Секрет девятого калибра - Алексей Макеев

непременно пообщаются, – пообещал Гуров, пытаясь скрыть раздражение. Сын Лигуновой вел себя по-бабски, все время суетился и зачем-то пытался прикоснуться к руке Гурова. – Прошу прощения, я спешу.

О том, что Елизавета Ильинична категорически не хочет видеться ни с родным сыном, ни с любимым внуком, Гуров решил ему не говорить.

Будка консьержа на первом этаже была заперта на ключ. Через стекло Гуров заметил работающий настольный вентилятор и ровную стопку из рекламных газет на полу. Он подергал за ручку двери, позвал Василия Васильевича, надеясь на то, что старик находится где-то неподалеку. Не получив ответа и некоторое время поискав по закоулкам просторного холла, Гуров направился к выходу. У него не было времени ждать. К тому же консьерж сам сказал, что его уже допросили.

– Наконец-то, – нахмурился генерал-майор Орлов, увидев на пороге кабинета Гурова. – Садись. Рассказывай.

Лев Иванович положил перед Орловым тонкую пластиковую папку.

– Протокол допроса Елизаветы Ильиничны Лигуновой, – объявил он.

– Посмотрим.

Орлов пробежался взглядом по тексту.

– Маловато информации, – заметил он.

– Так и дело можно не заводить, – вздохнул Гуров. – Лигунова во всем призналась. У нее был мотив, а от орудия убийства она даже не пыталась избавиться. Чистосердечное признание, сделанное на месте преступления, не такая уж и редкость. Если честно, я был рад поскорее с ней закончить.

– Что, жарко? – спросил Орлов.

– Не то слово. Завтра приду на работу в плавках.

Орлов положил протокол на стол, накрыл его ладонью и в ожидании уставился на Гурова.

– Ясно, – понял Гуров. – Вступительную часть пропускаем. Вопросов к Лигуновой у меня много. Я намеренно не стал ей демонстрировать свое недоверие. Мне кажется, что она лжет. Только не пойму, в каком месте. Ты ведь это хотел услышать, Петр Николаевич?

– Да, это, – качнул головой Орлов. – Выкладывай.

– Она слишком спокойна. И это не проявление защитной реакции на стресс, здесь другое. Она ведет себя довольно отстраненно. Во время разговора то и дело ударялась в воспоминания. Прошлась по сыну, которого, мягко говоря, презирает. А вот Евгением очень гордится, боготворит его. Если я правильно понял, то она практически заменила ему мать, потому что после развода родители самоустранились от воспитания ребенка. Бабушка выполнила всю работу за них и получила в награду умного и образованного внука. Допускаю, что Карину она могла застрелить намеренно и по причине конфликта, но здесь еще во многом нужно разбираться. Почему она пошла к соседу и попросила именно его вызвать полицию? Почему не сделала этого сама? А ведь могла, так как с головой дружила прекрасно – всем бы такую выдержку иметь.

– Думаешь, сосед как-то замешан?

– Нет, я так не думаю. Предполагаю, что в какой-то момент Елизавете Ильиничне просто понадобился кто-то рядом. Но чем дальше в лес, Петр Николаевич, тем больше возникает вопросов. Стас успел пообщаться с Лигуновой первым. Пока я допрашивал ее родных. Может, она ему что-нибудь интересное сообщила?

– Ясно. Но ты запиши свои догадки, пока не забыл, – посоветовал Орлов. – Случай-то непростой, сам видишь. И я тоже подумаю. А когда Крячко вернется, то и его подключим.

Гуров пристально взглянул на Орлова.

– Почему ты непременно хотел заполучить это дело? – спросил он. – Что-то личное?

Орлов помолчал, глядя на протокол допроса. Но не читал то, что было там написано, а, скорее, собирался с мыслями.

– Мне тогда было совсем мало лет, Лев Иванович, – негромко заговорил он. – Только начинал. Не знал, куда сунуться после школы милиции, но решил податься в уголовный розыск. Все искал какой-то романтики, мнил себя смелым, умным, быстрым, а на «стариков» смотрел свысока. Казалось, что слишком долго что-то решают, прикидывают, думают, разбирают нелепые версии. В отделе я работал всего два месяца, когда вдруг было раскрыто тройное убийство. Подозревали одного мужика, все улики кричали о том, что это его рук дело. Надо было брать, пока не опомнился. Но взять его мы должны были там, где он был прописан с женой и ребенком. Вместе с нами на задержание отправилась опергруппа соседнего отделения милиции, на территории которой жила любовница преступника. Вот именно в составе той опергруппы и была Елизавета Ильинична.

– Она работала в уголовном розыске?

– А то. В звании майора. Начальник отдела уголовного розыска. Редкость по тем временам. Причем по карьерной лестнице поднималась сама, без чьей-либо протекции.

Мы просидели в засаде полтора часа, а когда стало понятно, что сам преступник из квартиры не выйдет, а там вместе с ним может находиться маленький ребенок, то решили выманить его в подъезд. А он в том доме уже давно жил, всех знал в лицо. И соседей, и дворников, и сантехников. То есть переодетые оперативники к нему прийти не могли ни в каком виде – он бы сразу догадался, что на пороге чужак. Дело было поздним вечером. И тогда мы решили сделать акцент на возрасте. Сейчас объясню. Я был самым молодым из всех. Если переодевался в штатское, то походил на кого угодно, только не на милиционера. Мы придумали легенду о том, что я по ошибке пришел не по тому адресу, но сам не москвич, местности не знаю, поэтому должен был попросить убийцу указать мне путь с лестничной площадки. Там ведь окно, все видно. И нас было бы видно. Не смотри так на меня, Гуров, план сейчас кажется не очень удачным, но в мою молодость всякие люди на огонек заскакивали, и к ним относились с доверием. Моя дальняя родственница из Прибалтики именно так и нашла наш дом, потому что потеряла бумажку с точным адресом. Запомнила только улицу и примерный номер дома, а у нас ведь еще был определенный корпус, а там и этаж, и квартира. Ей как раз соседи по двору и помогли. И вот тогда, когда мы с ребятами сидели в казенном «Москвиче» и старались не отсвечивать, я и вспомнил про этот случай. Главной целью было выманить человека за пределы его квартиры и привести к окну на лестничной площадке. К тому моменту нас бы уже поджидала милиция.

– Что же ты такую интересную историю раньше не рассказывал? – перебил его Гуров.

– А ты мне столько и не наливал, – хмыкнул Орлов. – Слушай дальше. Роль приезжего и