Джон Гришэм - Серая гора

Ознакомительный фрагмент

— И как долго хранятся такие отходы? Донован пожал плечами и снова огляделся по сторонам. Нет, он не нервничал и не трусил, просто не хотел, чтоб его подслушивали. Он был спокоен, говорил с легким местным акцентом, и Саманту заворожили и его повествование, и выразительные темные глаза.

— Да хоть целую вечность будут хранить, никого это не волнует. До тех пор, пока дамба не прорвется и со склона горы не пойдет волна токсичных отходов, ворвется в дома, школы и города, затопит и разрушит все на своем пути. Слышали, наверное, об аварии нефтеналивного танкера «Эксон Вальдес» у берегов Аляски? Он налетел на скалы, и в море вылилось тридцать миллионов галлонов необработанной нефти. На протяжении недель эта новость занимала первые полосы газет, страна была в шоке. Помните, как в новостях показывали всех этих несчастных выдр, покрытых липкой грязью? Но готов побиться об заклад, вы ничего не слышали о происшествии в округе Мартин, самой масштабной экологической катастрофе к востоку от Миссисипи. Это случилось восемь лет назад в Кентукки, там прорвало дамбу, и около 300 миллионов галлонов ядовитых отходов, угольного шлама, хлынули вниз, в долину. В десять раз больше, чем в истории с «Вальдесом», а в стране словно и не заметили этого события. И знаете почему?

— Почему?

— Да потому, что это Аппалачи. Угольные компании разрушают наши горы, города, нашу культуру и жизнь, и никого это не волнует.

— Так вот почему эти ребята вас ненавидят?

— Ненавидят, потому что считают открытую добычу хорошим, стоящим делом. Еще бы, ведь они обеспечивают новые рабочие места, а работу тут у нас найти непросто. Они не то чтобы плохие ребята, просто дезинформированы и заблуждаются. Варварское разрушение гор убивает все вокруг. Одним махом уничтожаются десятки рабочих мест, но они этого не понимают. Люди вынуждены покидать свои дома из-за этих бесконечных взрывов, пыли, угрозы затопления. Дороги небезопасны, потому что по ним бесконечным потоком идут эти тяжелые машины. За последние пять лет я насчитал пять случаев дорожных аварий со смертельным исходом, люди попадали под грузовики, везшие по девяносто тонн угля каждый. Многие городки просто исчезли с лица земли. Угольные компании часто выкупают дома, а потом просто сносят их. За последние двадцать лет отмечено резкое падение численности населения в так называемых угольных округах. Тем не менее многие, в том числе и те трое джентльменов, что сидят здесь за столиком, считают, что лучше иметь хоть какую-то работу, чем вовсе никакой.

— Если они джентльмены, почему носите пистолет?

— Потому, что известно: некоторые угольные компании нанимают бандитов и головорезов. Больше для устрашения, разумеется, и в том нет ничего нового. Послушайте, Саманта. Я сын этой угольной страны, деревенщина, родился здесь и горжусь этим. И могу часами рассказывать о кровавой истории Его Величества Большого Угля.

— Так вы действительно опасаетесь за свою жизнь? Он на секунду умолк, даже отвернулся.

— В прошлом году в Нью-Йорке произошло около тысячи убийств. Вы боитесь за свою жизнь?

— Да нет, как-то не очень. Он улыбнулся, кивнул и заметил:

— Ну, вот и я тоже. В прошлом году в городе произошло три убийства, все из-за наркоты. Просто надо соблюдать осторожность. — Тут у него в кармане завибрировал мобильник. Он достал его, прочел сообщение и сказал: — Это Мэтти. Уже вышла из здания суда и сейчас у себя в офисе. Она ждет вас с нетерпением.

— Погодите. Как она узнала, что я с вами?

— У нас тут маленький городок, Саманта.

