Искатель, 1998 №11–12 - Василий Головачёв

— Что рты разинули, давно не видели? Вылезайте быстрее, сейчас сюда прискачут киллеры полковника, я тут с ними маленько воюю.

— С кем ты воюешь? При чем тут полковник?

Серафим глянул на Валерию, отвел глаза.

— Потом объясню, сматываться надо. Пошевеливайтесь, черт бы побрал всю спецслужбы вместе взятые!

— Тогда помоги тащить эту плиту, — опомнился Илья. — Антон, возьми у… м-м, врачихи карабин и давай на берег, пойдешь сзади всех. Слава, Лера — на берег, пойдете за нами.

Тымко приподнял плиту с изображением демона, чертыхнулся.

— Зараза! Это и есть ваш Лик Беса? Как вы его волокли?!

— Он был гораздо легче. Берись.

Илья и Серафим подняли завернутый в безрукавку камень, продрались сквозь кусты, не обращая внимания на ворочавшуюся в грязи Анжелику, будто ее не существовало вовсе. Валерия с брезгливой жалостью протянула бывшей подруге руку, но Владислава оттащила ее от воды.

— Не трогайте ее! Она заморочена, и в ней еще осталась черная Сила.

Валерия отдернула руку, отошла назад, опираясь на локоть Антона, благодарно обняла Владиславу, и они поспешили за ушедшими вперед мужчинами, уже не беспокоясь о судьбе несчастной женщины, ставшей агентом Морока.

Но до места назначения отряд не дошел, успев преодолеть всего около двухсот метров. Возле маленькой ложбинки, окруженной березами и соснами, их ждала засада.

Цепь пятнистых фигур выросла вокруг них в мгновение ока, совершенно неожиданно, так что никто из мужчин не успел занять позицию для отпора, и лишь несколько мгновений спустя Илья почувствовал шевеление насекомых в траве по всей поверхности ложбины и понял, что они нарвались на еще одну «мину» хранителей храма, рассеивающую внимание и поддерживающую недобрые замыслы.

На какое-то время все замерли, будто кто-то нажал на кнопку стоп-кадра видеомагнитофона, и картина остановилась. И лишь когда пауза затянулась, превращаясь в колдовской столбняк, в неестественное оцепенение, в состояние почти полного бездумья, на край ложбины вышел громадный, тяжелый, похожий на борца человек с толстым и острым суком в руке. Антон узнал в незнакомце гостя верховной жрицы, покинувшего подземный грот под храмом до гибели Пелагеи.

«Борец» мельком глянул на застывших спецназовцев, поманил к себе пальцем Илью и Серафима.

— Подойдите.

Серафим с готовностью шагнул к нему, Илья же замешкался, пытаясь сопротивляться ментальному приказу, плита с Ликом Беса упала на траву, зашипев, как рассерженный кот.

Зашевелился Антон, на мгновение сбросив с себя путы гипнотического воздействия, поднял карабин, но снова замер, когда Клементьев с некоторым недоумением перевел взгляд на него. Шевельнулась и Владислава, также нашедшая силы сопротивляться гипноатаке, и Клементьев вынужден был обратить внимание на нее. Но тут же очнулся Илья, потом Антон, Валерия, и опять Владислава, эмиссару Морока пришлось напрягаться, чтобы заставить неожиданного противника не двигаться, и когда разозленный сопротивлением Клементьев сообразил расправиться с каждым по очереди, в центре ложбины объявился высокий седой старик в плаще и сапогах, с посохом в руке. Это был дед Евстигней.

Клементьев замер, поворачивая к нему крупную, как котел, голову. Наступила короткая пауза, полная невыносимого напряжения. Потом Клементьев и волхв одновременно направили друг на друга свое оружие — посох и суковатый жезл Силы. Сверкнули две молнии, золотая и фиолетово-зеленая, столкнулись в воздухе, сверкнула яркая радужная вспышка. Людей качнула странная, искажающая перспективу воздушная волна, кое-кто из них упал.

