Исповедь оборотня - Виталий Агафонов

Мне очень хотелось задать ему пару вопросов и посмотреть в глаза. Но с другой

стороны, эти две женщины не имели никакого отношения ко мне, скорей всего, не знали об

его злодеяниях. Не хотелось впутывать их в наши дела. Если я ехал в соседний город, то для

них, дорога была дальняя и долгая. Об этом говорил внушительный пакет с

продовольственными припасами. Я знал, что судья курит, ещё тогда, когда вёл судебное

заседание. И сейчас, держал в руках дешёвую зажигалку и периодически чиркал им, высекая

искры. Скорей всего, пойдёт курить в тамбур, или захочет сходить в туалет и тогда смогу с

ним переговорить. Я терпеливо ждал. Нужно решать эти вопросы не спеша, без свидетелей.

Тем более подвернулась удачная обстановка. У Юрия Петровича изменилось поведение: он

перестал коситься на меня, отпустил взгляд, лицо покраснело. Шумная обстановка

поменялась на тихий шепот. Мне от этого стало весело. Скорей всего судья начал играть

какую-то роль. У него плохо получалось. Две женщины ни как не могли понять причину

такого быстрого изменения в поведении и периодически спрашивали: «Что случилось? Юра!

Что случилось?» Перед самым отправлением, Юрий Петрович, вдруг поцеловал одну в

щёчку, другую в губы и бегом покинул вагон. Разговора у нас так и не получилось. Понятно

было одно: он меня узнал, беспокойное поведение выдало с потрохами. В какой-то степени,

стало жалко его. Жить вот так и всю жизнь бояться людей. Ну что ж, каждый выбирает сам

себе дорогу. Пусть живёт дальше. Одна из женщин, тут же в недоумении, достала телефон и

позвонила: «Алло! Что случилось? И что? Юра, мы же обещали! Что работа? Ты же говорил!

Хорошо! Хорошо! Как только, сразу же приезжай! Будем все ждать!» Поезд тронулся с места.

Я тайком наблюдал за ними. Неожиданно лишённые мужского внимания, они сидели

рядышком, лицом друг другу с разведёнными руками и тихонечко шептались. Вскоре, оценив

меня женским взглядом, возможно, я у них вызвал симпатию, попытались пообщаться. Но

безразличие, с моей стороны, однозначные ответы, отбило у них всякое желание. Вскоре, я

забрался на вторую полку, уступив своё место одной из женщин, и практически всю дорогу

проспал. Перед выходом из купе, взяв вещи, улыбнулся, смотря на них: «Спасибо за

приятную компанию! До свидания!» Спокойно, закрыв за собой дверь, вышел на перрон,

оставив недоумённых женщин одних.

Сейчас сижу и думаю, интересно, сказал ли Присыпкин настоящую причину своего

бегства? Как среагировали эти женщины на меня и на него, после этого? Хотя вряд ли!

Думаю, что такие трусы, как судья, не способны на честный, принципиальный поступок.

Если судить его по тому, как он проводил судебное заседание в отношении меня, то такие

люди оперируют фактами не в объективном плане, а в личных, корыстных интересах. Такое

понятие, как совесть, честь, достоинство, напрочь отсутствует. Я очень сомневаюсь, что он,

ради истины, пойдёт на то, чтоб была подмочена собственная репутация, особенно в глазах

любимых женщин. Тем более, я, для него ничего не значу и никого собой не представляю.

Оказавшись на свободе, с удвоенной энергией включился в борьбу. Понимая

бесполезность обращений в прокуратуру Свердловского района, после общений к

Максимовым, циничным Ждановым, перепуганным Горячевым, решил обратиться в краевую

прокуратуру. После неоднократных обращений, писем и жалоб, в очередной раз, при

встрече, с заместителем прокурора края, он, чуть ли не открытым текстом послал меня на

три буквы:

– Что вы ходите! Ну, что вы ходите! Всё равно этот вопрос ни кто не решит! Это

пустая трата времени! Только сами себя накручиваете и нам спокойно работать не даёте!

– В моём уголовном деле, допущены процессуальные нарушения со стороны

прокуратуры и суда! Я вам писал, указывал на конкретные места! Ещё раз прошу: обратите

внимание, проверте и примите соответствующее решение! Это ваша работа!

– Вы, когда находились в местах лишения свободы, получали решение?

– Да получал!

– И что там написано?

– Нарушения не обнаружены!

– Так что вы ещё хотите?

– Скажите! Может прокуратура, суд, не нарушая законов, предъявить обвинение,

осудить невиновного человека и преследовать по закону?

– Нет! Это исключено!

– Тогда почему меня осудили?

– Значится, вы были виновны!

– Но я не совершал этого преступления! В чём же я могу быть виноватым? Тем, что

оказался для прокуратуры удобной мишенью, или для выполнения очередного плана, ради

вознаграждений и карьерного роста?

– Тогда кто совершал?

– Вот я вас и прошу разобраться!

– Судебное решение принято по вам?

– Да!

– Вы обращались в вышестоящие инстанции?

– Да!

– Что они вам написали?

– Нарушения не обнаружены! Решение суда оставить без изменения! В

удовлетворении жалобы отказать!

– Ну, вот видите!

– Так они же писали с вашей подачи! Я очень сомневаюсь, что кто-то с Москвы

приезжал сюда, чтоб разобраться в этом уголовном деле, или вы высылали документы, для

разборок, чтоб потом они могли принять своё оригинальное решение! У вас вообще, как эти

вопросы решаются?

– Всё! До свидания! Идите отсюда! Просто идите! Это вас уже не касается!

Прокурор открыл двери и пригласил меня на выход.

Так же обращался в Генеральную Прокуратуру Российской Федерации. В своих

жалобах указывал на нарушения в процессе расследования, при вынесении обвинительного

акта и допущенные нарушения законов при проведении судебного заседания. В ответ

получал отписки, в которых указывалось: «Ваша повторная жалоба рассмотрена… Выводы

суда основаны на совокупности собранных по делу доказательств… Показания согласуются

с другими материалами дела… Доводы о нарушении уголовно-процессуальных норм

безосновательны… Оснований для постановки вопроса о принесении надзорного

представления не имеется!»

Вот и получается, с их слов, что это преступление совершил я. А прокуратура и суд

сработали на основании законов. Но если так пойдёт дальше, то, никто не застрахован от

того, что завтра, или даже сегодня, «на основании законов», на скамье подсудимых можете

оказаться вы. И совершенно некого не будет волновать тот вопрос: совершали ли вы

преступление или нет. Такой вопрос, как обычно, в их расследование не входит. А входит

умение доказать, что вы виноваты. Другого решения у них, просто, не бывает.

Если прокурорский работник, при ведении следствия, или того хуже, в процессе

судебного заседания, выявит, что подозреваемый, обвиняемый, подсудимый не виновен, и

огласит об этом на заседании, признав свою ошибку, то на таком работнике ставят крест и

дальнейшая карьера такого работника стоит под очень большим вопросом. Таковы подходы и

таковы решения внутри этой структуры кадровых перестановок. Понятно, что любой

работник этого боится. Боится того, что его могут дисквалифицировать, как

непрофессионала именно по этой категории. Порочная практика крепко укрепилась в этом