Шесть масок смерти - Сюсукэ Митио

– Разве так бывает?

Казалось, просветы между туч стали немного расширяться. Картина, разворачивающаяся по ту сторону острова Глазунья. Не видимый глазу пейзаж. Я попробовала представить себе, как соединяются округлые лучи, светящие в просветы между тучами. Подобно пяти лепесткам, расположенным на одинаковом расстоянии друг от друга. Эта картина, вполне возможно, существует в реальности. А может, и нет. Вероятность последнего наверняка гораздо выше.

Но я решила поверить в то, что она существует. Если в мире происходят такие чудесные вещи, то, вероятно, он может измениться ради нас. И наверное, у того, кто несет на себе невидимый грех, когда-нибудь появится смелость поднять голову. И однажды придет день, когда до моих ушей дойдут слова Сэйити, которые я так давно хочу услышать. Если самый красивый в мире цветок расцветает там.

Волшебный непадающий мяч и птица

Говорят, есть такая манга, герои которой – близнецы, талантливые игроки в бейсбол, чье имя отличается на один иероглиф.

Если в бейсбол играют братья, большинство взрослых вспоминают название этой манги. Но мы с братом не близнецы, совершенно очевидно, что наши бейсбольные таланты разнятся, имена – Хидэо и Синъя, отличаются не одним иероглифом, – в манге младший брат умирает, а я на сегодняшний момент жив.

Жив-то я жив, но…

«Сдохни».

В то утро я внезапно услышал это слово.

Сказано оно было мрачным, безэмоциональным тоном.

Следующие пять дней я передумал о многом. Почему она это говорила? О чем думала? Что собиралась сделать? И самое важное: почему мне пришлось столкнуться с такими жестокими словами, когда я всего-навсего тренировался играть в бейсбол?

Утро пятницы, солнечно. Брошенный мяч ударился о мат, снизив скорость, упал на землю и покатился к моим ногам. Я поднял его и бросил опять в сторону мата. Ударился, перевернулся, покатился.

– Интересно, какой дурак придумал это название: Серебряная неделя? – обернулся ко мне Нисикимо, стоя на краю волнореза с удочкой в руках. Белоснежные короткие волосы, загорелое морщинистое лицо – он выглядел старше своих лет. Но это просто впечатление; на самом деле я не знал, сколько ему. По крайней мере он наверняка входит в категорию «предстарческого возраста»[9], которую мы изучали на уроках обществоведения.

– Как будто это неделя для старикашек.

Я рассеянно кивал и брал вернувшийся ко мне мяч, поместив его между указательным и средним пальцами, поддерживая большим и безымянным. Как правильно держать форкбол[10], рассказал мне старший брат. Падающий волшебный мяч.

Ударился, перевернулся, покатился.

– Однако ты увлечен не хуже своего брательника, приходишь сюда с ранья каждый день… О!

Нисикимо ловко поднял удочку – наверное, что-то поймал. Но над поверхностью воды показался только крючок. Рыбы не было. Нисикимо схватил за леску внизу, что-то сделал с крючком и опять медленно закинул его в воду. Напротив над морем показалось солнце. Оно еще было низко, и длинная тень Нисикимо падала на волнорез до самого его края.

– Твой – третьеклассник старшей школы. Ушел из клуба?

– Да, летом.

Разумеется, не только брат, но и все его одноклассники два месяца назад, отыграв летний чемпионат, покинули клуб. Сейчас в команде остались только второклассники и мы, первоклашки.

Весной я новичком пришел в бейсбольную секцию. Мой тренер и старшие одноклубники питали в отношении меня большие надежды: ведь я – младший брат известного стартового питчера Хидэо Коминато. А релиф-питчер[11] Тонодзава поглядывал на меня с ненавистью в классе клуба. Но я прекрасным образом обманул все ожидания, оправдав только надежды Тонодзавы. Сейчас я всего лишь член вспомогательного состава клуба, который стремится стать питчером. Вспомогательный заменяет отсутствующих игроков. И в строгом смысле, наверное, я даже никакой не вспомогательный. Это ж скольким игрокам надо пропустить матч, чтобы я появился на поле? В клубе – десять второклассников, пятнадцать первоклассников. Даже если у всего состава команды случится понос, я все равно останусь сидеть на скамейке запасных.

– Братишка, ты говорил, твой брательник будет участвовать в Косиэне[12]?

Нисикимо называл меня «братишкой», а моего старшего брата – «брательником». Немудрено запутаться.

– Косиэн – это круть. Важная цель. Я и не слышал, чтоб хоть кто-то из нашего Задрищенска участвовал в чемпионате. Серьезное дело. Вот она, молодость…

– Ему не хватило одного шага до Косиэна, – сказал я.

У Нисикимо челюсть опустилась вниз. Лицо его стало похоже на деревянную маску, которую носят в каких-нибудь дальних странах люди с копьями.

– Правда?

– Дошел до финала регионального чемпионата. Да.

Ударился, прокрутился, покатился.

– Если б победил, попал бы на Косиэн.

Хидэо, под стать своему имени, был героем, который привел неприметную бейсбольную команду старшей школы из неприметного городка к одному шагу до Косиэна. Когда он шел по улице, люди, фанаты школьного бейсбола, показывали на него пальцами. Вплоть до лета второго класса он даже релиф-питчером не был, но после того, как к осени того же года овладел бомбическим форкболом, стал массово делать страйкауты[13]. Брат обошел Тонодзаву и поднялся до уровня питчера № 1. Ударные способности команды были по-прежнему низкие, но она практически не лишалась очков, а если зарабатывала хотя бы одно, то как никогда была близка к победе. Иногда парни даже выигрывали игру, когда сохраняли полученное при уоке (бэйс он болз)[14] или мертвом мяче (дедбол)[15] очко, не сделав ни одного хита[16]. Большой приток новичков в этом году случился благодаря игре брата, и, конечно же, все хотели быть питчерами. Сейчас я мог оказаться на питчерской горке только во время подготовки поля после тренировок. Я и сам поражался, насколько разными могут быть два брата.

Само по себе имя Синъя никуда не годилось. По сравнению с Хидэо – имя какого-то неудачника. Когда-то – когда, не помню – я смотрел по телику передачу, где один селеб рассказывал о происхождении своего имени, у которого вместо иероглифа «фу» (= широко распространяться) был похожий на него иероглиф «син», как китайская династия Цин. Вроде его отец хотел, чтобы сыночек стал особенным, вот и добавил ему этот иероглиф. Может, и мой папаша об этом задумывался. Я раньше слышал от предков историю про день, когда я родился, но даже в этом рассказе главная роль отводилась брату. Посмотрев в мой открытый рот младенца, брат решил, что у меня выпали все зубы, и очень распереживался.

– Во как… Оставалось совсем чуть-чуть, а они проиграли, блин… Но всё равно крутыши. Я в море был, а тут такие дела… Урасима Таро[17] хренов.

Нисикимо занимался рыбным промыслом в открытом море, ходил на тунца. Сюда, в свой родной город, он возвращался раз в два-три месяца. Вроде как жил такой жизнью уже около тридцати лет подряд. Я не знал, есть