Немая улика - Цинь Мин

ярлык «проклятия». Оно, как первородный грех, преследовало меня всю жизнь. Я не был уродом, но девушки никогда не общались со мной.

Одиночество… Мне становилось страшнее.

У меня не было друзей, ни одного на всем белом свете. Наверное, если б меня все-таки попросили назвать хотя бы кого-нибудь, то я вспомнил бы о видеомагнитофоне на работе.

В те времена мало кто мог позволить себе видеомагнитофон, но в каморке охраны он был – вероятно, потому, что управляющий хотел сэкономить на кабельном телевидении. Поэтому в свободное от работы время я ходил в пункт проката видеокассет на востоке Юньтая, чтобы взять парочку фильмов. Ну, вы поняли, о каких фильмах идет речь…

Я уже тогда понимал, что немного отличаюсь от других мужчин; удовольствие я все равно получал, но в чем же тогда отличие? Просто у меня было одно расстройство, называется ретроградная эякуляция. Очевидно, тогда я этого знать не мог. Тогда я видел, что у мужчин из фильмов оттуда выходит белая жидкость, а у меня нет.

Я не знал, чем чревата моя особенность, но, похоже, она никак не влияла на жизнь и на возможность получать удовольствие, потому меня это не сильно заботило.

Теперь, когда думаю об этом, я понимаю, что причина, по которой все это время вы не могли меня поймать, заключалась в моем расстройстве. Когда болеют другие люди, продолжительность их жизни сокращается, а моя болезнь позволила мне прожить еще восемь лет. После курса лечения обычные люди начинают жить нормальной жизнью, ведь они здоровы. А моя жизнь, наоборот, подходит к концу, потому что я тоже теперь здоров. Какая ирония…

Так или иначе, тогда я был зависим от этого.

На самом деле в средней школе я учился хорошо и мог перейти в обычную старшую школу. Конечно, о центральной школе Юньтая и речи не шло, но обычная мне была по зубам. Однако если все свободное время уходит на фильмы, то где его взять на учебу? Начиная с девятого класса моя успеваемость начала ухудшаться. Еще до выпуска из средней школы я понимал, что у меня больше нет шансов поступить даже в обычную старшую школу, поэтому просто бросил учебу и сосредоточился на работе охранником.

Следующие три года я жил очень даже неплохо. Хотя люди по-прежнему избегали меня и я мало зарабатывал, но у меня имелось достаточно еды и теплой одежды. Это было для меня самой большой радостью после горького детства.

Однако хорошие деньки быстро закончились, когда мне было девятнадцать лет, – завод закрылся из-за неподъемных долгов.

Для меня, у кого не было ни сбережений, ни жилья, это был словно гром среди ясного неба. Мне было все равно, что задерживали зарплату, а сам завод находился в упадке, – пока было где жить и зарплату выдавали раз в несколько месяцев, я мог существовать. Вместе с закрытием завода рухнули и мои минимальные гаранты стабильности.

Деньги, вырученные от продажи родительского дома, давно закончились; по сути, мне было некуда вернуться и совсем не на что жить.

Без денег, знакомств, образования, навыков – как мне найти работу в этом обществе? Как мне выжить?

Следующие несколько месяцев были для меня самыми трудными. Даже в детстве, когда меня кидали от одних родственников к другим, я не испытывал столько мучений. Я переехал на восток Юньтая, где начал бродяжничать. Я ничем не отличался от бездомных на улице: мне негде было спать и мыться. А когда я хотел есть, то мог только рыться в помойке в поисках объедков. Если повезет, удавалось найти пару пластиковых бутылок, сдать их и получить несколько монет, которых хватало на покупку паровой булочки.

О физических потребностях я даже говорить не стану. У меня не было видика и денег на кассеты, а значит, не было и никакого удовлетворения. В глубине души меня, конечно, мучило сильное желание, но что я мог сделать? Я ведь даже прокормить себя был не в состоянии.

Вы не поверите, но мое первое преступление было случайностью.

Знаю, вы, наверное, думаете, что я притаился в женском туалете и выжидал свою жертву, чтобы напасть на нее. Что ж, вы правы – и вместе с тем нет, потому что Линь Сяосяо на самом деле не была моей жертвой, мы встречались.

По крайней мере, я так думал…

Что? Откуда я знаю имя Линь Сяосяо? Я не мог его не знать! До той ночи мы виделись уже пару раз.

Впервые мы с ней встретились у ворот юньтайской школы. Я стоял в мусорной куче, пытаясь достать несколько бутылок из маленькой урны.

Мы с Линь Сяосяо были ровесниками, она училась в двенадцатом классе. Тогда она как раз возвращалась откуда-то обратно в школу, держа в руках коробку с едой, но вдруг увидела несчастного меня. Я привык к презрительным взглядам и насмешкам, но на меня никогда не смотрели таким сочувствующим взглядом, как Линь Сяосяо.

Она спросила, ел ли я. Я кивнул. Она протянула мне коробку с едой и смотрела, как я жадно поглощаю кулинарный шедевр из коробки. Я не преувеличиваю – на тот момент я уже пару месяцев не ел нормальной еды.

Она снова спросила, есть ли у меня деньги. Я снова кивнул. Тогда она отдала мне все деньги, которые были у нее в кармане. Я хорошо помню: сто двадцать один юань. Этих денег хватило бы на покупку больше десятка обедов.

Напоследок Линь Сяосяо сказала мне, что я непохож на нищего, что у меня есть руки и ноги и я должен собраться и найти работу. После этих слов она вернулась в школу.

Тогда я понял, что понравился ей.

Сейчас, когда я вспоминаю тот день, мне кажется, она просто посочувствовала мне. Впрочем, тогда это не имело для меня никакого значения – ведь Линь Сяосяо оказалась единственной девушкой, которая настолько долго общалась со мной.

Кстати, я совсем забыл описать ее. Она была красивой. Хм, очень-очень красивой.

Может быть, это потому, что когда ты сыт, тебя начинает интересовать окружающий мир. Моя логика была проста: раз я ей нравлюсь, она должна сделать со мной то же, что я видел в фильмах.

Тогда я решил перелезть ночью через забор на территорию ее школы, а потом ждал ее возле женского туалета. Я знал, что в здании школьного общежития не было туалетов и всем ученикам приходилось идти в специальные уличные туалеты, находившиеся рядом.

В первый день она не пришла.

На второй день она пришла не