Оса Ларссон - Кровавая жертва Молоху

Ознакомительный фрагмент

– Когда я вижу новое лицо, мне всегда интересно узнать, кто едет в мою Кируну.

– В вашу Кируну?

– О, фрёкен, стоит ли принимать эти слова всерьез?

Яльмар выпрямляет спину. Ему хочется, чтобы она поняла, кто перед ней – почему-то для него это очень важно, – и протягивает ей руку.

– Яльмар Лундбум. Директор шахты. Я управляющий всем этим.

Произнося эти слова, он подмигивает, словно желая подчеркнуть свою скромность и то, что он не важничает из-за высокой должности.

Она смотрит на него скептически.

«Похоже, она считает, что я с ней флиртую», – огорченно думает он.

Но, к счастью для него, в этот момент появляется официантка с кофейником. Она замечает скептическое выражение лица Элины.

– Чистая правда, – подтверждает она, наливая кофе директору и подливая в чашку Элине. – Это сам господин директор. Ах, если бы он не ходил в рабочей рубашке, а одевался, как подобает человеку в его положении! Ему надо бы повесить табличку на шею.

Лицо Элины проясняется.

– Так это вы! Вы же и приняли меня на эту работу. Элина Петтерссон, учительница.

А затем четыре часа дороги от Елливаре до Кируны пролетают как один миг.

Он спрашивает о том, где она училась и где работала ранее. Она охотно рассказывает, что окончила частную семинарию по подготовке учительниц начальной школы в Гётеборге, что в школе в Йонокере, где она преподавала, было тридцать два ученика и что годовой заработок доходил до трехсот крон.

– Вам нравилось там? – спрашивает Лундбум.

Почему-то девушка легкомысленно отвечает «да так себе»…

Что-то в его манере слушать заставляет ее открыться ему. Возможно, все дело в этих чуть прикрытых глазах. Тяжелые веки придают ему задумчивый, мечтательный вид, это развязывает молодой учительнице язык.

Слова сами соскакивают с губ – обо всем том сером, унылом, что так мучило ее в последние годы. Она рассказывает о детях, об учениках, о которых мечтала во время учебы.

Как ее огорчило то, что почти никто не настроен учиться. Этого она никак не ожидала – она думала, что они жадно накинутся на книги и учебники, как сама она в детстве.

Еще молоденькая учительница рассказала о сельском пасторе и зажиточном крестьянине, заседавших в правлении школы, которые сочли, что чтения катехизиса и складывания на счетах вполне достаточно для образования. А потом с горячностью добавила, что они «не нашли оснований удовлетворить» ее заявку о приобретении покрашенной черной краской деревянной доски с подставкой для мелков общей стоимостью в пять крон для улучшения орфографии и навыков письма у детей. Не позволили они ей купить и три экземпляра книги для чтения Сельмы Лагерлёф.

– Почему вы думаете, что в Кируне будет по-другому? – спрашивает Яльмар Лундбум. Приподняв подбородок, он чуть заметно улыбается, глядя на нее.

– Потому что вы совсем другой человек, – отвечает Элина и смотрит ему прямо в глаза, смотрит до тех пор, пока он сам не отводит взгляд и не заказывает себе еще кофе.

Она ощущает, что имеет власть над ним. Правда, он намного старше, так что до этой минуты она и не думала о нем с этой точки зрения. Однако он, конечно, тоже мужчина.

Элина Петтерссон отдает себе отчет в своей привлекательности. Не раз это качество выручало ее. Именно из-за ее светлых волос и тонкой талии два года назад крыша на учительском домике была перекрыта двумя местными батраками за очень небольшую сумму.

Но чаще всего эта несчастная красота обременяла ее. Нелегкая задача – держать на расстоянии нежеланных женишков. Но сейчас, когда директор отводит взгляд, словно боясь выдать себя, сердце радостно подпрыгивает в груди.

Она имеет власть над ним – тем, кого Редьярд Киплинг назвал «некоронованным королем Лапландии».

Она знает, что он знаком со многими знаменитостями: с принцем Евгением, Карлом и Карин Ларссон, с Сельмой Лагерлёф. А сама она, кто она такая? Никто. Но у нее есть ее молодость и красота, и они подарили ей эти удивительные часы. Краткая благодарность богу рождается в сердце. Будь она дурнушкой, он не сидел бы сейчас с ней.

И вот Яльмар снова смотрит на новую знакомую.

– Если в классе будет чего-нибудь недоставать, – говорит господин директор, – книг для чтения, или доски для письма, или чего-то еще, сообщите мне. Лично.

Разговор плавно переходит на важность образования. Элина говорит, что Кируна – шахтерский поселок. Уже поэтому она знает, что все будет по-другому. С ее точки зрения, самое лучшее в законе об охране труда 1912 года – что в Швеции появились четкие правила относительно детского труда в производстве. А вот законов, ограничивающих детский труд в сельском хозяйстве, пока не существует.

