Виктор Доценко - Биография отца Бешеного

В. Мануйлов 25.05.93."

Ясно, что сын второго режиссера был переведен на дневное отделение, и армейские будни ему больше не угрожали. Он даже сыграл небольшую эпизодическую роль в фильме...

Но... добро не остается безнаказанным! Мила настолько освоилась, что всерьез стала вмешиваться в съемки, в сценарий, требовала сорежисерства, соавторства. Страдала работа, и терпеть сплетни, разлагавшие съемочную группу, я не мог, а потому уволил ее.

Было небольшое столкновение и с актером Садальским. Он, безусловно, талантлив, но до моего фильма играл довольно однотипные роли, в которых узнавался Кирпич из сериала "Место встречи изменить нельзя". Я рискнул пригласить его на роль русского мафиози: беспощадного, жестокого, но умного. Я надеялся, что сумею выдавить из него остатки Кирпича.

По техническим причинам съемки Садальского пришлось начать с последней психологически очень сложной сцены в больнице, где он противостоит главному герою. Репетируем несколько раз, но я жду большей точности образа и не начинаю снимать. Станислав не выдерживает и в сердцах говорит:

- Сколько можно репетировать? Ты же не Феллини, Виктор!

Вспылил и я:

- Между прочим, Стас, и ты не Мастрояни!

Садальский обозлился и ушел. А у него, между прочим, по сценарию вторая по значимости роль. На следующий день он является и говорит:

- Извини, Виктор, погорячился я немного!

- Я тоже, - кивнул. - Работаем...

Впрочем, дальнейшая работа со Стасом стала совсем иной: у меня пропал прежний кураж. Думаю: буду снимать, как хочет Стас, а при монтаже постараюсь добиться того, что нужно мне, как автору и режиссеру. В результате, по словам зрителей, Садальский раскрылся в моем фильме с совершенно новой стороны, но роль пришлось существенно сократить.

Со Стасом мы встретились через несколько дней после премьеры фильма, и он мне откровенно сказал:

- Знаешь, Виктор, во время работы над фильмом я сомневался, что он у тебя получится, а сейчас хочу извиниться за свое неверие: фильм получился потрясный!..

Во время съемок я столкнулся с настоящей забастовкой. Мы снимали в литовском городе Гайжюнай, где находился 242-й учебный центр ВДВ. Для одного из эпизодов я выбрал заброшенный бункер, в котором хранились ракеты типа "земля - воздух - земля". Согласовав с командиром дивизии генералом Н. В. Стаськовым место и время, я назначил день съемок. Приезжаем, и вдруг все актеры и некоторые из членов группы отказываются заходить в бункер, ссылаясь на то, что там остаточная радиация. Все мои доводы о том, что этого не может быть, ибо в случае подобной опасности никто бы не дал там снимать, не дали результата. Тогда я предложил группе следующее: сам войду в бункер на полчаса, что и сделал, а втихую распорядился достать дозиметр. Он пригодился; мое "показательное выступление" не потребовалось. Когда дозиметр никакой радиации не обнаружил, все извинились.

Был в Гайжюнае и смешной случай. Привез нас туда Грачев, ставший командующим ВДВ. Пробыл пару дней, вручил мне камуфляжную форму с погонами в четыре генеральских звезды: сейчас они обозначают звание генерала армии, а тогда это воспринималось только как шутка. Убывая в Москву, Павел Сергеевич заметил, что наделяет меня полномочиями личного представителя командующего ВДВ.

В фильме есть эпизод захвата террористами военного склада с оружием. Узнав у комдива, где расположен действующий склад, я взял его "уазик" и поехал с оператором посмотреть место. Остановив машину напротив ворот с часовым, я вышел из кабины и направился к нему, забыв, что на мне генеральские погоны. Представляете картину: из машины комдива выходит незнакомый генерал непонятного достоинства, да еще и с окладистой седоватой бородой, и направляется к военному объекту. Как должен поступить бедный часовой?

- Стой! Стрелять буду... - дрожащим голосом произнес он.

- Погоди, сынок, стрельнуть всегда успеешь, - строго говорю ему. - Я представитель командующего ВДВ, и мне нужно взглянуть на охраняемый тобой склад!

- Я обязан доложить своему командиру! - чуть не плача, заявил часовой.

- Выполняй! - добродушно кивнул я.

Облегченно вздохнув, тот подскочил к столбу, открыл потаенную дверку и вытащил из углубления трубку связи. Он старался говорить тихо, но я все слышал.

- Товарищ капитан, докладывает часовой объекта пять, ко мне подошел какой-то генерал и просит показать ему охраняемый объект... Генерал?.. Не знаю, но звездочек очень много, и говорит, что он представитель командующего ВДВ... Так точно!.. Есть!.. - Он положил трубку, повернулся ко мне и извиняющим тоном сообщил: - Товарищ генерал, командир сейчас прибудет!

