, – ответила я.

Глава 14

В пятницу, 22 декабря, днем, раздался стук в дверь. Это был почтальон, и он принес посылку – довольно небольшая коробка, но в почтовый ящик не влезла бы. Я положила ее к остальным открыткам и письмам, но тут мне пришло в голову, что надо их открыть. Чего я ждала? Когда я последний раз решила подождать, прежде чем открыть конверт, это закончилось кучей проблем. Десять или двенадцать конвертов адресованы отцу – на некоторых даже стояли даты до его смерти – и несколько для меня.

3 декабря

Рождественские поздравления тебе и Салли, с любовью от Кристин и Дональда!

P. S. Надеюсь, мы не проведем еще один год, так и не увидевшись. Пожалуйста, приезжай к нам поскорее и привези Салли. Она, наверное, едва помнит меня, но я была бы очень рада снова увидеть ее. Она должна знать, что у нее есть еще семья.

Кристин была маминой гламурной сестрой, которая выглядела словно кинозвезда. Я помню, как мама ездила с ней в отпуск за границу и навещала ее в Дублине, и еще их долгие телефонные разговоры. В письме был указан номер телефона и адрес: Доннибрук[10], Дублин 4.

Дальше была еще одна открытка, уже для меня, но написанная тем же почерком:

16 декабря

Дорогая Салли!

Нам очень жаль слышать о кончине Тома. Я много раз пыталась позвонить тебе, но вы, наверное, сменили телефон. Последний раз мы видели тебя, когда ты была подростком, так что ты, наверное, не помнишь. Я сестра твоей матери. Мы с Джин были близки, но твой отец, видимо, решил закрыться от мира после смерти Джин, и, хоть я и пыталась оставаться на связи, он не проявлял желания поддерживать контакт.

Мы часто думали о вас обоих, но уважали право твоего отца на приватность. К сожалению, у Дональда не очень хорошо со здоровьем, так что мы не смогли присутствовать на похоронах, но он уже дома и выздоравливает. Мы были бы рады приехать проведать тебя и помочь, как сможем.

Из статей в прессе я поняла, что ты, должно быть, очень растерялась после смерти Тома. Мы связались с полицией, чтобы объяснить им твои обстоятельства, и вздохнули с облегчением, когда узнали, что ситуация уже под контролем. Я также поговорила с доктором Анджелой Кэффри, и очень рада, что рядом с тобой верный и преданный друг Джин, которому она доверила выступать от твоего имени. ПОЖАЛУЙСТА, позвони. Нам очень хотелось бы увидеть тебя как можно скорее. Может, ты захочешь присоединиться к нам на Рождество?

Она подписала его – «с любовью» – и оставила телефон.

Имелось еще одно письмо от руки, на странице, вырванной из блокнота. Написано оно было ужасно. Даже адрес указали неполный, но все-таки оно меня нашло.

Сали Даймонд

Ты – дьявольское отродье, и ты получеш наказание. Как ты магла сжечь такого хорошего человека, когда он взял тебя и спас из ада. В аду твое место. Молюсь Деве Марии, что ты туда скоро пападеш, сука. Поздно каятся. Яблочко от яблони недолеко падаит.

Никакой подписи, и бумага почти порвана в тех местах, где на ручку слишком сильно надавливали. Мы с отцом давно решили, что ада не существует, но автор, очевидно, меня ненавидел, и я занервничала. Но следующая открытка меня успокоила.

Дорогая Салли!

Может быть, ты меня не помнишь, но мы вместе ходили в школу в Роскоммоне с первого по шестой класс и часто сидели за одной партой (потому что больше никто не хотел с нами сидеть!).

Мне ужасно жаль слышать о том, что случилось с твоим папой. Я помню, какой ты была, так что прекрасно понимаю, каким образом ты совершила подобную ошибку, и я хочу, чтобы ты знала – любой отнесся бы к этому так же, если б знал тебя, как я.

Мы никогда особо не разговаривали в школе, но тогда я вообще старалась ни с кем не разговаривать из-за заикания. Но с тех пор мне стало намного лучше. Сразу после того, как я окончила колледж, умерла моя бабушка, мама унаследовала кое-какие деньги и потратила небольшое состояние на частные занятия со специалистами по языковым и речевым нарушениям. Я никогда не стану выступать публично, но теперь могу поддерживать разговор, не застревая намертво посередине, и, мне кажется, с возрастом и появлением у меня любящего мужа и двоих прекрасных детей я стала гораздо увереннее.

Я часто думала о тебе в течение этих лет и была удивлена, что ты не стала дальше заниматься музыкой. Ты была просто невероятной пианисткой. Иногда я сидела рядом с кабинетом музыки и слушала, как ты играешь, и я была не единственная. Но это, так думаю, из-за того, что ты побоялась расставаться с родителями? Или, может, тревожность не дала тебе уехать из дома? Я не виню тебя. Уезжать было ужасно страшно, но все стало гораздо лучше, чем в школе. Там нас обеих просто травили.

В колледже я впервые нашла по-настоящему понимающих друзей. Я вступила в несколько сообществ по поддержке социально незащищенных групп и сейчас работаю в благотворительном фонде для бездомных. Приходится тяжко, но мы постоянно устраиваем кампании и сборы.

Я не хочу расстраивать тебя упоминанием о твоем раннем детстве. Я и понятия не имела, что до нашего знакомства в школе с тобой происходил такой кошмар. Неудивительно, что ты такая, но я никогда не видела в тебе опасности или какой-то злобы – ты была просто немного необычная, вот и все. Если хочешь со мной связаться, мои контакты внизу. На самом деле я просто хотела, чтобы ты знала: вокруг очень много людей, которые восхищаются тобой так же, как я. Во-первых, ты смогла выжить в столь чудовищных обстоятельствах в детстве, а во-вторых, ты живешь по своим правилам. Я ходила на похороны твоего отца и думаю, красная шляпа – это очень модный штрих; немного необычно для похорон, но это же ты! Я достаточно хорошо тебя помню, так что не стала пытаться подойти и пожать руку. Ты все время смотрела себе под ноги, как в школе. В общем, просто хочу, чтобы ты