– Чему могут научиться дети, изнуренные работой? – спрашивает фрекен Петтерссон. – Сама жажда знаний угасает в них, я сама это наблюдала.

А далее она переходит на свою любимую Эллен Кей[10] и «Век ребенка». Щеки Эллины горят, когда она произносит проповедь в защиту идей Кей: что физические и душевные силы ребенка до пятнадцати лет должны использоваться для его образования через школу, спорт и игру, в то время как его способности к труду надлежит тренировать через работу по дому и профессиональные училища, но никак не через тяжкий труд на производстве.

– И не через тяжелый крестьянский труд, – произносит она и опускает взгляд, вспоминания детские тела, изможденные батрацким трудом у зажиточных крестьян.

Яльмар заражается ее пылом.

– Для меня промышленность и всякая подобная деятельность никогда не были целью, а лишь средством, – говорит он.

– А в чем же цель?

– Целью остается обеспечить людям максимальную полноту жизни, в том числе и в духовном плане.

При этих словах девушка бросает на него взгляд, полный такого восхищения, что Лундбум почти смущенно прибавляет:

– К тому же самые образованные рабочие трудятся лучше всех.

Яльмар рассказывает, что это наблюдение сделали даже в России, где школьное образование пока на убогом уровне. Рабочий, умеющий читать и писать, почти всегда получает более высокую зарплату, чем безграмотные, могущие выполнять лишь самые простые операции. А взлет немецкой промышленности по сравнению с английской объясняется, среди прочего, более высоким уровнем образованности немецкого народа. А посмотрите на эффективно работающих и интеллигентных американских рабочих! Школьное образование, только оно.

Яльмар ощущает прилив энергии. Настроение у него лучше, чем когда бы то ни было. Благословенны поездки на поезде! В течение нескольких часов у тебя нет иного занятия, кроме как изучать ближнего своего.

И какого ближнего! Убийственно красивую и к тому же такую умную женщину.

Красивые женщины в Кируне редкость. Правда, женщины здесь в основном молодые. Но тяжелая жизнь разрушает их, и вскоре усталость отражается на их лицах. Они теряют свои румяные щечки. Одеваются в мужские пальто и шерстяные платки, спасаясь от холода. Жены инженеров, правда, остаются румяными, но они не желают гулять или заниматься спортом, как делают женщины в Стокгольме. Нет, летом комары, а зимой холодно. Они сидят дома и быстро толстеют.

Разговор легко и ненавязчиво перескакивает с одного на другое.

Они обсуждают Мону Лизу, которая была украдена и разыскивалась два года, но теперь незадолго до Рождества вернулась в Лувр. Хитрый владелец галереи в Италии выманил вора из укрытия, притворившись, что хочет купить картину.

Они весело не соглашаются друг с другом, когда речь заходит об избирательном праве для женщин. Однако Элина заявляет, что она не суфражистка, а Яльмар дерзко шутит, что лично станет принудительно кормить ее в тюрьме, если она ею станет. Элина просит его рассказать о Сельме Лагерлёф и ее визите в Кируну, когда она писала книгу о Нильсе Холгерссоне, и Лундбум охотно удовлетворяет ее просьбу. Они говорят о некрологе по поводу смерти Стриндберга, о его горечи и его похоронах. И конечно же, они вспоминают «Титаник». Ведь с момента катастрофы прошло почти два года.

И тут выясняется, что они уже приехали. Это застает их врасплох. Поезд останавливается, двери открываются, люди толпятся, пытаясь сойти на перрон со своим багажом.

Элине надо пробираться в свое купе.

Яльмар Лундбум поспешно прощается, желает ей удачи и еще раз просит ее обращаться к нему, если у нее возникнут трудности или если в классе чего-то будет не хватать.

Не успела она и глазом моргнуть, как ее новый знакомец уже исчез.

Его уход удивляет ее. Элина надеялась, что они пойдут вместе – хотя бы по перрону. Потому ее охватывает гнев. Будь она изящной дамой, он наверняка проводил бы ее до купе и помог ей сойти с поезда. Подал бы ей руку на выходе.

Но когда она уже стоит у здания вокзала, высматривая свои два чемодана, гнев сменяется стыдом.

Что она себе вообразила? Что они подружатся? Какой ему от этого интерес?

И что она такое наговорила! Щеки у нее краснеют, когда Элина вспоминает свою горячность. Он наверняка подумал, что в жизни не встречал такой дерзкой и самонадеянной школьной учительницы! А ее проповедь идей Эллен Кей! Он-то знаком с Кей лично.

Конец ознакомительного фрагмента