Короли преступного мира - Евгений Осипович Белянкин

Застолья в каюте заканчивались поздно. И, как всегда, не все девочки, артистки и журналистки, уходили от него сразу. Дон Роберт обладал сексуальной силой. Он умел ублажать самых изысканных, и потому чуть ли не каждая ночь приносила ему новых поклонниц…

После Турции «Леонид Соболев» взял курс на Грецию. Все шло в размеренном темпе. Если Пьеху снимали для архивов, то Машу Распутину и Филиппа Киркорова для рекламы…

Крис Кельми — с красавицей-женой. Она достойно несла его охрану и, когда дон Роберт шутливо спросил ее: если не секрет, кем она работает, та, не лукавя, ответила: не секрет, женой.

Солнечное море убаюкивало. Загорая в шезлонге, дон Роберт расспрашивал своих молодых коллег о бизнесе. Особенно ему пришелся по душе веселый разбитной малый из старинного волжского города. Словоохотливый Савельев жаловался на местную мафию — она шла рядом с предпринимателем, накладывая на него контрибуции и свои налоги. Но этого ей стало мало, и она сама полезла в бизнес…

Дона Роберта почему-то особенно взволновал этот город. Он был ужасно огорчен тем, что рассказывал предприниматель. В городе с шиком похоронили известного мафиози — Хозяина. Между мафиозными структурами началось было распределение зон влияния…

— Да, да… началось было… Так что же помешало? — полюбопытствовал дон Роберт. — Отдел по борьбе с организованной преступностью?

— Отдел? — удивился такой наивности Савельев. — По-моему, он куплен на корню! Помешал новоявленный босс. Хозяин словно предчувствовал свою кончину. Говорят, что он привез своего наследника прямо из колонии строгого режима. Вор в законе…

В Москву дон Роберт прилетел из Греции самолетом. В полдень он был уже дома и обедал в своей семье.

Жена Валентина Георгиевна любила, когда Роберт Архипович был дома — все же это бывало не так часто.

Дон Роберт был в настроении, разве что пожурил младшего сына Павла за плохие отметки в школе да строго спросил, почему не дома Эльмира?

Но вскоре пришла и дочка. Дон Роберт расцвел и стал раздавать детям подарки из Греции. Больше всех, конечно, досталось Эльмире. Она — девушка, студентка университета имени Лумумбы, ей-то и одеться хочется получше.

Но после обеда дон Роберт прошел к себе в кабинет и, закурив, позвонил своему сотруднику Расулу Абу. Разговор был короткий: он просил достать некоторую информацию из волжского города. Что это за человек, который пришел на место Хозяина? И вообще, что там творится, в этом городе?

Расул Абу был правой рукой дона Роберта.

— Я сделаю все немедленно, — вежливо сказал он. — Впрочем, в этом смысле стоит подключить Костю Грека, он-то в курсе всех мелочей.

10

Дон Роберт назначил встречу Косте Греку в офисе, но утром почувствовал болезненное состояние горла, остался дома и ждал Грека в своем кабинете, что, пожалуй, совсем не входило в планы сына. Павел занимался с репетитором по английскому и не очень-то хотел встречи преподавателя с отцом. Но дон Роберт сам зашел в комнату сына. Доброжелательно взглянул на репетитора, высокого, худого мужчину из МГИМО, которому, между прочим, хорошо платили, и язвительно спросил:

— Ну что, дурит?

Репетитор почему-то смутился и заволновался.

— Определенно, дурит! Такие способности и такие вот возможности… Нет, чего-то сегодня наша молодежь недопонимает…

— Допоймет, — в том же язвительном тоне прохладно заметил дон Роберт. — Вот устоится рынок. Безработица станет фактом жизни — и поймут эти рачки, что общество к ним повернулось задом.

Он весьма свойски пожал репетитору руку. Павел ожидал большего, по крайней мере нагоняя или разноса, и потому, когда отец ушел, облегченно вздохнул. Обычно, заболев, отец становился раздражительным и к тому же мнительным. А тут — как бы между прочим… Значит, для отца сейчас есть что-то более важное, чем он со своим английским.

Павел украдкой посмотрел на часы. Он ждал школьного приятеля и тяготился репетитором, который, кажется, честно отрабатывал деньги. Наконец-то преподаватель МГИМО закруглился и, снимая очки, важно ткнул пальцем в книжку.

— Вот отсюда… Пожалуйста, Павел… буду спрашивать серьезно…

Павел проводил репетитора до передней, где и столкнулся с Костей Греком. Сильный, плотный мужик, словно влитый в джинсовый костюм, игриво подмигнул ему:

— Науки грызешь. Давай-давай, все равно дураками останемся.

Он размашистой матросской походкой прошел в кабинет отца. Павел посмотрел ему вслед на крупную, мясистую спину и подумал: «Не то отец мой не промах, не то они сами его находят…»

Павел прошел в зал и здесь наткнулся на сестру, которая, не замечая его, ожесточенно рылась в шкафу. Брат сразу понял, что она ищет. Он с минуту с усмешкой смотрел на сестру.

— Не ищи, там их уже нет.

Эльмира выпрямилась; глаза ее горели негодованием; а пунцовое лицо и растрепанные волосы усиливали это негодование.

— Подглядел! Ты скажешь отцу?

Павел недоуменно пожал плечами.

— Зачем же, я твой брат.

— Если брат, то…

— Не волнуйся, дуреха, — спокойно, равнодушно заметил брат. — Я видел и не такое. Но там рылся отец — и я подумал, что лучше от греха подальше. Ты даже прятать толком не умеешь. Так что они у меня в комнате — подожди, я принесу…

Павел пошел к себе в комнату. Фотографии, о которых шла речь, действительно были «секретны»: Эльмира и негр Джо, с которым она училась в «Лумумбе», нередко забавлялись сексом, а фотографии как раз и раскрывали их тайны. «Дураки, — удивлялся Павел. — Что, обязательно все это запечатлеть на память?!»

Конечно, Эльмира и не подозревала того, что знал о ней Павел и что видел он не только ее фотографии…

Когда брат принес их и передал из рук в руки, она немного успокоилась.

— Слава богу, что у меня брат не шантажист.

— Ты хотела бы?

— Не знаю. Но у подруги чистый рэкетир. Ты, говорит, — того, давай тебя трахну — тогда о’кей!

— Ну и что?

— Трахнул, кобель. Плакала. А он ей — шлюха, повязаны будем!

— После негров — трахать?.. Ни за какую тыщу!..

— С ума схожу. Говорю с братом такое…

— Дура! Катись отсюда! — И Павел властно вытолкал сестру из зала: тоже мне, Сикстинская мадонна!

Приятель задерживался, и Павел нервничал. Из кабинета отца вышел Костя Грек и, хитровато улыбаясь, подошел к Павлу. Между ними давно легла незримая притягательная сила. Павлу нравился этот сильный, с накачанными мускулами мужчина, для которого, казалось, не было в этой жизни никаких преград, — уверенность так и била из его властного, довольного собою, облика. Павел, как и отец, звал его Костей, и ему, Павлу, даже нравилось такое панибратство…

— Ну что, — с серьезной миной сказал Костя Грек. — Все