Рука в перчатке - Рекс Тодхантер Стаут

– Ему пришлось здорово попотеть.

– Да уж, не то слово. Но, как я уже говорил, племя Цианины поклонялось солнцу, а Кэрью поклонялся Цианине и еще был суеверным игроком. Гробница сооружена так неспроста. Ты, несомненно, назвал бы его идиотом, не скопи он больше миллионов, чем пальцев на руках и ногах. Конечно, при желании ты все равно можешь назвать его идиотом, хотя это вряд ли повлияет на твой банковский счет. Что касается солнечных лучей на лице Цианины, то Кэрью не делал из этого особого секрета. Он часто посещал гробницу на рассвете и оставался там еще час после восхода солнца. И когда требовалось принять ответственное решение, Кэрью доверял его Цианине. Если в определенный момент лучи солнца падали на ее лицо, это означало, что Кэрью нужно было сосредоточиться на воспоминаниях о покойной жене и не думать о земном. И в таких случаях он отказывался от своих планов. Однако если лицо Цианины оставалось в тени, то все замыслы Кэрью получали зеленый свет.

– Боже правый! – Кремер был неприятно удивлен. – Похоже, ему действительно пришлось здорово попотеть. Неужели никто не пытался удержать его от подобных чудачеств?

Окружной прокурор покачал головой:

– Кремер, ты не мистик. Впрочем, я тоже. Трудно сказать, чудил Вэл Кэрью или нет, но я точно знаю, что множество современных зданий в нашем современном мегаполисе не имеют тринадцатого этажа. Я просто хочу объяснить, что представляет собой гробница и какую роль она играет в этом деле. Ты должен это знать, потому что именно в гробнице Цианины в семь двадцать утра в среду, седьмого июля, а именно четыре недели назад, Вэл Кэрью был обнаружен убитым.

– Ха! Через четыре дня после моего отъезда. – Кремер достал новую сигару и откинулся на спинку кресла. – Продолжайте.

Скиннер тоже устроился поудобнее.

– Его тело нашли у подножия каменной лестницы, ведущей к постаменту, на котором покоится гроб с Цианиной. Судя по скрюченной позе, Вэл Кэрью упал с лестницы. Ты увидишь фото. На полу в нескольких футах от тела лежала снятая со стены реликвия – палица индейского воина: круглый тяжелый камень, привязанный к молодому деревцу гикори. Кэрью поразили палицей дважды: скользящим ударом по правой скуле, а затем – сокрушительным ударом в левый висок, в результате которого возникла вмятина в черепе. На полу возле тела лежала еще одна реликвия – старый охотничий нож с изогнутым лезвием. С помощью этого ножа срезали с головы жертвы круглый лоскут кожи вместе с волосами диаметром примерно три дюйма. Иными словами, с Кэрью сняли скальп. Позже скальп удалось обнаружить. Помимо прочих реликвий, на стене висела рубаха из оленьей кожи, которую некогда носил прадедушка Цианины. Скальп был засунут за пояс рубахи.

– Это дело вовсе не для инспектора полиции, – буркнул Кремер. – Вам нужен Буффало Билл. А кто нашел тело? Отряд бойскаутов?

– Нет. Вудро Вильсон.

– Кто? – Удивленно подняв брови, Кремер саркастически проворчал: – Я гляжу, вам весело. А я по-прежнему жутко зол, и мне не до смеха. Лучше поберегите свои хохмы для следующего раза.

– Это вовсе не хохма. Тело Кэрью обнаружил Вудро Вильсон. Когда в тысяча девятьсот тринадцатом году Кэрью перебрался на восток с женой и маленьким сыном, с ними поехал индеец… кажется, кузен Цианины. Индеец этот решил, что, раз уж он приехал в большой город, где живут белые люди, ему нужно взять себе соответствующее имя. А поскольку он много слышал о Вудро Вильсоне, который в ту пору был президентом, то и решил назваться так же. Полагаю, для нас не важно настоящее имя индейца, тем более что он клянется, будто напрочь забыл его. Не знаю, сколько лет ему было в тринадцатом году, но сейчас ему где-то между шестьюдесятью и девяноста. Выговор у него невнятный, как и у всех индейцев. Последние десять лет после смерти Цианины он в основном околачивался у ее гроба: или внутри гробницы, или возле высокой живой изгороди из тиса вокруг нее. То же самое он делал и утром седьмого июля. Покинув дом еще до рассвета, он увидел, как Кэрью открывает тройной замок своим ключом и входит в гробницу. В тот день восход солнца ожидался между половиной пятого и половиной шестого. Кэрью рассчитывал, что солнце, если, конечно, появится, озарит лик Цианины примерно в половине седьмого. Кроме Кэрью, только троим было дозволено входить в гробницу: Вудро Вильсону, Эмори Байсе из национального музея индейцев и Гаю Кэрью, сыну. Однако индеец утверждает, что в тот день не входил в гробницу. Примерно через сорок минут после восхода солнца, то есть в десять минут седьмого, когда он стоял у прохода в живой изгороди, кто-то внезапно нанес ему удар по затылку, и он потерял сознание. У него на голове остался кровоподтек. По словам индейца, больше он ничего не знает. Очнувшись, он обнаружил, что его связали и заткнули рот обрывками рубашки. С трудом освободившись от пут, он вошел в гробницу, где и обнаружил тело Кэрью. Индеец утверждает, что ничего не трогал, а сразу направился в сторону дома. В семь двадцать девять он уже был в комнате Гая Кэрью.

Перестав жевать сигару, Кремер пробормотал себе под нос:

– Более четырех недель назад. Терпеть не могу несвежую вводную информацию. Когда вы ее впервые получили?

– Ну, мы ее не получили. Если точнее и да, и нет. Убийство произошло в другом округе, и дело нам пока не передали, но две недели назад Андерсон, окружной прокурор Уэстчестера, запросил помощи, и мы, естественно, должны были пойти на сотрудничество, а кроме того, расследование в основном проводится в Нью-Йорке. Кэрью жил в поместье Лаки-Хиллз только четыре месяца в году. Газеты и широкая публика считают это дело нью-йоркским, в связи с чем нам так просто не отвертеться. Пожалуй, вот и все. Хочешь не хочешь, придется этим заняться, приложив максимум усилий. Я изложил лишь голые факты. Сейчас тебе стоит заняться отчетами и всем прочим, затем ты снова встретишься со мной и комиссаром полиции, а потом поговоришь с Андерсоном. Как ты правильно сказал, дело не первой свежести, а значит, не придется гнать лошадей.

– Угу, – кислым тоном отозвался инспектор. – Впрочем, хотелось бы узнать, есть ли у вас главный подозреваемый?

– Это дело рук индейца, – вмешался в разговор комиссар полиции Хомберт.

– Вы говорите о Вудро