Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

окрашиваться в молочно-серый цвет. Она оглядела мрачное чердачное помещение: громоздкая мебель в чехлах, покрытых пылью, кучи хлама по углам, пугающая тишина забытого пространства. Ее сердце бешено заколотилось. Как он мог оставить ее здесь? Ей нужно выбраться, вернуться в безопасность собственной кровати, где она могла бы опустить шторы и забраться под одеяло, раствориться в темноте и попытаться забыться.

Дрожа, она кое-как натянула одежду и снова надела золотую маску, как будто это могло каким-то образом защитить, сохранить ее личность. Затем, вслепую ощупывая стену, она спустилась по крутым ступенькам и толкнула скрипучую дверь. Она вгляделась в коридор верхнего этажа и с облегчением увидела, что он пуст, но в конце коридора слышался глухой гул голосов. Распашные двери библиотеки были закрыты, но через прорезанные в них окна она могла видеть, что свет включен. Чтобы выйти, ей пришлось бы пройти мимо, рискуя быть замеченной. Она решительно устремила взгляд вперед и молча поспешила по коридору, однако, проходя мимо, не смогла удержаться и заглянула внутрь.

Члены St. A’s собрались вокруг стола, обсуждая что-то, откидываясь на задние ножки стульев, в изнеможении наклоняясь вперед, даже лениво растянувшись на полу. Все маски были сброшены, пустые белые лица оказались разбросаны по столешнице или слепо свисали с запястий. Без масок все они выглядели такими ужасно невзрачными, такими скучными: лица в пятнах, скудный женский макияж потек, все до единого уставшие, опухшие и с похмелья. В желудке Лилы внезапно возникло отвращение.

И тут она увидела его, председательствующего в дальнем конце зала. Он сдвинул маску на затылок, создавая иллюзию человека с двумя лицами, всевидящего бога, смотрящего одновременно в будущее и прошлое.

Он сказал что-то напоследок, и, когда стулья начали со скрежетом отодвигаться, Лила сбежала вниз по лестнице, через главный вход и вышла на морозный воздух раннего утра.

Она была почти у дороги, когда услышала, как он окликнул ее. Она заколебалась, затем неохотно повернулась.

Он снова натянул маску. Сейчас, в разреженном ярком дневном воздухе он выглядел взъерошенным и растерянным – если быть точным, нелепо, – как будто просто заблудился. Он направлялся к ней по тропинке, и Лила обнаружила, что ей приходится бороться с желанием сбежать.

– Я не хотел тебя будить. Ты в порядке? – Снова эта улыбка – она никогда ее не забудет. Он потянулся, чтобы дотронуться до ее плеча, и Лила вздрогнула, скрестив руки на груди.

– В порядке, – сказала она. – Просто выпила немного лишнего.

Он склонил голову набок.

– Надеюсь, ты хорошо провела вечер?

– Конечно, – автоматически ответила она, чувствуя, как от волнения защипало в горле. – Хотя, – импульсивно добавила она, – какие-то моменты в моей памяти немного расплывчаты.

Он застыл, и впервые его улыбка дрогнула.

– Ты не помнишь, что произошло?

Она отвела взгляд.

– А должна?

Он заколебался, и ей показалось, что из-под маски в его глазах промелькнула обида. Но потом тряхнул головой, и улыбка вернулась на его лицо.

– Все в порядке, – кивнул он. – Мы чудесно провели время, и ты, и я.

Она удивленно моргнула. Затем инстинктивно – прежде чем успела остановить себя, потянулась к его маске.

Он отступил, встал вне пределов досягаемости. Она застыла. Мгновение они молчали, наблюдая друг за другом.

Лила заставила себя улыбнуться.

– Разве я не узнаю, кто ты такой?

При этих словах он издал легкий смешок. А потом наклонился вперед, нежно поцеловал ее в щеку, и она затаила дыхание, заставив себя не отстраняться.

– Тебе придется подождать до следующего раза, чтобы узнать, – прошептал он.

* * *

После той ужасной ночи Лила набралась смелости и поведала нескольким подругам о том, что с ней случилось, и была потрясена, обнаружив, что в какой-то момент каждая из них стала жертвой насилия. Но рассказав о том, что произошло, она начала сомневаться. Осознавал ли Джона вообще, что сделал что-то не так? Было ли это (действительно) изнасилованием? Она, конечно, уверена, что не хотела заниматься с ним сексом, но дала ли она ему понять это достаточно громко, достаточно жестко? Или посылала противоречивые сигналы? Что, если в случившемся есть часть ее вины?

Когда она спросила совета относительно того, какие действия следует предпринять, подруги были единодушны: Лиле не было смысла сообщать об этом. Если у нее самой возникли сомнения в правильном восприятии случившегося, значит, у нее не было реальной почвы, на которую можно было бы опереться. И кроме того, по их опыту, мужчины всегда находили выход. Огласка лишь еще больше опозорит Лилу, принесет еще большее унижение. Лучшим решением, по их словам, было оставить все позади, постараться забыть. В конце концов Лила почувствовала себя такой хрупкой, такой усталой и испуганной, что капитулировала. Она не заявила на него.

На той же неделе Джоне позвонили из дома, и он уехал из Принстона, чтобы ухаживать за матерью. Оставшуюся часть обучения он закончил дистанционно и получил высшее образование заочно. Лила со страхом ждала того дня, когда он появится, но этот день так и не наступил. Она услышала его имя еще раз только той весной, когда было объявлено, что он получил самую престижную высшую премию Принстона за диссертацию о романе Фицджеральда «Ночь нежна».

Тогда она поняла, насколько одинока. Она поняла, что в этом мире некому о ней позаботиться. Лила должна была найти способ помочь себе сама.

В безрассудном, импульсивном акте возмездия она украла единственную университетскую копию диссертации Джоны и вскоре поняла: теперь у нее есть способ справиться со своей травмой. Когда она корпела над его великим опусом, ломая голову над тезисами, чтобы понять автора, в ней вспыхнула идея. Она решилась на творческий эксперимент, переписав историю Фицджеральда, чтобы дать Николь справедливый финал, которого она заслуживала – тайный ответ на женоненавистнический текст, который так почитал Джона Гэбриэл.

Со временем она обнаружила, что этой гневной адаптации недостаточно. В конце концов, она никогда особо не интересовалась Фицджеральдом, ее всегда заботило только то, как уничтожить человека, который его боготворил. В итоге Лила поняла, что ей придется написать собственную независимую концовку, чтобы получить финал, к которому она так отчаянно стремилась. И в тот момент, когда она намеревалась изобрести собственный способ исцеления, Лила Крейн начала усваивать ценный урок: месть сладка на вкус.

3

Она сжимает маску обеими руками – блеск позолоченных доспехов в темноте – и в ужасе смотрит на тело Курта, лежащее в медленно растекающейся луже черной крови.

– Мы должны позвонить в полицию, – бормочет Джона, – и объяснить, что это был несчастный случай.

Она смотрит на него, вытирающего