Морье Дю - Не оглядывайся

- Не бойся, - крикнул он ей. - Я не дам тебя в обиду. Все будет хорошо.

Проклиная свой скудный запас итальянских слов, Джон все же надеялся, что его ровный английский голос успокоит ребенка. Напрасно. Рыдая, девочка карабкалась вверх по винтовой лестнице. Но теперь уже и самому Джону было некуда отступать: во дворе раздались шаги преследователя, какие-то крики и лай собак.

"Ну что ж, будем вместе, этот ребенок и я, - подумал Джон. - Но если нам с ней не удастся закрыться где-нибудь изнутри, этот тип живо с нами расправится".

И Джон побежал за девочкой, которая, добравшись до крошечной площадки, влетела в комнату. Джон проскользнул вслед за ней и захлопнул дверь. Какое счастье, что она запиралась на задвижку! Джон огляделся. Девочка, скрючившись, присела у открытого окна. В комнате кроме них никого не было. И никакой мебели. Только старая кровать с матрасом и куча тряпья на полу. Надо позвать на помощь, кто- нибудь обязательно услышит и прибежит. Может, преследователь и не успеет выломать дверь.

- Ничего, ничего, - тяжело дыша, Джон попытался улыбнуться и протянул малышке руку.

Девочка вдруг вскочила. Надвинутый на голову капюшон соскользнул на пол. Не веря глазам, Джон онемел от ужаса. Перед ним стоял вовсе не ребенок, а карлица, маленькая, ростом не более трех футов, кряжистая, с непропорционально огромной квадратной головой взрослого человека, с болтающимися до плеч седыми космами. И она больше не рыдала, а кивала головой и скалилась.

В этот момент Джон услышал шаги на площадке лестницы, лай собак. Кто-то забарабанил в дверь, и не один, а несколько голосов закричало:

- Откройте! Полиция!

Тогда чудовище, выдернув откуда-то из рукава нож, метнула его с нечеловеческой силой в Джона и пронзила ему горло. В тщетной попытке защититься, Джон схватился руками за шею, почувствовал под пальцами что-то липкое, сделал неверный шаг и рухнул на пол. Перед его взором вновь возник катер, идущий по Большому Каналу. Лора и сестры стояли на палубе. Теперь Джон знал, почему они были вместе и какой печальный долг им предстоит исполнить. И это не сегодня, не завтра. Это будет послезавтра. Карлица, скрючившись в углу, что-то бормотала. Удары в дверь, голоса, лай собак становились все слабее и слабее.

"О, Господи, - успел подумать Джон, - надо же так чертовски глупо умереть..."