Фридрих Незнанский - Дальняя командировка

Ну чего им еще нужно? Все коротко и предельно по­нятно. Пусть делают выводы.

Статья вышла в том виде, как ее надиктовал Кери­мов. И для возбужденного уже населения маленького, в сущности, городка, в котором интересы личные факти­чески ничем не отличались от общественных, поднялась новая волна возмущения.

Еще ночью нашлись смельчаки, которые на централь­ной площади, прямо у памятника Ленину, закрепили лозунг-растяжку: «Мэра и всю его команду лжецов и под­халимов — в отставку!» А утром по указанию Гузикова, возмущенного очередной провокацией оппозиции, при­гнали автомобиль с подъемником и стали снимать этот лозунг, что оказалось делом совсем не простым. Толстый стальной трос, на котором висела растяжка, был пред­назначен для поддержки электрического кабеля, соеди­нявшего четыре фонаря по углам площади. И чтобы доб­раться до лозунга, следовало опустить трос, и для этого сначала отключить электричество, отсоединить кабель, а уж только потом можно было дотянуться и до лозун­га — словом, целая история. Оставалось загадкой, каким образом лозунг вообще сумели повесить так высоко, не сам же он там оказался!

Мэр бушевал, наблюдая из окна своего кабинета за бестолковой и неторопливой возней электриков, медлив­ших словно нарочно.

Но пока совершалась эта процедура, на площади со­бралось не менее сотни человек, которые, воспользовав­шись отсутствием милиции, немедленно организовали митинг протеста. На той трибуне у пьедестала памятни­ка, с которой Савелий Тарасович привык лично руково­дить торжественными народными мероприятиями в праздничные календарные дни, теперь ораторствовали непонятно кто, выкрикивая в мегафон оскорбительные и чудовищно несправедливые призывы типа того, кото­рый чуть-ли не полдня уже болтается над площадью. И эти бездельники из «Горэнерго», кажется, вовсе и не то­ропятся его снимать. А где, черт возьми, милиция? Где стражи порядка, за которых ратует такой же, как они все, бездельник и тупица Затырин?! Ему что, особая команда нужна?! Отдельное приглашение?!

На трибуне с включенным мегафоном в одной руке и со свернутой в трубку, смятой газетой — в другой, слов­но тот же Ильич на пьедестале, стояла Елена Ивановна Котова — невысокая светловолосая женщина, которую в городе многие знали как человека открытого и честно­го. Потрясая перед собой газетой, она выкрикивала сло­ва, которые эхом разносились по площади, и на ее голос оборачивались и останавливались прохожие, затем тоже подходившие к митингующим. И толпа, таким образом, беспрерывно росла — пусть и медленно, но неуклонно.

—  Это не глас народа! Это глас мэрии! Причем голос продажный и бесстыжий! Все, что здесь написано, — наглое вранье! У нас в редакции был не обыск, а нату­ральный погром! Украли и поломали все! Они не оправ­даются! Мы требуем суда над исполнителями позорных указаний власти! Мэра — в отставку! Прокурора — к от­вету! Затырина — под суд!..

Толпа одобрительными криками поддерживала ора­тора. Срывающийся голос в мегафоне креп.

—  Мы требуем, чтобы в наше дело немедленно вме­шалась областная правозащитная комиссия! Свободу печати! Прекратить преследования...

Дальнейшее Савелий Тарасович слушать не стал, он увидел наконец, как к площади подкатили два неболь­ших автобуса и из него горохом посыпались милиционе­ры в серой и камуфлированной форме, с резиновыми дубинками в руках.

Мэр закрыл ставню, чтобы не слышать криков на площади, и, отходя от окна, успел заметить, как сотруд­ники милиции неровным кольцом охватили митингую­щих и начали расталкивать их в стороны, раздавая удары направо и налево и продвигаясь к трибуне.

—  Давно пора, — сердито пробурчал мэр и, подняв трубку, сказал секретарше: — Соедини с Затыриным!..

—   Слушаю, Савелий Тарасович, — раздался через минуту в трубке голос подполковника.

—   Ты наблюдаешь, что происходит на площади?

—  Так точно!

—   Смотри мне, чтоб не было этих... ну без кровопро­лития, понял? Головой ответишь!

—   Я дал указание!

—   Ну-ну, и кончайте с этим поскорей. А зачинщи­ков — всех до единого — в камеру! И разобраться, кто среди них главный!

—   Слушаюсь!..

Мэр положил трубку и осторожно подошел к окну. Приоткрыл створку и отшатнулся, ворвавшиеся крики с площади едва не оглушили его.

