Джон Гоуди - Американский детектив - 4

Фрэзи, задумавшись, неподвижно сидел за столом. Он был уверен, что поступает правильно, но хорошо бы выслушать и другую точку зрения. Снял трубку и сказал Летиции:

— Соедините меня, пожалуйста, с Беном Колдуэллом.

Телефон через некоторое время загудел. Фрэзи снял трубку. Бен Колдуэлл спросил:

— И у вас неприятности, Гровер?

Перед ним на столе все еще были разбросаны бумаги.

— Эти… копии, — начал Фрэзи, — я даже не знаю, как их назвать… Ваши чертежи с изменениями… вы о них знаете?

— Знаю.

— Ваш сотрудник их подписал.

— Он говорит, что нет. Я ему верю.

— Эти изменения важны, Бен?

Бен не колебался.

— Это еще предстоит выяснить.

«Никаких сомнений»,— подумал Фрэзи, и эта мысль его утешила.

— Уилл Гиддингс хочет, чтобы я отменил сегодняшнее торжественное открытие.

Колдуэлл молчал. Фрэзи озабоченно продолжал:

— Что скажете вы?

— О чем? — Это была одна из неприятных привычек Колдуэлла.

— Я должен отменить церемонию?

— Реклама — не моя область, Гровер. — Его тихий голос прозвучал укоризненно.

— Ну разумеется, нет, — согласился Фрэзи.

Некоторое время они молчали.

— Это все? — спросил Колдуэлл.

— Все. — Фрэзи повесил трубку. Ему пришло в голову, что из всех людей, которых он знал, не исключая губернатора, только Колдуэлл умеет вызвать в человеке ощущение, идущее из детства, ощущение ученика, уходящего после неприятного разговора в учительской.

Ну, одно решено. Планы на вечер не отменяются.

Глава 7

Губернатор никак не мог принять решение, но, как обычно, в конце концов победил здравый смысл. Нигде не сказано, что он, губернатор штата Нью-Йорк, должен предупреждать мэра о своем визите. С другой стороны, зачем лишний раз гладить кого-то против шерсти? А шерсть Боба Рамсея, и это знали все, легко пускала искры.

— Я сейчас в «Гарвард-клубе»,— позвонил он мэру.— Это нейтральная почва для выпускника Йеля? Если да, то я вас жду. Выпьем по стаканчику. Я угощаю. Потом можем вместе отправиться на открытие чертовой мечети Говарда Фрэзи.

Мэру города Бобу Рамсею было пятьдесят семь лет, он отличался отменным самочувствием, уже второй срок был мэром этого огромного города и наслаждался каждой минутой, проведенной в этом качестве. В его словаре слов «долг» было напечатано самыми большими буквами.

Губернатор, устроившись в кожаном кресле в углу клубной гостиной, с бокалом «наполеона» под рукой, спросил:

— О чем будем говорить? О братстве людей, которое символизирует Башня мира?

Это была излюбленная тема Боба Рамсея. Но Бент Армитейдж умел заземлить самые возвышенные мысли, и тема сразу потеряла все свое очарование. Мэр пил черный кофе.

— Я об этом пока еще не задумывался, — сказал он.

Это было ошибкой.

Губернатор со своей язвительной улыбочкой был как тут.

— Ну, этого не может быть, мой милый. Вы, как Марк Твен, тратите уйму времени на подготовку своих экспромтов. Все мы так делаем. К чему отрицать?

— Я хотел сказать, — упрямо стоял на своем мэр, — что еще не решил окончательно, какими заготовками воспользуюсь.

Губернатор внезапно сменил тему:

— Что вы думаете об этом сооружении?

Рамсей снова отхлебнул кофе, лихорадочно соображая, какие ловушки скрыты в этом вопросе.

— Я думаю, все согласятся с тем, что это роскошное сооружение — одна из лучших построек Колдуэлла, может быть, даже венец его творчества.

— Под этим и я подпишусь, — сказал губернатор.

— Она создает новые пространства…

— Которые городу и даром не нужны.

Рамсей неторопливо отпил кофе и отставил чашку.

— Это несправедливо и вообще неверно. Что городу нужно, так это как можно больше подобных прекрасных помещений, а к ним, разумеется, поддержку властей, которая необходима любому городу в этой стране, чтобы выжить. — Для Боба Рамсея это был вопрос веры. Он вызывающе взглянул на губернатора.

— Возможно, — допустил тот и посмотрел на часы. — У нас есть еще немного времени. Попробуем разобраться. Предположим, я выдвину тезис, что большие города, в которых более миллиона жителей, такой же анахронизм, как динозавры. Что бы вы мне ответили?

Мэр надулся, но не ответил.