Клементьев произнес какое-то кипящее слово, поднял руку и метнул в противника туманный шарик. Волхв отбил его посохом, но шарик растекся по земле огненным пунктиром и образовал полукруг, охвативший старика сзади. Повеяло холодом, в воздухе заплясали снежинки. Клементьев снова поднял руку, собираясь достроить заклятие, но в этот миг Илья «выстрелил» в него разрядом собственной Силы, воспользовавшись валявшейся под ногами сухой веткой, Владислава добавила своей Силы, держась за оберег бабы Марьи, а Валерия прошептала:

— Изыди, Сатана!..

И Клементьев не смог закончить атаку на волхва, вынужденный сражаться на два фронта. Преисполненный ярости, он ударил группового противника в полную силу, но неожиданно его психоэнергетическая атака натолкнулась на массивную «гору» ментального ответа, и эмиссар Морока со страхом почувствовал, что стоит на краю гибели.

Однако его удар по сознанию путешественников был достаточно силен, чтобы они могли продолжать сопротивление. Зато вышел из-под контроля эмиссара Антон.

— Держите, дедушка! — крикнул он, бросая волхву бутылку с двумя горлышками, которую завещал передать Евстигнею Безымень.

Старик не сплоховал. Поймал бутылку, почти не двигаясь с места, поднял ее над головой.

— Остановись, фарварши!

Клементьев замер. Языки огня, пляшущие на половинке окружности вокруг деда, стали уменьшаться, втягиваться в землю, погасли. Стало тихо. Команда Ильи стала приходить в себя. Серафим и спецназовцы из команды «зачистки» ФСБ так и продолжали стоять на своих местах, не в силах побороть оцепенение.

— Уходите, — сказал Евстигней, глянув на Илью. — Забирайте Врата и уходите на поляну жизни. Бросьте Врата в костер.

— А вы?

— За меня не беспокойтесь. Я поговорю с господином и догоню вас.

На лбу Клементьева выступила испарина, лицо его стало плыть, меняться, сквозь него проглянул Лик Беса, такой же, что и высеченный на плите Врат.

— Отдай модуль, старик! Иначе я уничтожу весь остров! Я вызвал Господина… да придет Тот, чье имя будет произнесено!

— Его имя не будет произнесено, фарварши. Он нарушил Равновесие, и мы просто ограничим ему доступ в нашу реальность. Без всяких условий и соглашений. Мы считаем, это справедливо.

Клементьев увеличился в размерах, костюм на нем лопнул, в прорехи стала видна чешуйчатая зеленоватая кожа, хотя лицо еще оставалось наполовину человеческим.

— Верни Врата, старик! Ты тоже смертен!

Евстигней нахмурился, посмотрел на Илью.

— Уходите!

Пашин очнулся, махнул Антону.

— Помоги.

— Серафим…

— Он в ступоре, потом догонит.

Они подняли еще больше потяжелевшую плиту и, преодолевая сопротивление ставшего вязким и густым воздуха, потащили в лес. Уронили. Снова подняли. Женщины подбежали к ним, стали помогать, похожая на похоронную процессия исчезла за деревьями. В ложбине остались стоять друг против друга эмиссар Морока и Евстигней, окруженные живыми манекенами бойцов спецназа.

— Я… тебя… уничтожу! — прохрипел Клементьев.

— Попробуй, — усмехнулся волхв. — А я тебя, может быть, и помилую. Я здесь хозяин, а ты пришлый, я был до и буду после, а о тебе забудут уже завтра. Что мне смерть? Переход. А для тебя она — смерть! Чем ты меня испугать собрался, нелюдь? За моей спиной — вся Русь! Неужели не чувствуешь? А за тобой что? Навь?

— Они… не успеют… уничтожить… Врата…

— Ошибаешься, фарварши. — Евстигней рассмеялся, щедро тратя свою немалую, но не бесконечную Силу. — Они — успеют!

Он поднял голову, и волосы его в лучах солнца стали золотыми.