Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

с берега? Что она хотела сделать? Куда забилась? Почему не искала помощи в той же полиции или жандармерии, в магуправе или…

Лиза вздрогнула, резко распрямляясь. В больнице. Если она была жива, то за кого могли её принять в одной рубашке да венке? Не за русалку… За сумасшедшую, выдававшую себя за княжну.

Холера, у близняшек были настоящие сокола или липовые серебряные, показанные при рождении, лишь бы не позорить вырождавшуюся династию Рюриковичей? Если у Елены не было сокола, то после магуправы или жандармерии её бы отправили в психиатрическое отделение. Особенно если она бы попыталась настаивать. А она бы попыталась. Они все искренне верили в своих соколов и богоизбранность.

Идиотские династические игры, уверенность Елены в собственном соколе и желание спастись из Идольменя могли сыграть с близняшками жуткую шутку. Одну отправили в психушку, вторую выпил Идольмень, выполняя свое обещание.

Вот почему на фотографиях Перовского была только оставшаяся молодой Анна.

Лиза заставила себя встать и направилась в комнаты Саши — они тут рядом, чуть дальше по коридору. Саша должен о таком варианте знать, если не догадался сам.

Она постучала для приличия в дверь, получила разрешение еще чуть хриплым после болезни Сашиным голосом и вошла в комнату. Она была почти такая же, как её — полная воздуха и солнца, только цвета отделки стен и мебели были сдержаннее и темнее — все же мужская комната. Песня берегини чуть затихла.

Саша и Иван, по-домашнему только в рубашках и брюках, воспитанно вскочили со стульев, на которых сидели у заваленного документами стола. Кажется, не только Саша вместо одежды прихватил с собой бумаги.

— Я не знаю, что случилось с Наташей, но я знаю, что могло случиться с Анной и Еленой, — просто сказала Лиза.

Саша воспитанно выдвинул для неё стул:

— Присаживайся.

Иван и Саша, внимательно глядя на неё и ожидая продолжения, опустились на стулья только после нее.

— А где Алексей? — спросила Лиза на всякий случай. Ей ответил Саша:

— Катается с Петей на тройке. Они и тебя хотели позвать с собой, но ты спала.

Лиза не стала пояснять, что она всего лишь пряталась от мира — это неважно. Она пробежалась глазами по бумагами на столе. Тут были стандартные бланки от судебных хирургов, какие-то экспертизы с рисунками от руки, фотографии, огромная временная шкала, написанная узнаваемым убористым почерком Саши.

— Елиза… — начал было Иван, и Лиза его привычно поправила:

— По имени, пожалуйста.

— Лиза… — он сказал медленнее, словно пробовал имя на вкус. — Так что случилось с Анной и Еленой?

Саша терпеливо ждал — он знал, что Лиза не станет утаивать от него что-то важное. Хорошо, что он не помнил историю с ожерельем, иначе не доверял бы ей так бесконечно.

Лиза, заставляя песню берегини звучать смутно и тихо, принялась объяснять свою теорию:

— Мне кажется, что Елена и Анна пытались все же сообщить о себе. Елена в Майскую ночь видимо обратилась в полиции или жандармерию. Но у неё не было доказательства — серебряного сокола, в наличие которого она искренне верила. Ведь не было?

Иван лишь кивнул, подтверждая — не было. Вот же холера… Династия Рюриковичей действительно вырождалась.

Саша понял Лизу — он, откашлявшись, пробурчал, делая пометку в своем блокноте:

— К сожалению, ясно, куда попадают ложные царевны.

— И куда? — нахмурился Иван. Впрочем, он быстро понял: — психушка!

— Именно, — вздохнула Лиза. Кажется, её предположение верно, раз даже Иван догадался. — Елена содержится где-то в психушке. Вот почему её нет на фотографиях Перовского.

— Холера… — пробормотал Саша, продолжая делать записи. Что-то о «проверить все больницы». — Алексей только вновь проникся мыслью, что в купальне могла быть не Наташа. Что за бешеные горки: то надежда, то снова потеря. Ладно, психушкой займемся завтра — сегодня уже поздно, никто нам архивы не откроет.

Лиза снова оглядела стол:

— А вы чем занимались?

— Пришли уточненные данные по смертям в купальном домике, — Иван придвинул к ней бланки экспертиз. — Составили временную шкалу. Там странно получается. Русалка, которая была в бассейне, убита выстрелом в грудь. Видимо, у Голицына сдали нервы — он к старости стал вспыльчивым и крайне неуживчивым человеком. Я сталкивался с ним по службе. Он мог вспылить почти без причин. На пустом месте.

Саша подсказал:

— Есть вариант, что Голицын сорвался, потеряв артефакт. Возможно, он решил, что это сделали русалки. Пытаясь защитить себя, прикованные к стене девушки…

Лиза заметила, что Саша все же не назвал Наташу по имени.

— …забили Голицына до смерти. Эксперты еще три пули вытащили из стен. Все пули выпущены из одного пистолета. Сам пистолет так и не найден. — Он придвинул временную шкалу к Лизе. — Голицын умер в период с восемнадцатого по двадцать первое ноября. Девушки умерли чуть позже на день-два. Они недолго мучились от жажды. Как-то так.

Лиза вздохнула — хоть что-то встало на свои места. Кроме потерянных артефактов, конечно.

— То есть это все же Голицын устроил нападение на императора?

— Нет, — качнул головой Саша. — Точно не он.

— Откуда такая уверенность?

Он ткнул пальцем в двадцатое ноября.

— В журнале распоряжений четко написано, что защиту наложили на дом двадцатого ноября. Письменное распоряжение от Баженова, съемщика дачи. Он написал, что дом убирать не надо. Написал, что заедет с гостями тридцатого декабря сего года, уборку назначил на двадцать девятое декабря. Эксперты досконально проверили журнал: его не расшивали, страницы не вырывали, пломба на месте и не повреждена. Запись сделана именно двадцатого ноября — даже чернила проверили. Поскольку артефакта в доме не найдено… На императора Голицын напасть не мог.

Лиза замерла:

— Подожди, ты же сказал, что…

Саша нахмурился и кивком подтвердил её догадку:

— Девушки в доме погибли двадцать первого-двадцать второго числа.

— Этот кто-то… Закрыл в доме живых?!

— Именно, — не удержался Иван. Его голос просто полыхал от гнева. — Эта дрянь, чьих следов мы не нашли пока, зашла в дом, забрала, возможно, артефакт и пистолет, и спокойно ушла, оставив девушек умирать.

— Вот же… — у Лизы не хватало слов. Даже песня берегини окончательно замолкла. Саша лишь выдавил:

— Холера. Не самое подходящее слово, но иные совсем неприличные.

— Как так можно.

Он положил свою ладонь поверх её и сжал пальцы в жесте утешения.

— Если Елена где-то в психушке, то в купальне точно Наталья, — пробормотал взявший себя в руки Иван. — Только Алексею лучше вот это…

Он постучал пальцем по временной шкале.

— …не видеть. Ни ему, ни Петеньке.

Идольмень оказался не сволочью. Раз выпив Анну, выпивать Наташу не стал. Понял что-то? Поумнел?