Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Она откидывает волосы, ставшие липкими от крови.

– Невинная, беспомощная девушка твоей мечты, работающая над твоим страстным проектом, стучится в твою дверь? Попала в ужасно абьюзивные отношения, и только ты можешь спасти ее? – Она качает головой. – Курт никогда не бил меня, ни разу. Ему нравилось играть грубо, но он никогда не был жестоким.

– Но синяки…

– Удивительно, на что способен киногрим, не правда ли? – Она улыбается. – Но моим любимым моментом был наш «прорыв», когда ты чудесным образом раскрыл детскую травму, которую я на самом деле никогда не подавляла.

При этих словах он моргает.

– Ты имеешь в виду…

– Я актриса, Джона, и хорошая. Я все это время помнила об автокатастрофе. У нас с мамой нет секретов друг от друга – и никогда не было.

– Лила, пожалуйста, зачем ты это делаешь?

– Когда Курт ушел со съемочной площадки, все сложилось. Ты знаешь, что написала ему мама, как мы его вернули? Я предложила ему свободу, если он поможет мне заманить тебя в ловушку.

Он тихо стонет.

– Мне никогда не нужно было убегать от Курта, я использовала его как приманку, чтобы ты мог почувствовать себя героем, бросившимся спасать меня. И ты побежал прямо в западню, ни разу ничего не заподозрив.

Она резко вдыхает, смотрит вниз, когда кровь Курта подтекает к пальцам ее ног.

– Я поклялась Курту, что, если он заманит тебя в ловушку сегодня вечером, я выставлю тебя манипулятором, ревнивым хищником, а его героем, защищающим меня. Я никогда ни единой душе не расскажу о женщинах, которых он принуждал к сексу, и он мог бы уйти навсегда, свободным. В качестве гарантии я дала ему фотографии, сделанные Фредом, на которых мы с Домиником как будто в романтических объятиях; впоследствии мы опубликовали бы их в качестве доказательства моей неверности. Все, что ему нужно было сделать, это дождаться, когда ты вломишься, загнать тебя в угол и вызвать полицию – законы, защищающие женщин, настолько неадекватны, что меньшего было бы недостаточно. Мы спрятали все оружие, и я заверила его, что даже если ты и применишь физическую силу, тебе не одолеть его. Я поклялась, что с ним ничего не случится.

Тут ее голос срывается, перед глазами все расплывается.

– Я никогда не желала ему смерти, – тихо говорит она. – Я думала, как только мы поймаем тебя и сдадим, просто разойдемся в разные стороны. Я не предполагала, что ты способен убить его.

Мгновение она растерянно смотрит на Джону, потом качает головой, смахивает слезы. И решительно складывает руки на груди.

– Но ты взял и убил его, и это только подтверждает, насколько ты ужасен. Все, что я сделала, дала тебе веревку, чтобы ты повесился, но теперь… теперь ты сделался убийцей.

– Я не убийца! – кричит он. – Это была самооборона! Я думал, он собирается убить меня!

– Я видела все, Джона! – выпаливает она в ответ. – Я видела, что ты сделал. Твоей жизни ничего не угрожало – у него не было оружия! И он продолжал уговаривать тебя, чтобы ты положил нож. Тебе необязательно было убивать его, но ты это сделал и сделал хладнокровно. – Она качает головой. – Власти все равно тебе никогда не поверят, по крайней мере, когда найдут все доказательства.

Его глаза расширяются.

– Какие доказательства?

– Я записывала все наши сеансы. У меня есть доказательства каждого момента, когда ты переступал черту. Наш обмен сообщениями. Записи в дневнике, которые представляют меня в очень уязвимом состоянии и демонстрируют явные признаки переноса. – Она резко смеется. – Я предоставила тебе так много выходов! Так много возможностей поступить на этот раз правильно. Я бы никогда не устроила все это, если бы ты это сделал. Но ты, – улыбнулась она. – Ты просто продолжал усугублять свою вину. Ты не должен был брать меня в качестве пациента и лгать о нашей истории. Когда я сказала, что меня изнасиловали, ты мог бы признать, что ты и есть тот мужчина, который это совершил.

– Но я не…

– Верно, ты этого не делал. Ты же скрывал свою личность. – Она складывает руки на груди. – Ты не должен был позволять нашим отношениям переходить в физическую форму. И ты не должен был изменять Мэгги, и все же: ты это сделал. – Она замолкает. – Помнишь, в ночь, когда разыгралась буря, Курт появился у тебя, прочитав мою запись в дневнике? Я ведь намеренно ее оставила, чтобы он нашел.

– Ты – что?!

– Я знала, что Курт захочет внести ясность, обелить себя, потому что его волнует собственная репутация, и его поведение только убедит тебя в его «жестокости», – она откидывается. – Вскоре после этого я пришла к тебе, помнишь? Я так отчаянно нуждалась в твоей помощи… якобы. И ты не только скрыл факт появления Курта, ты чуть не поцеловал меня, не так ли? Ты думал, я не заметила. И в очередной раз, как и в остальных прегрешениях, тебе это сошло с рук.

Она пересекает комнату.

– А еще есть видеозапись, на которой ты слоняешься по моей квартире. Свидетельство моей службы безопасности. Ах да, еще Фредди с Домиником – я сказала им, что ты преследуешь меня, и они пообещали защитить меня от тебя. – Она подходит к кофейному столику, берет пульт дистанционного управления и направляет на широкий экран на стене. – И вот, еще это.

Включается телевизор, ослепляя в темноте. Нечеткое черно-белое изображение заполняет экран – кадры с камер наблюдения: два пятна, темные объекты на светло-сером фоне. Затем один из них сдвигается, и Джона ахает.

– Я попыталась воссоздать ту атмосферу в St. A’s в своем pied-à-terre. Подумала, что ты захочешь пережить это заново, и я была права: ты повторил почти каждый свой шаг. Видишь? Ты крепко поцеловал меня и удержал, когда я попробовала оттолкнуть тебя. Ты дернул меня за волосы, повалил на пол. Вот здесь я пытаюсь сбежать. – Камера переключается на другой ракурс, когда Лила ползет по полу, а Джона следует за ней. – Ты прижал мои плечи так, что я не могла пошевелиться, затем схватил меня за горло, пригвоздив к месту. А потом отвернул мое лицо в сторону, готовясь войти в меня. – Она со щелчком выключает телевизор.

– Это безумие! – вопит он. – В этом видео нет звука! Ты хотела, чтобы я поцеловал тебя, умоляла меня об этом! Я ничего не делал против твоей воли.

– Однако отснятый материал рассказывает другую историю, не так ли? – Она садится