Глава 6

Они прошли по улице, добрались до его офиса, там обменялись рукопожатием и распрощались. Саманта поблагодарила его за отличную работу в качестве ее адвоката, наговорила комплиментов. Словно решила задержаться в этом городе на несколько месяцев. И еще они договорились как-нибудь вместе пообедать в том же гриль-баре в Брэйди. Было уже почти пять вечера, когда она перебежала через улицу в неположенном месте, немного опасаясь, что ее могут за это оштрафовать. Остановилась, посмотрела на запад солнце уже скрылось за вершинами гор. Их длинные тени упали на город, почему-то возникло ощущение, что скоро наступит зима. Брякнул колокольчик на двери, и она вошла в небольшую приемную Центра юридической помощи. Стол, заваленный бумагами, предполагал, что кто-то должен отвечать на звонки и принимать посетителей, но в данный момент в приемной не было ни души. Планировка офиса отличалась простотой, в центре тянулся длинный узкий коридор — сразу становилось ясно, что на протяжении десятилетий это помещение использовалось под склад скобяных товаров. Все здесь было какое-то старое и изношенное. Вместо стен — побеленные деревянные перегородки, не доходящие до высокого потолка. Полы покрыты тонкими дешевыми ковриками. Мебель — по крайней мере в приемной — являла собой набор разномастных предметов, приобретенных где-то на барахолке. А вот на стенах — довольно любопытная коллекция картин, написанных маслом и пастелью, — видимо, это были работы местных художников, и продавались они по вполне разумным ценам. Произведения искусства. В прошлом году партнеры в «Скалли энд Першинг» передрались из-за предложения некоего дизайнера, который советовал потратить два миллиона долларов на приобретение нескольких загадочных авангардных полотен. Их планировали повесить внизу, в главном холле фирмы. В результате дизайнера послали к чертям собачьим, о картинах никто не вспоминал, и отложенные на них деньги пошли на выплату премиальных. И вот где-то в середине коридора отворилась дверь, и из комнаты вышла небольшого роста полноватая женщина, причем босая.

— Я так понимаю, что вы Саманта, — сказала она, направляясь к ней. — А я Мэтти Уатт. Слышала, вас не слишком приветливо встретили в округе Ноланд. Примите извинения.

— Приятно познакомиться, — ответила Саманта, разглядывая квадратные очки для чтения с розовыми стеклами, съехавшие на кончик носа Мэтти. Розовые стекла вполне гармонировали с розоватыми кончиками ее волос. Короткие, встрепанные, они торчали заостренными на концах клочьями, и еще было видно, что их несколько раз обесцвечивали, причем самым безжалостным образом. Такого Саманта прежде никогда не видела. Нет, конечно, на улицах Нью-Йорка, особенно на Манхэттене, попадались и более экзотические персонажи, но чтоб юрист расхаживал в таком виде…

— Прошу сюда, — пригласила Мэтти и указала на офис. Они вошли, Мэтти, затворив дверь, заявила: — Так и знала, что этот псих Роуми что-нибудь отчубучит. Он будет пугать людей до тех пор, пока шериф не примет меры. Мне очень жаль. Присаживайтесь, пожалуйста.

— Ничего. Со мной все в порядке. Это забавная история, которую я буду рассказывать много лет.

— Уверена, что так, а если останетесь здесь, наберется еще целый ворох занятных историй. Хотите кофе? — Мэтти уселась в кресло-качалку за письменным столом, на котором царил безукоризненный порядок.

— Нет, спасибо. Пила кофе с вашим племянником.

— А, ну да. Я так рада, что вы познакомились с Донованом. Один из умнейших парней в нашем городе. И вырастила его практически я одна. Трагическая гибель семьи и все прочее. Он любит свою работу, целиком ею поглощен, ну и вообще, хорош собой, вы не находите?

— Да, очень славный, — осторожно заметила Саманта, которой не хотелось обсуждать внешность Донована и уж тем более — вникать в трагическую историю его семьи.

— Как бы там ни было, вы здесь. А на завтра у меня назначена встреча с еще одним кандидатом, вылетевшим с Уолл-стрит. И времени на собеседования не так много, знаете ли. Сегодня получила еще четыре запроса и просто перестала на них отвечать. Встречусь завтра с этим юристом. Потом обсудим обе кандидатуры на совете и примем решение.

— Понятно. А кто входит в совет?

— Вообще-то только Донован и я. У нас есть еще один сотрудник, Аннет, она должна была присутствовать на собеседованиях, но сейчас ее нет в городе. Работаем мы быстро, без бюрократической волокиты. Если решение будет в вашу пользу, когда сможете начать?

— Не знаю. Как-то все слишком стремительно…

— А я так поняла, вы сейчас не слишком заняты.

— Верно. И думаю, стоило бы начать — чем раньше, тем лучше. Но прежде хотелось бы все обдумать, хотя бы день или два, — ответила Саманта, пытаясь немного расслабиться в жестком деревянном кресле, слегка поскрипывавшем при каждом ее вздохе и движении. — Просто не уверена, что…

— Ладно, понятно. Один стажер или другой — думаю, разница здесь невелика. Прежде у нас никогда не было стажеров. Просто какое-то время назад у нас два года проработал один человечек, родом отсюда, из угольной страны, но пришлось посещать юридическую школу в Стэнфорде, а потом поступило приглашение на работу в крупную фирму в Филадельфии.

— И чем он здесь занимался?