Чингиз Абдуллаев - Манипулятор

— Вы имеете в виду — по моему участку? — улыбнулась Трохина. — Ну, я это знаю. Хотя Качанов и не скрывал своих судимостей.

— Причем тут Качанов? — У Петровского задергалась от волнения щека. — О чем вы говорите?

— У него были две судимости, — охотно пояснила Трохина. — Он хотел баллотироваться по нашему округу еще в прошлый раз, но тогда мы его не пропустили. А сейчас судимости у него сняты и он снова выставил свою кандидатуру. Но мы проверяли, все в рамках закона.

«Сволочь, — холодно подумал Петровский, — значит, этот негодяй уже пытался здесь выставиться, а нам ничего не сказал. Какая же сволочь! Еще нагло нас обманывал».

— Речь не о нем, — заставил себя вновь улыбнуться Святослав Олегович, — я говорю о другом кандидате. — И вдруг с ужасом обнаружил, что не помнит фамилии учителя истории. Он нахмурился — слишком много сегодняшний день проколов. Нужно было узнать у Паши фамилию исключенного кандидата. Это его личный промах, Бубенцов тут ни в чем. — Давайте выпьем за вашу сестру, — неожиданно предложил он. — Я хочу пожелать ей счастья и долгих лет жизни. Он налил ей водку, и они снова чокнулись. На этот раз Петровский выпил рюмку до дна, даже не почувствовав эффекта обдающей жидкости. Затем, глянув на часы сказал:

— Простите, я должен дать поручение своему сотруднику. Ему нужно срочно переговорить с Москвой. — Он поднялся и вышел из комнаты.

В коридоре стоял Бубенцов, готовый выполнить любое распоряжение шефа. Святослав Олегович шагнул к нему, схватил несчастного за ворот пиджака.

— Быстро фамилию!

— Чью? — выдохнул Паша.

— Этого историка, исключенного из кандидатов. Быстрее!

— Седых, — пробормотал испуганный Бубенцов, — Александр Александрович Седых.

Петровский удовлетворенно кивнул и вернулся в кабинет.

— Извините меня еще раз, — улыбнулся он Трохиной, — дело в том, что речь идет о вашем учителе, Александре Седых, который был исключен из числа кандидатов в депутаты на основании смехотворного обвинения, что забыл упомянуть свой покосившийся сарай.

Этой женщине совсем не стоило знать, что сарай нашли помощники Бубенцова и сам Петровский заплатил адвокатам, чтобы оформить документы, передать их в суд. После чего местный судья получила деньги и вынесла решение об отстранении Седых от участия в избирательной гонке. «Надеюсь, что судья поделилась со своим председателем», — отстраненно подумал Святослав Олегович.

— Я с вами согласна, — вздохнула Трохина, — он такой порядочный человек и абсолютно случайно не упомянул этот сарай в своей декларации…

«Нет, не получила денег», — понял Петровский.

— Но закон есть закон, — убежденно продолжила Трохина, — и наша судья справедливо исключила Александра Александровича из списков кандидатов. Между прочим, она училась у него в школе и хорошо его знает.

«Все-таки, похоже, получила», — подумал Петровский и снова поднял бутылку, разлил водку по рюмкам.

— Я с вами абсолютно согласен, — проникновенно произнес он, — но дело в том, что даже юристы, подавшие жалобу, готовы отозвать ее обратно.

— Это их дело, — сухо заметила Трохина. — Решение по делу уже принято, и я не вижу возможностей для его пересмотра.

— Прокуратура готова принести официальный протест, — улыбнулся Петровский. — И я думаю, что нужно пойти навстречу вашим избирателям, все-таки допустить вашего учителя истории к выборам.

— Поздно, — возразила Трохина, — сегодня пятница. А выборы в воскресенье. Суд завтра не работает. Ничего нельзя сделать.

— Можно провести решение суда сегодняшним числом, — мягко подсказал Петровский. — Если прокуратура подаст протест вчерашним числом…

— Что вы говорите? — нахмурилась Трохина. — Разве такое возможно? Это же мошенничество, я на такое не могу пойти, и если вы…

— Не нужно так нервничать, Елизавета Андреевна, — попросил Святослав Олегович. Он положил ладонь на ее руку и с удовольствием заметил, как женщина вспыхнула. Но руку не выдернула.

«Живет одна, — поставил диагноз Петровский, — никого постоянного у нее нет. Может, бывают иногда случайные связи».

— Мы решили помочь вашим избирателям. — Когда он хотел, его голос становился очень убедительным. Если учесть, что Трохина успела выпить несколько рюмок до появления в этой комнате и две рюмки водки вместе с ним, то она готова выслушать его сентенции более благожелательно, чем это было бы на абсолютно трезвую голову, тому же его ладонь, так нежно и твердо держащая на ее руке, подавляла всякую разумную мысль.

