Трясина - Арнальдур Индридасон

Она вышла за калитку, Эрленд ринулся вниз по ступенькам вслед за ней. В руках черный зонтик — от такого ливня не помогает, но у Эрленда и того нет, только шляпа. Элин зашагала быстрее, Эрленд ее едва догнал. Черт, как заставить ее меня выслушать, да и вообще — почему она ведет себя так?

— Я хотел поговорить с вами про Ауд, — сказал он.

Элин остановилась как вкопанная, развернулась и угрожающе зашагала навстречу ему. На лице — выражение нескрываемого презрения, омерзения.

— Мерзкий легавый, — прошипела она сквозь сжатые зубы. — Как ты смеешь произносить ее имя?! Как ты смеешь?! После того, что вы с ней сотворили!!! Пшел вон! Пшел вон сию секунду! Мразь легавая!

Какая ненависть в ее взгляде! Эрленд не отводил глаз.

— Сотворили с ней? — переспросил он. — О чем вы?

— Пошел вон!!! — возопила она, развернулась и пошла прочь.

Эрленд не стал ее преследовать. Она исчезла за стеной дождя, растворилась в своем зеленом плаще и черных сапогах. Ходит немного сутулясь — с чего бы это?

Эрленд вернулся на порог ее дома, сел в машину, закурил. Да, дело ясное, что дело темное. Открыл окно на щелочку, завел двигатель и уехал.

Вдохнув, ощутил боль в груди. Опять. Черт, что это такое, уже целый год так. По утрам обычно болит, но потом быстро проходит.

Наверное, это кровать — матрац плохой. Часто все тело болит, если долго лежать на этой кровати.

Он снова затянулся. Хорошо, если дело в матраце. Хочется верить, что так оно и есть.

Эрленд потушил сигарету, в кармане зазвонил мобильник. У главы группы экспертов новости — они разобрали эпитафию. Оказалось, цитата из Библии.

— Строчка из шестьдесят третьего псалма, — донеслось из трубки.

— И?..

— «Сохрани жизнь мою от страха врага».

— Чего?

— Это слова, написанные на могильном камне: «Сохрани жизнь мою от страха врага». Цитата из шестьдесят третьего псалма.

— Как-как? «Сохрани жизнь мою от страха врага». М-да…

— Что-нибудь прояснилось теперь?

— Не знаю.

— На фотографии два набора отпечатков пальцев.

— Знаю, Сигурд Оли докладывал.

— Одни пальчики — хольберговские, вторых в нашей базе нет. Они довольно хорошо стерты, очень старые.

— Вы не установили, каким фотоаппаратом снимали могилу? — спросил Эрленд.

— Точно узнать невозможно. Но явно каким-то ширпотребом.

9

Сигурд Оли надеялся, что нашел безопасное место для своей машины во дворе компании «Транспорт Исландии». Тут столько грузовиков, как бы не раздавили.

Ряды и ряды трейлеров, одни загружаются, другие отъезжают, третьи сдают задом, поближе к складу. Отовсюду воняет соляркой и машинным маслом, рычат двигатели, ни черта не слышно, туда-сюда бегают сотрудники компании и клиенты.

Бюро погоды предсказало продолжение всемирного потопа. Сигурд Оли натянул плащ на самые уши, закрываясь от дождя. На складе его направили к прорабу, тот сидел в кабинете со стеклянными стенками и по виду был очень занят.

Не в меру упитанный мужчина, в синем анораке, на самом пузе единственная пуговица, в руках почти докуренная сигара. О смерти Хольберга слышал. Да, знал его довольно неплохо. Человек надежный, трудолюбивый, десятки лет гонял из конца в конец по всему острову, знал исландскую дорожную сеть как свои пять пальцев. Впрочем, тип замкнутый, никогда ничего о себе не рассказывал, вообще про себя не говорил, друзей в компании не завел, никому не говорил, чем занимался прежде. Наверное, всегда был водителем грузовика — по крайней мере, такой можно было сделать вывод из его речей. Насколько известно прорабу, женат не был и детей не имел. Вообще никогда ни слова не проронил ни о родственниках, ни о близких.

— Вот и вся история, — добавил прораб тоном, намекавшим, что разговор окончен, затем достал из кармана анорака зажигалку и поджег сигарный бычок.

— Мрачное дело, — пых, пых, пых, — конечно, никому не пожелаешь, — пых, пых, пых.

— Ну а с кем-нибудь он у вас тут общался? Ну, напарники там или в этом роде? — спросил Сигурд Оли, пытаясь спрятаться от клубов дыма прорабовой сигары.

— А поговорите с Хильмаром, он его знал лучше других. Он там, снаружи. Живет в Рейдарфьорде, и когда ему нужно переночевать в столице, направляется обычно к Хольбергу на Северное болото. У нас же правила, водители должны отдыхать, так что им всем полагается иметь место, где переночевать в столице.

— Этот Хильмар, он был в городе в прошлые выходные?

— Нет, у него был рейс на востоке. Но он мог быть тут за неделю до того.

— Как вы думаете, мог кто-нибудь желать Хольбергу зла? Ну там трения на работе или…

— Нет, нет, — пых, пых, пых, — ничего, — пых, пых, пых, — похожего.

Сигара явно не желала раскуриваться.

— Поговорите, — пых-пых, — лучше с Хильмаром, — пых, пых, — может, он, — пых, пых, — чего и скажет.

Хильмаром оказался здоровяк метра в два ростом, мускулистый, румяный, бородатый и волосатый. Сигурд Оли нашел его на складе, он наблюдал за погрузкой. Одет старомодно — джинсы (очень грязные), но на подтяжках. Шум стоял невыносимый — соседний грузовик разгружали, к другой двери подъезжал третий, все гудели и громко ругались друг с другом.

Сигурд Оли вежливо постучал Хильмара по плечу, но тот даже не заметил. Пришлось бить кулаком и с размаху, тогда Хильмар повернулся. Он сообразил, что Сигурд Оли пытается говорить с ним — открывает рот, — но не мог расслышать ни слова и только глядел на полицейского непонимающими глазами. Сигурд Оли повторил свой вопрос погромче, но без толку. Пришлось кричать — и Сигурд Оли подумал, что Хильмар его расслышал. Он ошибался.

Хильмар просто покачал головой и показал пальцем себе на ухо.

Сигурд Оли набрал побольше воздуха в легкие и встал на цыпочки. В этот самый миг наступила гробовая тишина — все почему-то замолчали и убрали руки с клаксонов. Слова Сигурда Оли громом небесным прокатились по складу и излились наружу:

— ЧЕМ ВЫ ЗАНИМАЛИСЬ ДОМА С ХОЛЬБЕРГОМ???

10

Эрленд сразу его заметил — тот собирал листья в саду граблями. Эрленд долго так стоял, пока тот не поднял глаза и не заметил его. Старик, все движения медленные. Тряхнул головой, весь мокрый. Видимо, ему и дела нет, что льет как из ведра, что листья все склеились. Никуда не торопится, насаживает листья на зубцы грабель, пытается собрать их в кучу. Всю жизнь прожил в Кевлавике. Родился, вырос — и, видимо, там же отдаст концы.

Информацию о старике собрала для Эрленда Элинборг. Наблюдая за ним, Эрленд перебирал в памяти полученные сведения