Раскаленное эхо. Опасный поворот. Аналитик. Три недели в Париже - Ли Чайлд

к рю де Сольферино и набережной Сены.

Стоял ласковый майский день, было солнечно, над головой синел небесный свод без единого облачка. Они шли по фешенебельному Седьмому округу. Совсем недалеко отсюда, в квартале Сен-Жермен, находилась квартира Тома. Поблизости располагались такие достопримечательности, как Французская академия и Дом инвалидов с гробницей Наполеона. Однако Том и Александра обошли эти исторические здания стороной.

Некоторое время они шагали по набережной, наслаждаясь обществом друг друга, хорошей погодой и видами Сены. Впереди вздымались в небо башни собора Нотр-Дам.

Когда они достигли набережной Малаке, Том сказал:

— Давай спустимся к Сен-Жермен-де-Пре, выпьем там кофе и пойдем домой.

Александра согласно кивнула, и они, по-прежнему держась за руки, пошли к рю Бонапарт, а потом углубились в лабиринт вымощенных булыжником старинных улочек. В кафе «Вольтер» они нашли столик на улице и уселись под навесом. Заказав кофе, Том распустил галстук и расстегнул воротник рубашки.

— Становится жарко, — сказал он. — Не хочешь снять свитер?

— Пожалуй. — Она стянула через голову свитер и положила его на колени. — Твой отец сказал что-нибудь еще?

— Он сказал, что Бове-Кресс редко бывает в деревне. Сказал, что он женат и у него есть ребенок. Это все. Мои родители приезжают в долину Луары ненадолго, и многое из того, что известно моему отцу, — лишь деревенские сплетни.

— Понятно. — Александра устремила взгляд вдаль.

Через секунду-другую Том тихо спросил:

— Что-нибудь не так? О чем ты задумалась?

Она тихонько вздохнула:

— Я только что думала о Люсьене Жираре. Если он действительно Жан де Бове-Кресс, который в один прекрасный день решил вернуться к прежней жизни, то он наверняка очень жестокий человек. Как можно было причинить такую боль Джессике… или любой другой женщине. Быть может, она до сих пор влюблена в Люсьена.

— Ты на самом деле так думаешь?

— Да. — Александра вздохнула. — И это меня бесит. Кажется, я придумала, как узнать правду.

— Как? — удивленно спросил Том.

Подошел официант с кофе. Когда он отошел на достаточное расстояние, Александра медленно произнесла:

— Вот мой план. На следующей неделе ты, я и Джессика отправимся в долину Луары. Когда мы подъедем к дому Жана, мы с Джессикой останемся сидеть в машине, а ты пойдешь туда. Если дверь откроет Жан, скажешь, что твой клиент ищет интерьеры для съемок фильма. Когда ты с ним разговоришься, мы с Джессикой выйдем из машины и присоединимся к тебе. Если Жан — это Люсьен, мы сразу поймем. Он будет потрясен.

— Верно. А если не Люсьен, то он вас попросту не узнает — в этом и состоит твой план?

— Вот именно.

— Но тогда тебе придется позвонить Джессике. Это разбередит ее старые раны.

— Ты прав. Но послушай, если мы раскроем тайну, которая мучает ее семь лет, это ведь пойдет ей на благо?

— Несмотря на ссору, ты остаешься Джессике верной подругой, и я восхищаюсь тобой, — сказал Том.

Глава 12

— Как хорошо, что ты пришла пораньше, дорогая, — сказала Аня, улыбаясь Александре. — Я хочу с тобой обсудить кое-что до прибытия остальных.

Они сидели в библиотеке, окна которой выходили в сад. Стоял прекрасный день, и через распахнутые застекленные двери виднелся мощенный булыжником двор и вишневое дерево.

— Так вот, — продолжила Аня, — мне хочется, чтобы сегодня вы помирились.

— Я сделаю все, что от меня зависит. После вчерашней встречи с Марией мне грустно вспоминать о нашей ссоре.

— Я рада, что ты настроена на примирение. Действуй в том же духе, а когда помиритесь, я приглашу вас на ленч.

— Чудесно! — воскликнула Александра. — Но это мы должны вас пригласить. В какое-нибудь роскошное и дорогое заведение. Теперь мы можем себе это позволить.

Аня рассмеялась и сказала:

— Но это еще не все. Я хотела бы пригласить на свой день рождения Тома. Ты думаешь, он придет?

— Конечно, придет.

— Я попрошу Ники послать ему приглашение. Мне также хочется, чтобы Кей передала приглашение мужу. Мария, разумеется, придет с Ники. Но я не знаю, что делать с Джессикой. Мне неизвестно, она одна в Париже или с кем-нибудь.

— Вы с ней еще не виделись?

— Нет, дорогая девочка, еще нет. Я несколько раз просила ее прийти на ленч или на чай, но она всякий раз отговаривалась делами. Мне кажется, она неспроста так поступает.

— Но зачем?

— Джессика отождествляет меня с прошлым, в частности с тем временем, когда исчез Люсьен. Наверное, она немного боится меня увидеть, боится, что оживут воспоминания.

— Понятно. Но я уверена, сегодня она придет и мы выясним, одна она в Париже или нет. Я сделаю все возможное, чтобы они с Кей чувствовали себя легко.

— Не забудь про Марию. Вчера она ужасно нервничала. Мне кажется, она тебя побаивалась.

— Я была немного резка. Впредь буду вести себя хорошо, обещаю.

Через секунду Аня встала и подошла к дверям, на ее лице сияла широкая улыбка:

— Здравствуй, Джессика. Очень рада тебя видеть.

— И я, Аня, после стольких лет.

Женщины обнялись, потом Аня отступила и оценивающим взглядом посмотрела на Джессику. Какой прелестной женщиной она стала! Как она элегантна в прекрасно сшитом черном брючном костюме и белой шелковой рубашке, длинные светлые волосы обрамляют загорелое лицо. Она по-прежнему оставалась типичной американкой, такой же хорошенькой, как и семь лет назад, но в ее глазах была печаль, и Аня не сомневалась, что в душе Джессика все еще тоскует по Люсьену.

— Входи, входи. Не стой в дверях! — воскликнула Аня. — Алекса уже здесь. Скоро подойдут другие девочки.

Александра поднялась и протянула руку:

— Привет, Джессика.

— Привет, Алекса.

Александра слегка отпрянула — такая холодность звучала в голосе Джессики. От Ани не укрылась враждебность Джессики. Ее охватило беспокойство и даже отчаяние.

— Садись, Джессика, — сказала она и опустилась на диван.

Джессика села, огляделась по сторонам и произнесла более миролюбивым тоном:

— Я и забыла, Аня, как хороша ваша библиотека. И вы прекрасно ее обновили.

— А я должна сказать, что горжусь твоими работами. Дома и квартиры, которые ты декорируешь, просто великолепны. Я с удовольствием любуюсь ими в журналах.

— Спасибо. Всему, что умею, я научилась в вашей школе.

— Ты же понимаешь, никакая школа не может научить вкусу и стилю. У тебя врожденное чувство стиля и замечательный вкус. Я всегда тебе это говорила.

— Да, говорили и помогли мне осуществить мою мечту — в том, что касается профессии.

— Ты приехала в Париж одна?

— Да, одна.

— Понятно. Я спросила об этом, потому что подумала: быть может, тебе захочется прийти ко мне на день рождения с кем-нибудь из друзей?

Джессика