— Вы сами говорили, что у Качанова было две судимости, — напомнил Петровский. — разве стоит пропускать такого человека в парламент страны? Кого он там будет представлять? Своих друзей-уголовников? Разве можно допустить, чтобы такой кандидат прошел в депутаты от вашего округа?

— Почему вы убеждены, что победит именно Качанов? — спросила она. — По нашему участку баллотируется еще журналист Ничипоренко. Он вполне может победить.

— Нечипоренко сегодня разбился, — сообщил Петровский, — и сейчас находится в реанимации.

— Какой ужас! — С очевидным усилием и Трохина убрала свою руку. — Что вы такое говорите?

— Можете позвонить в больницу и узнать, — печально покачал головой Святослав Олегович. Было непонятно, почему у так грустно. То ли оттого, что она вытащила руку, то ли ему обидно за курских избирателей.

— Что вам нужно? — наконец напрямую спросила судья.

— Нужно восстановить справедливость. — Петровский в очередной раз разлил водку по рюмкам. — Я думаю, будет правильно, если вы завтра получите протест прокуратуры и отмените решение вашего судьи. Тогда можно будет включить Седых в число кандидатов и не допустить избрания Качанова.

Она задумалась. В такой момент трудно сообразить, что в случае смерти Нечипоренко бизнесмен Качанов автоматически снимается с предвыборной гонки, так как его кандидатура оказывается безальтернативной. Петровский не сказал главного — что Нечипоренко может умереть в любой момент и тогда выборы просто перенесут на другое число

— Да, — сказала Елизавета Андреевна. — Наверно, вы правы, но наша судья…

— Она не будет возражать, — твердо пообещал Петровский. — Можете не беспокоиться. — Трохина несколько растерянно посмотрела на него. — Давайте выпьем за вас, — предложил Святослав Олегович. — Я еще не встречал такой очаровательной и милой судьи. Предлагаю выпить на брудершафт — И не давая ей времени опомниться, он поднялся и чокнулся с женщиной. Едва она опрокинула свою рюмку, как Петровский наклонился к ней и крепко поцеловал ее в губы.

Елизавета Андреевна охнула от неожиданности.

— Что вы делаете? — нерешительно пробормотала она. — Разве так можно?

— Вы же знаете правила брудершафта, — возразил он. — Выпив, нужно поцеловаться, чтобы скрепить дружеские отношения.

— Ну если только дружеские, — лукаво протянула Елизавета Андреевна.

— Теперь мы с вами друзья, — убежденно подтвердил Петровский. — Завтра вы получите протест прокурора. Я думаю, будет правильно, если мы допустим к выборам нашего заслуженного педагога. У него столько хороших учеников. И ваша судья будет чувствовать себя гораздо лучше, ведь ей пришлось отстранить от участия в выборах своего учителя.

— Да, — согласилась Трохина, уже не сопротивляясь. — Так будет гораздо лучше. Но если протест…

— Он обязательно будет. — Святослав Олегович подумал, что решил такую сложную проблему за счет личного обаяния и обычной демагогии. Качанов вызывал отторжение у любого нормального человека, который знакомился с его биографией. — Надеюсь, мы с вами еще увидимся, я буду в вашем городе еще три недели, — соврал он на прощание. — Если разрешите, я вам позвоню.

— Хорошо, — согласилась она, — позвоните. Если завтра утром мы получим протест, то успеем вынести решение и Александра Александровича включат в списки кандидатов.

— Это будет очень справедливо и по-божески правильно. Он столько лет работает в школе, — вздохнул Петровский.

Когда она поднялась, он взял ее под ручку и проводил до большого зала. На прощание поцеловал ей руку. — До скорой встречи, Елизавета Андреевна.

Она томно улыбнулась.

Едва судья вошла в зал, как Петровский повернулся и пошел к Бубенцову.

— Едем к главному врачу больницы, — приказал он, доставая телефон и на ходу набирая номер. — Здравствуй, Юлай. Нужно сегодня же организовать телефонный звонок из прокуратуры. Чтобы подали протест. Кто у нас там?

— Ильин, — напомнил Юлай, — начальник хозяйственного управления. Мы ему в прошлом году переводили сто тысяч. Он нам тогда помог с…

— Помню. Пообещай ему десять тысяч, если он позвонит прямо сейчас прокурору области, — решил Святослав Олегович. — За один звонок это не так мало. Пусть убедит прокурора подать протест. Его нужно зарегистрировать вчерашним числом. Ты меня понял?