Страницы любви Мани Поливановой - Татьяна Витальевна Устинова

Ты понимаешь только, что ее грудь, упакованная в плотный шелк блузки, почти касается твоего локтя – ей-богу! – и от ее волос пахнет упоительно, и она что-то говорит, и ты видишь, как она складывает губы, и блестит сережка в мочке нежного уха.

Убийство?.. Какое убийство?..

– Володь, да проснись ты! Ну, если хочешь на меня наорать, наори, только не молчи! – Но он все молчал, и она нетерпеливо подсунулась еще поближе и понизила голос: – Я выяснила, что в этом деле замешана твоя мадам!

Он отступил и уперся задницей в перила – так, чтобы Ольга его не касалась больше, – и переспросил:

– Какая мадам? В какое дело?..

– Митрофанова, господи, какая же еще!.. А замешана она в убийстве! Пошли, я покажу!

Алекс не отводил глаз и не шевелился, и Анна Иосифовна дрогнула первой. Вдруг моргнула и заговорила очень фальшиво, и задвигалась слишком суетливо:

– Алекс, душа моя! Ну, что же вы?.. Чай давно готов, вот-вот остынет, а остывший чай – уже не чай!.. Садитесь вот здесь, отсюда отлично видно изразцы, и вы сможете продолжать ими любоваться. Мне очень приятно, что их оценили!.. Вы знаток прикладного искусства?..

Он помедлил.

– Скорее нет, – и, сжалившись, отвел глаза от ее лица. – Знаю немного, когда-то проходил в университете. В основном про немецкую майолику.

Из серебряного чайника Анна Иосифовна наливала в тонкую чашку крепчайший чай, похожий в солнечном свете на расплавленный янтарь.

– Вот как! Какую же немецкую майолику проходят в университете? Кружки Гиршфогеля?.. – Это было сказано с некоторым пренебрежением.

– И еще рейнские, и «штангенкруг».

– А Лимож? Не любите?

Алекс улыбнулся и пригубил чай, чувствуя себя бедным студентом в заношенном сюртучишке, внезапно угодившим за обеденный стол в профессорском доме.

– Ну, это уже Франция, а не Германия, Анна Иосифовна. И там делали эмаль, насколько я помню.

– Да-да. – Хозяйка, совершенно успокоившись, устроилась напротив и улыбнулась поощрительно поверх тончайшего фарфора. – В пятнадцатом веке в Лиможе как раз научились покрывать металл эмалевыми красками. Я ничего не путаю?..

Видимо, все-таки экзамен, решил Алекс. Занятно.

В последнее время он только и делал, что сдавал экзамены, и все проваливался!..

– Нет-нет, абсолютно верно. Рисунок вырезали на металле, а углубления заполняли черной эмалью. После этого обжигали первый раз, а потом уж накладывали остальные краски и вновь обжигали. Иногда использовали белый и золотой цвета, а, например, Жан Пенико изображал совсем сложные сюжеты.

– Что вы говорите?!

– Библейские и исторические сцены, – подтвердил развеселившийся Алекс. – Влияние в основном, конечно, фламандское, а впоследствии немецкое и итальянское.

– Плюшки прямо из духовки. Моя Маргарита Николаевна только перед вашим приходим достала! Угощайтесь, Алекс. Вот с изюмом, а эти с сахаром, классические. Вы какие больше любите?

Видимо, это означает «отлично». Ставлю в зачетку.

– Я всякие люблю, Анна Иосифовна. – Он посмотрел ей в глаза. – Ваша Маргарита Николаевна просто волшебница. Передайте ей мое восхищение.

– С удовольствием! Она будет счастлива. Вы курите?.. Если да, вот пепельница, и не стесняйтесь! – Хозяйка придвинула к нему некий хрустальный сосуд сказочной красоты, брызгающий во все стороны разноцветными бликами. – Ахматова всегда говорила, что курение…

– Это цепь унижений, – закончил Алекс. – Все время нужно у кого-то спрашивать разрешения!

– Н-да, – задумчиво пробормотала она себе под нос. – Вот тебе и на…

И не меняя тона:

– Вас когда-нибудь унижали, Алекс?

– Да.

– Я не выношу унижений. – Она раздула тонкие ноздри. Звякнул фарфор, и сделалось так тихо, что слышно стало, как с той стороны стекла назойливо и утробно гудит поздняя муха.

Анна Иосифовна стремительно поднялась и легким, совсем девичьим шагом отошла к пузатому буфету и тотчас же вернулась. В руках у нее была китайская коробочка с желтым богдыханом на крышке. Анна Иосифовна достала сигаретку и спички и, привычно чиркнув, быстро закурила.

Алекс смотрел на нее во все глаза.

Курить в издательстве «Алфавит» было строжайше запрещено, практически под страхом увольнения. В отделе кадров ему сообщили, что генеральная директриса с курением борется беспощадно и всерьез, как активист движения «За здоровье нации».

– Я долго терпела, – продолжала хозяйка. Сигарета дымилась у нее в руке. – Должно быть, нельзя было так долго!.. Но я… смалодушничала, Алекс. И поплатилась!

– За что?

– В том-то все дело. – Она боком присела на стул и прикрыла глаза. Алекс никак не мог взять в толк, играет она или переживает всерьез. – Я не знаю, за что. И это тоже унизительно, понимаете?

– Не совсем, – сказал он осторожно. – Вы говорите об… убийстве?

– Убийство – последнее звено. Все началось давно, и меня предупреждали о том, что может случиться самое худшее, но я не верила, конечно!

За плечом произошло какое-то движение, Алекс оглянулся, Анна Иосифовна повелительно махнула рукой, и створка тихонько притворилась.

…Кто там может быть? Ах да! Кудесница Маргарита Николаевна с очередной порцией пирогов на блюде!

Или нет?

В этом странном и прекрасном доме все не то и не так, как кажется на первый взгляд!..

– Я в неудобном положении, – вдруг заявила Анна Иосифовна. – Я ничего о вас не знаю, и мне вас, прямо скажем, навязали, но у меня нет выбора. Вы должны узнать обо всем, а я, видимо, обязана вам рассказать.

– Давайте я попробую, – предложил Алекс. – А вы скажете, прав я или нет. Хотя бы в том, что мне удалось понять. На данный момент.

Прищурившись, она посмотрела на него.

– Н-ну, попробуйте.

– Некоторое время назад вы стали получать письма с угрозами. Кстати, как они приходили? По электронной почте?..

Она кивнула.

– Вначале вы вообще не обращали на них внимания и просто удаляли. Потом они стали вас раздражать. Затем вы забеспокоились. Потом, видимо, испугались.

– Те, что я распечатала для вас, самые безобидные, поверьте мне!..

Алекс помедлил.

– Верю, – согласился он так, как будто вовсе не соглашался. – Очень неосмотрительно было с вашей стороны оставлять их на столе, Анна Иосифовна!

– Да, но я не предполагала, что в день вашего первого появления в издательстве случится это чудовищное убийство! – Она опять раздула ноздри.

…На что она сердится? На него за то, что он появился в издательстве, или на то, что произошло убийство? Да еще такое… неэлегантное!

– Я собиралась спокойно побеседовать с вами, но в этот момент вдруг началось это светопреставление, а потом, – она махнула рукой, – мне уже было не до записок. Впрочем, вы видели сами!..

– Видел, – опять согласился Алекс так, как будто вовсе не соглашался. – Кто еще знал о том, что вам угрожают? В издательстве знали?

– Нет, – быстро сказала она и решительно потушила в пепельнице сигарету. – Никто не знал.

Слишком быстро