Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

сделал. Дача показаний стала бы тем финалом, в котором я нуждалась. Мне нужно иметь возможность выступить в суде и рассказать о кошмаре, который я перенесла, и посмотреть мужчине, который изнасиловал меня, прямо в глаза. Я хочу подать пример другим женщинам – показать им, что они не должны бояться выступать вперед и говорить правду! Но как я могу сделать это сейчас? Как я могу давать показания под присягой, не рискуя тем, что все всплывет наружу? Можешь ли ты честно сказать мне, что в твоем гениальном плане все еще есть способ позволить мне дать показания?

Женщины молча смотрят друг на друга.

– Ты такая же мразь, как и он, – шепчет Селия. – Когда ты научишься думать и о других женщинах?

Она подходит вплотную к Лиле.

– Я записала весь сегодняшний вечер, – говорит она, крепко сжимая нож. – Точно так же, как поступила бы ты, верно? – Она колеблется. – Если бы я захотела, могла бы уничтожить тебя, не так ли?

Она изучает Лилу. Ждет.

– Я устала от твоего дерьма, – наконец говорит Селия. – Пришло время положить конец этому кошмару, раз и навсегда. – Затем она достает телефон из кармана платья.

– Селия, пожалуйста! – Лила плачет. – Я хочу, чтобы ты добилась правосудия, которого заслуживаешь. Пожалуйста, умоляю тебя: что мне сделать?

– После всех обещаний, которые ты нарушила? Ничто и никогда не заставит меня снова доверять тебе. – Дрожа, она начинает набирать номер.

– Подожди! – взвизгивает Джона плачущим голосом, и женщины оборачиваются. – А что, если я скажу, что могу кое-что предложить? То, что тебе пригодится.

Селия крепче сжимает нож.

– О чем ты говоришь?

Он облизывает губы.

– Мои пациенты.

– Что? – не понимает Лила.

Он вдыхает.

– Почти все мои пациенты являются жертвами жестокого обращения. Все не должно закончиться так, здесь и сейчас, из-за этого… из-за меня. Я могу дать вам все: их имена, их заметки, их личную информацию, записи их сеансов… все, что вам нужно, чтобы навсегда разрушить жизнь их обидчиков. Вам наверняка хотелось бы заманить этих мужчин в ловушку и добиться для их жертв заслуженной справедливости?

Женщины наблюдают за ним, совершенно неподвижно.

– Ты все еще можешь разобраться с этим иначе, – говорит он Лиле, указывая на тело Курта. – Все еще можешь представить это так, что он был жестоким партнером, а я пришел тебе на помощь и убил его, обороняясь. – Он сглатывает. – Я отдам тебе все, если взамен ты отпустишь меня на свободу.

Он ждет.

– О, Джона, – говорит Лила. – Ты думаешь, я нечто вроде черной вдовы. Но мои мотивы всегда были чисты. Здесь все и закончится, с тобой. И предлагая пожертвовать своими пациентами, чтобы тебе не пришлось расплачиваться за свои преступления, ты только еще больше приговорил себя.

– Вы оба сумасшедшие, – шепчет Селия. – Я должна выбраться отсюда…

Лила внезапно бросается к телефону, и Селия с испуганным криком отскакивает.

– Давай, Селия, – требует Лила. – Просто дай мне телефон…

– Пошла ты, – отвечает та, крепко сжимая его. – Полиция должна разобраться с этим сейчас. И у тебя не будет времени придумать, как выбраться из этой ситуации.

Джона отворачивается, пошатываясь. Его ноги начинают подкашиваться, и он тяжело наклоняется вперед, чтобы удержаться на раздвижной двери.

– Селия, – кричит Лила, – остановись!

Затем едва слышатся отдаленный звонок и голос оператора. Селия начинает говорить – это совершенная имитация Лилы.

– Пожалуйста, помогите мне. Человека ударили ножом. Он… о боже, я думаю, он мертв.

Оператор отвечает, и Селия, выдавливая адрес, добавляет:

– Пожалуйста, поторопитесь. Пожалуйста. – Затем завершает вызов.

– Что скажете? – Ее тон теперь совершенно бесцветный. – Мое выступление произвело на вас должное впечатление?

И тут с резким, прерывистым криком Джона бросается через всю комнату. Он швыряет девушку на пол, телефон и нож вылетают из ее пальцев, а он немедленно забирается сверху, обхватывает руками горло Селии.

– Что ты делаешь?! – кричит Лила.

Он сжимает сильнее, давит, и звук, который издает Селия, превращается в приглушенный хрип, ее глаза широко раскрываются, нежная кожа набухает, краснеет, становится багровой…

– Я убью ее, Лила, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – Я сделаю это для тебя.

– Джона! – снова кричит Лила, затем делает глубокий вдох.

Колеблется.

Каблуки Селии бьются в крови с глухим цокающим звуком – звуком животного, куклы. Ее ногти впиваются в спину Джоны, затем, кажется, забывая о своей цели, бессильно царапают воздух. Он морщится от усилия – или это улыбка сейчас дергает его губы?

– Тс-с-с, – приказывает он. Ее веки начинают опускаться, глаза закатываются – работа почти завершена…

– Отпусти ее.

Лила, схватив нож, приставляет его лезвие к шее Джоны.

Он поднимает на нее глаза.

– Но…

Она надавливает, и крошечная красная бусинка выскакивает на поверхность.

– Убери от нее руки, Джона, – тихо говорит она, – или, клянусь Богом, я убью тебя.

Наконец он ослабляет хватку, и Селия жалобно ахает, ловит ртом воздух, затем сворачивается калачиком с гортанным стоном. Между ее ног – темное влажное пятно.

Джона медленно поднимает окровавленные руки и в отчаянии смотрит на Лилу.

– Это было ради тебя, – бормочет он. – Это все было ради тебя…

– Хватит! – обрывает она его.

Селия бережно держится за горло, поднимает растерянный взгляд на Лилу.

– Все кончено, Джона, – тихо говорит Лила. – Мне все равно, даже если ты никогда не признаешься в том, что сделал. Я знаю правду, никогда больше не буду в этом сомневаться. И для меня этого достаточно.

* * *

Он встает, подходит к балкону и распахивает дверь навстречу мерцающим каплям дождя. Он выходит, и они обрушиваются на него огромным холодным полотном, стекая розоватой жидкостью по всей длине его тела на террасу внизу.

Небо начинает светлеть: скоро рассвет. Он опирается локтями на перила и смотрит на волнистую поверхность воды, дождь свободно струится по лицу.

Его взгляд опускается на улицу внизу, к дереву, под которым он каждое утро останавливался отдохнуть. Моргает, когда видит, что кто-то прячется в тени и наблюдает…

Он снова моргает – фантастическая пепельная фигура исчезает.

Улыбка сползает с лица, пока не становится мимолетной, почти незаметной. Он ждет, безмолвно приоткрыв губы. И сквозь звуконепроницаемую стеклянную стену не слышит тихого женского совещания, не замечает, как Селия ускользает со сцены, чтобы снять с себя обвинения в подстрекательстве, а Лила дочиста вытирает нож, бросает его в угол и готовится к финальному выступлению.

Однако он слышит сирены: сначала такие слабые, что решает, будто они ему почудились, затем они усиливаются, заполняя воздух, как это сделали бы трубы. И благодаря какому-то ухищрению уха и глаза звук неразрывно свяжется с зелеными огнями Джерси, которые медленно гаснут, один за другим. Затем,