Уже нельзя было понять, что там происходит. На три­буне не было никого, но по всему пространству площади шла самая настоящая драка. Видимо, в числе собравших­ся оказались не только пожилые люди и женщины, и поэтому нагло накинувшаяся на них и с ходу потеснив­шая митингующих милиция довольно скоро получила чувствительный отпор. И теперь было заметно, что стра­жи порядка медленно, но верно отступают по всему фронту. Их дубинкам протестующие противопоставили непонятно откуда появившиеся у них в руках палки и камни. И потом, митингующих было все-таки раза в два больше, чем милиционеров, да и народ оказался креп­кий и горячий.

Да, милиция отступала, а ей вдогонку, но, попадая глав­ным образом в окна домов, окружавших площадь Ильи­ча, включая и величественное для такого небольшого го­рода здание администрации, летели камни и со звоном раз­бивали стекла. Ситуация явно вышла из-под контроля...

Резкий телефонный звонок словно встряхнул мэра.

—   Савелий! — испуганно орал в трубку Керимов. — Ты в курсе, что происходит?!

—  Да вижу! — рявкнул в ответ Гузиков. — А что при­кажешь делать? Доигрались в свою демократию?!

—  Я подумаю... — раздраженно бросил мэр и швыр­нул трубку. Но тут же снова взял ее и соединился с Затыриным. — Ну что у тебя? Много пострадавших?

—  Да есть, — мрачно ответил подполковник. — Дос­талось ребятам. Но бабу ту, главную, которая редактор­ша, мы схватили.

—   Смотрите, только без членовредительства! В каме­ру ее, а потом разберемся. Ты вот что, кончай эту кани­тель, все равно их больше, а твои — я вижу — слабаки...

—   Да если б я только приказал!..

—   Все, кончен разговор. Отваливайте. Зафиксируй все до единой травмы. Мы им покажем избиение милиции! И срочно звони Седлецкому, передай мое требование немедленно выслать к нам ОМОН. В связи со взрыво­опасной, криминогенной обстановкой в районе, кото­рая способна выйти из-под контроля. Ты понял мысль? Все детали потом. А тех, кто бесчинствовал на площади, перепиши, мы позже с ними поговорим — и на другом языке, который им будет более понятен, ясно? Тебе, я полагаю, давно известны эти люди?

—   Так точно!

—  Действуй.

Савелий Тарасович с трудом перевел дух. Он уж было подумал, что на него прямо-таки гора обрушилась. Но это только показалось. К счастью...

В конце дня, когда шум в городе более-менее затих, но, по твердому убеждению подполковника Затырина, оппозиция лишь затаилась, по всей вероятности накап­ливая силы для дальнейших противозаконных действий, его срочно вызвал к себе Гузиков.

Подходя к зданию администрации, Павел Петрович увидел группу рабочих, стекливших выбитые окна. Им было отчего-то весело. Строго спросил, почему смеют­ся. Разве это безобразие — повод для смеха? А те просто отвернулись от него, даже не удостоив вниманием, вы­казав тем самым откровенное неуважение к его погонам. Хотел было сделать им более резкое замечание, но пере­думал и, махнув рукой, пошел к дверям, провожаемый новым взрывом прямо-таки издевательского хохота.

А может, ему показалось? Нервы-то весь день на пре­деле...

Судя по его внешнему виду, заметил Павел Петрович, мэр был настроен теперь весьма решительно. От утрен­ней испуганной какой-то неуверенности не осталось и следа. Впрочем, возможно, его подвигло на эту решитель­ность известие, поступившее из областного центра о том, что вопрос с ОМОНом решился в его пользу, хотя у гу­бернатора все же оставались какие-то сомнения по дан­ному поводу. Но Григорий Олегович все же прислушался к мнению генерала Седлецкого, который хорошо пони­мал трудности подполковника Затырина, чьи люди по­страдали в столкновениях с возбужденной толпой лишь по той причине, что начальник Воздвиженского РУВД в своем благородном стремлении избежать ненужных жертв категорически запретил сотрудникам милиции применение оружия. Вот так, мол, у нас добрые намере­ния правоохранительных служб нередко сталкиваются с активным злом толпы, откровенно подстрекаемой уголов­ными и прочими антиобщественными элементами к не­законным акциям с непредсказуемыми последствиями.

Толковая формулировка — достаточно обтекаемая и удобная во многих случаях жизни, но, главное, не требу­ющая дополнительных разъяснений и оправданий для применения решительных действий. А по сути, губерния, основываясь на вполне законных требованиях районной власти, давала ей добро на проведение зачистки в кри­минальной среде — ибо речь шла в первую очередь о ней — в такой степени, в какой того требовала реальная обстановка.