— Я это серьезно, — продолжал губернатор. — Что бы вы сказали при виде нескольких городов со стотысячным населением, в каждом из которых были бы все необходимые службы, вокруг которых располагались бы промышленные предприятия и склады, обеспечивающие рабочие места, но без этих ужасных трущоб, без гигантских расходов на пособия по безработице и без вытекающих из них проблем преступности. Вы бы поддержали ЭТУ идею?

— Неужели это говорите вы? — удивился мэр. — Вы, который постоянно упрекает меня в прожектерстве?

— Тут есть небольшая разница, — возразил губернатор. — Вы ждете манны небесной, чтобы ваш любимчик динозавр не издох с голоду. Я же ищу другую живность, которая позволит нам выжить. — Он сделал паузу и рассмеялся: — Это моя современная версия идеи Джефферсона о буколической цивилизации, которая пришла бы на смену джунглям переполненных городов, которые мы создали и в которых никто не может быть счастлив. — Он снова помолчал. — Разве что один Боб Рамсей.

Мэр тем временем что-то напряженно подсчитывал.

— Это значит раздробить территорию метрополии на сто тридцать одинаковых самостоятельных городов, каждый из которых пошел бы своим путем…

— И стоял бы на своих ногах так же крепко и уверенно, как корова на льду,— закончил за него губернатор и кивнул. — В борьбе за существование нет ничего дурного. Это придает ясную цель нашей политике.

— Я часто не понимаю, — сказал мэр, — когда вы говорите всерьез, а когда — ради красного словца. А сами вы понимаете?

Губернатор не возражал против подтрунивания над его слабостями, однако ответил:

— На этот раз я совершенно серьезен. Наш город непрерывно нищает, все новая беднота стягивается сюда, а ваша опора — солидные люди среднего класса — покидает его. Не за горами то время, когда у вас останутся только люди, которые живут в пентхаузах и ездят в лимузинах, и люди, живущие в трущобах и совершающие насилие на улицах и в метро. — Губернатор на миг умолк, но уже не улыбался. — Вы можете это отрицать?

Отрицать мэр не мог.

— Но в вашем изложении все абсолютно безнадежно, а это не так. Верните нам часть налогов, которые забирает штат и федеральное правительство, и…

— И, — подхватил губернатор, — вы позаботитесь о новом жилье для граждан с низкими доходами, о новых пособиях по безработице, о новых больницах для неимущих и новых школах для обитателей трущоб. И привлечете этим новых людей, которым все это необходимо. И все проблемы будут нарастать как снежный ком: вам понадобится больше полиции, чтобы охранять порядок, больше пожарных, больше судей и, неизбежно, еще больше жилья для лиц с низкими доходами, больше пособий по безработице, очередное больничное страхование для неимущих, новые школы в трущобах — и до бесконечности.— Он опять помолчал.— Вы уже перешагнули границу, за пределами которой уже невозможно контролировать ситуацию.

Мэр сконфуженно молчал.

— Я хочу сказать, — продолжал губернатор, — что наша новая с иголочки, ослепительно прекрасная Башня мира — совсем не символ прогресса, она — символ упадка, это просто еще один динозавр. — Он допил коньяк и вздохнул: — А теперь поедем туда и скажем всем, что здание, которое мы сегодня открываем, — это символ будущего, надежда человечества, величайшее событие с момента изобретения колеса. — Он устало поднялся.— Что еще, черт возьми, мы можем сказать?

Глава 8

Заместитель начальника пожарной охраны города Тимоти О'Рейли Браун, высокий, костлявый, жилистый мужчина с низкой температурой кипения, Ната не знал, но знал о безупречной репутации Бена Колдуэлла, а поскольку в городе не было человека, не знавшего о Башне мира, то Тим Браун в общих чертах понял, о чем речь. Однако уже скоро он сказал Нату:

— То, о чем вы мне рассказываете, — ваше внутреннее дело. У меня нет желания в это вмешиваться. Решайте все сами с Бертом Макгроу.

— Вам, разумеется, виднее, — ответил Нат, — но разве иногда не бывает так, что, чтобы уложиться в срок, перестают обращать внимание на точное соблюдение противопожарных норм или вообще обходят их? — Он старался быть как можно тактичнее. Но все усилия пропали впустую.

— Нет.

— Никогда?

— Я же сказал.

К чертям тогда тактичность!

— Все это чушь, — сказал Нат, — и вы это прекрасно знаете. Большинство инспекторов пожарной профилактики — порядочные люди, как и большинство полицейских, строительных инспекторов и поставщиков, и большинство ошибок, которые случаются, они делают с наилучшими намерениями. — Он помолчал. — Но таковы не все, и вам это прекрасно известно.