- Хорошо! - спокойно ответил я и вернулся к машине.

Не успел я сесть в нее, как увидел несущийся "уазик". Он лихо затормозил в двух метрах от нас, и из него выскочил статный капитан, взял "под козырек", четким строевым шагом подошел ко мне:

- Здравия желаю, товарищ генерал! Вверенные мне объекты находятся в полном порядке и готовы к выполнению любого приказа командования! Докладывает командир взвода охраны капитан Селиванов!

Тут я и осознал важное отличие армейской жизни от гражданской. На гражданке, будь ты самим министром, но если тебя не знают в лицо, то никто и ухом не поведет, а в армии важно не лицо, а знаки отличия. Даже когда я объяснил капитану, кто я такой, а он созвонился с комдивом и тот подтвердил мои полномочия, он продолжал тянуться передо мной по стойке "смирно" и отвечал односложно: "есть", "так точно"...

Но не все было гладко и в Гайжюнае. Меня пригласил на день рождения командир дивизии, генерал Стаськов (кстати, в момент написания этих строк начальник штаба ВДВ). Праздновали в домике отдыха с сауной. Когда мне дали слово, я поздравил именинника и в дополнение сказал, что ВДВ повезло с новым командующим (им стал Павел Грачев). И вдруг замполит дивизии, успевший набраться, громко сказал:

- Это ему повезло с нами!

За столом мгновенно повисла гнетущая тишина. Меня поразило, что комдив не сделал ему замечания и смущенно отвел взгляд, когда я посмотрел на него. Я никогда не прощаю, если оскорбляют моих друзей, но здесь я, во-первых, был гость, во-вторых, представлял командующего.

- Мне кажется, что вы, полковник, должны извиниться за свою бестактность! - тихо проговорил я, давая ему возможность исправить свою оплошность.

- А мне по фигу твое мнение! - громко воскликнул тот.

Это уже был прямой вызов на конфликт, и я хотел было достойно ответить, но тут подошел комдив, виновато улыбаясь:

- Виктор Николаевич, все в порядке: перебрал человек, с кем не бывает... Он строго взглянул на полковника.

Тот зло усмехнулся, но промолчал.

- Пойдемте попаримся, Виктор Николаевич, - предложил комдив, явно желая что-то сказать наедине.

Я не ошибся. Николай Викторович рассказал, что у замполита свои взаимоотношения с Грачевым: в Афганистане он спас Павла Сергеевича от смерти, а потому и позволяет себе лишнее. И даже он, комдив, опасается с ним конфликтовать. Генерал попросил меня не усугублять ситуацию.

Вернувшись к столу, мы выпили еще, а потом кто-то предложил помериться силами в армреслинге. У нескольких офицеров я выиграл, и все стали просить комдива защитить честь ВДВ. У генерала действительно оказалась сильная рука, да еще он был именинником. Короче, отчаянно посопротивлявшись, я так и не смог с ним совладать. Возможно, этим все бы и закончилось, но снова подал голос замполит.

- А может, со мной потягаешься? - злорадно спросил он.

- Почему бы и нет? Левой или правой? - спокойно поинтересовался я.

- А любой!

- В таком случае обеими! - Почему-то я был уверен, что накажу этого хама.

Со всеми офицерами, даже легкими противниками, я делал вид, что с трудом преодолеваю сопротивление, то с замполитом обе схватки закончились в считанные секунды. Тот буквально озверел.

- Пойдем выйдем один на один, и тебя не спасет даже Грачев! - прошипел он.

- Пойдем, и я порву тебя, как грелку! - вскочил я, но его снова спас комдив, воззвавший к тому, что у него день рождения и не нужно его портить.

Я согласился, но понял, что оставить все без последствий не имею права. Поднимаюсь в апартаменты Грачева, где он меня поселил, набираю прямую связь и первым делом спрашиваю, правда ли, что замполит дивизии защитил его от пули. Павел Сергеевич искренне удивился этой байке, и тогда я ему поведал все подробности поведения полковника и что офицеры его побаиваются из-за его претензий на особые отношения с командующим. Павел Сергеевич страшно разозлился и на следующий день пришел приказ: замполит срочно переводился куда-то к "черту на рога". Комдив подошел ко мне и сказал:

- Уверен, не обошлось без вашего вмешательства...

- Никогда не нужно верить на слово, тем более нечисто-плотным людям!

- Спасибо вам, Виктор Николаевич, в дивизии стало дышать легче...

Окончание съемок в Гайжюнае пришлось на семнадцатое августа девяносто первого года, и в тот же вечер мы выезжали поездом в Москву. Неожиданно на перроне подошел ко мне один литовский полковник, с которым мы сблизились во время съемок, отвел в сторону и, оглядываясь беспокойно по сторонам, тихо проговорил с сильным акцентом: