Субъекты безумия - Чжу Минчуань

Сюй Лаода каждый раз, ругаясь с женой, воровал детскую одежду у соседей и играл с ней. Он вовсе не извращенец и не использовал эти вещи, чтобы удовлетворить свои сексуальные потребности. Детская одежда помогала ему самому вернуться в детство. Но почему так происходило?

Когда Сюй Лаода было семь лет, он однажды украл у одноклассника одежду. Его мама, тетушка Лун, покрывая сына, сказала, что он сделал это не специально – ведь он еще совсем ребенок; нет ничего страшного в том, что дети совершают ошибки. Значит, что бы ни совершил ребенок, ему все можно простить.

С того момента Сюй Лаода подсознательно стал считать, что, пока он остается ребенком, ему можно простить любую ошибку. Но как можно навсегда остаться ребенком? Помимо того, чтобы засыпать ночью с бутылочкой, Сюй Лаода догадался продолжить воровать детскую одежду. У него становилось спокойно на душе – это снова заставляло его чувствовать себя семилетним ребенком.

Стоит упомянуть, что зам Цзи смог диагностировать синдром только по прошествии нескольких консультаций. Болезнь не была запущена настолько, чтобы класть Сюй Лаода в больницу. Помимо проведения психологических консультаций с пациентом, зам Цзи также применил один психотерапевтический метод – аверсивную терапию. Она применяется путем формирования у пациента условного рефлекса на неприятные или болезненные раздражители для создания чувства отвращения к предмету зависимости. Терапия проводится до тех пор, пока симптомы у больного полностью не исчезнут.

Существует несколько форм данной терапии, и одна из них – электрошок. Конечно, зам Цзи не одобряет использование таких методик. Проведя всесторонний анализ различных факторов, он порекомендовал Сюй Лаода воспользоваться зеркалом для реализации аверсивной терапии. Больной сам может применять эту технику дома, так как она довольно проста. Нужно смотреть на себя в зеркало и постараться вызвать в себе чувство отвращения. Зачастую пациенту не нравится смотреть на свое отражение, так как он понимает, что на самом деле не является ребенком.

Метод не оказал должного эффекта на Сюй Лаода, так как к моменту осознания наличия у себя заболевания он уже вступил в средний возраст.

– Это вы нарисовали те граффити на стене? – полюбопытствовал я.

– В детстве мне очень нравилось рисовать. Тогда моя мама говорила другим людям, что я еще ребенок и что это нормально – совершать ошибки, поэтому я… – Сюй Лаода было неловко, он не осмеливался даже смотреть на нас.

Вдруг раздался голос тетушки Лун:

– Неужели ты обвиняешь меня в том, что я навредила тебе?

– Мама, ты вовсе не навредила мне, – твердо сказал Сюй Лаода, хотя его голос немного дрожал.

Ян Кэ вместе с тетушкой Лун поднялись к нам наверх, и они слышали весь диалог. Тетушка Лун, которая сначала была спокойна, снова пришла в волнение. Она хотела что-то сказать, но вдруг у нее начались судороги, и она упала наземь.

Первой моей мыслью было: «Все пропало! Возможно, это инсульт, и нам нельзя медлить». Мы тут же набрали 120 и вызвали «скорую». Руководствуясь рекомендациями врача, помогли аккуратно положить тетушку Лун в машину и поспешили в городскую больницу Лючжоу.

Как только машина «скорой помощи» тронулась, я увидел собаку, которая гналась за нами. Она ходила вокруг того мертвого человека, словно высматривая, с какого места начать его поедать. Сирена «скорой помощи» спугнула пса, но и мы, сидящие в машине, напугались так, что у всех побелело лицо.

Сюй Лаода все время находился рядом с матерью, боясь, что она, как и его отец, сейчас покинет его. К счастью, когда мы приехали в больницу и провели обследование, врач сказал, что у тетушки Лун легкая степень инсульта и с ней все будет хорошо. «Скорая» все же приехала очень вовремя. Тетушку Лун спасли, но для восстановления ей требовался тщательный уход.

В ту ночь произошло слишком много событий. Сюй Лаода, видимо, был настолько напуган произошедшим, что весь его инфантилизм моментально испарился, и он перестал воровать детские вещи.

Год спустя мы с Ян Кэ вспомнили этот случай. Он сказал, можно считать, что аверсивная терапия, которую предложил зам Цзи, сработала. У Сюй Лаода остались самые неприятные воспоминания о той страшной ночи: болезнь матери, обнародование его грязных поступков, мертвый мужчина на улице и та жуткая собака. Если у него снова проявится синдром Питера Пэна, то в его памяти всплывут эти сцены…

Конечно, это уже другая история. А пока я расскажу о четырех днях, которые мы провели у тетушки Лун. Помимо того, что мы каждый день ездили навещать ее в больницу, также провели беседу с Сюй Лаода и Сюй Вэем, чтобы противоречия, возникшие между отцом и сыном, не обострялись.

Странно было то, что Сюй Лаода не признался, что те граффити на стене – его рук дело. Он сказал, что в ту ночь, когда тетушка Лун перебила его на полуслове, он хотел рассказать, что нарисовал только одного ребенка на той стене и сразу ушел домой. А остальные рисунки вовсе не являются его «произведениями»…

Когда мы возвращались в Наньнин на поезде, сидя на месте у прохода, я вдруг снова вспомнил об этом и спросил Ян Кэ, сидевшего с закрытыми глазами:

– Неужели это правда нарисовал какой-то призрак или бесенок?

– Под бесенком ты имеешь в виду ребенка? Или?.. – Ян Кэ открыл глаза.

– Ты ведь понял, о чем я.

– Ты не очень отличаешься храбростью, с чего вдруг захотел со мной поговорить о таких вещах? – ехидно усмехнулся Ян Кэ.

– С чего это я не отличаюсь храбростью?

Ян Кэ, больше ничего не ответив, отрегулировал сиденье и уснул.

Меня одолевали мысли, и я никак не мог уснуть, поэтому залез в телефон – и тут увидел сообщение от Ху Динлэ; он прислал мне какую-то ссылку. Перейдя по ней, я увидел статью под названием «Бессмертное дитя», в которой говорилось об одном обряде и тысячесловном[65] заговоре, присущем местной религии Мэйшань. Заговор читают для изгнания духов детей, которые трагически погибли. Описанный обряд напомнил мне рисунки со стены дома Сюй Лаода.

Мне не удалось выяснить, кто нарисовал те граффити и как это может быть связано с выкопанным детским гробом. Возможно, Ху Динлэ было что-то известно, а может, это тайна, которую никому не суждено узнать. Также есть вероятность, что Сюй Лаода соврал нам, не желая признавать, что эти рисунки – его рук дело.

В моей следующей книге дети являются неотъемлемой частью повествования. Через довольно длительное время после возвращения из Лючжоу я понял, что тайна Х тесно связана с детьми, и все началось более двадцати