То, что растет - Пол Дж. Тремблей

class="p1">Первая версия этой истории увидела свет в 2010 году в сборнике апокалиптических рассказов под названием «Тем временем». Тогда я и представить не мог, что через пять лет вернусь к растениям, двум сестрам и ужасному секрету их семьи и переработаю рассказ в роман «Голова, полная призраков».

«Некто хочет знать, так ли все плохо, как он думает». Я обожаю гигантских монстров. В теории. Не думаю, что они бы понравились мне, если бы принялись крушить, топтать и жрать все вокруг. Позвольте мне немного переформулировать мысль: я обожаю истории о гигантских монстрах. И мне хотелось бы когда-нибудь написать роман о гигантском монстре.

Фильмы о Годзилле и прочих кайдзю были первыми фильмами ужасов, которые я посмотрел. Их показывали по местному бостонскому UHF-каналу (да, я такой старый) в субботу днем в рубрике «Два фильма о монстрах подряд». Первый фильм всегда был про гигантских монстров («Годзилла», «Родан», «Гамера», «Рептиликус», какой-то там «Невероятно огромный человек», «Землеройки-убийцы», «Гигантские пиявки»), а второй – просто ужастик без гигантских монстров, и все эти фильмы были такими страшными, что потом мне снились кошмары.

Новый строящийся дом в рассказе я списывал с моего нынешнего дома. И его пока не атаковали гигантские монстры.

«Побег». Когда-то давно я начал свою писательскую карьеру как автор криминальных романов. Это случилось в 2009 году с выходом романа «Краткий сон», а в 2010-м последовало продолжение – «Не спи, пока не попадешь в Страну чудес». Но в роли «автора криминальных романов» я всегда ощущал себя немножечко самозванцем. Все рассказы, которые я писал до этого, были в жанре ужасов (а еще была пара попыток написать романы ужасов, но они с треском провалились). Я написал «Краткий сон», потому что у меня была идея, которая никак не отпускала. Мне всегда нравилось читать детективы, но я никогда особенно не стремился писать их. Знаю, это может показаться легкомысленным, но мне хотелось стать писателем. Писателем, который может написать о чем угодно. А еще мне хотелось писать ужасы.

Однажды ко мне обратилась Эллен Дятлоу и предложила написать рассказ, который совмещал бы в себе жанры детектива и ужасов для антологии «Сверхъестественный нуар» (2011). В «Побеге» мне снова пригодился тот брутальный стиль, который я использовал в двух романах о Марке Дженевиче. А элементы жанра ужасов стали для меня своего рода возвращением к истокам.

«Девятнадцать снимков, сделанных в Денниспорте». Еще один рассказ, написанный на пересечении жанров детектива и ужасов. Дэвид Блин попросил меня написать рассказ для сборника «Кейп-кодский нуар», который стал частью чудесной серии книг от издательства Akashic Books в жанре нуар. В детстве я не бывал на Кейп-Коде, но, когда был подростком, моя семья несколько раз проводила там отпуск. Поэтому я создавал канву сюжета и описывал место действия на основе моих многочисленных приятных воспоминаний о тех летних каникулах.

Прежде чем написать рассказ, я съездил в старый дом, который мы снимали несколько лет подряд, так как хотел правильно воссоздать те места. И да, я смотрел «Муху» в маленьком обшарпанном кинотеатре на Кейп-Коде, и на меня этот фильм произвел большое впечатление.

Я хочу передать благодарность моему большому другу (по правде говоря, он даже выше ростом, чем я) – писателю Ситу Линдбергу. Его сногсшибательный рассказ «Двадцать три снимка, сделанных в Сан-Франциско» в жанре зомби апокалипсиса вдохновил меня создать рассказ, композиция которого точно так же строилась на описании фотографий.

«Где все мы будем». Когда мой сын учился в четвертом классе, он в какой-то момент перестал успевать делать классную работу в отведенное для нее время. Мы прошли целую серию тестов, которые изрядно потрепали нервы мне, как отцу, но вместе с тем помогли многое понять. Никогда не забуду один из тестов, во время которого моему сыну показали ряд схематических изображений и попросили скопировать их, пользуясь только карандашом и бумагой. Результат был не слишком похож на оригинал, что меня не особенно удивило, ведь он учился всего лишь в четвертом классе и не отличался особенно аккуратным почерком. Преподавательница забрала схемы, и мой сын еще примерно пятнадцать минут выполнял какое-то другое задание. Когда он закончил, она попросила его нарисовать те схемы по памяти. И ему не только удалось нарисовать почти все схемы (чего я бы никогда не смог сделать), – они получились у него почти точной копией оригиналов! Когда спустя еще пятнадцать минут его снова попросили нарисовать схематические рисунки, он опять справился с работой почти идеально. Он способен был усвоить всю информацию, но ему требовалось больше времени, чтобы обработать и систематизировать ее, а затем и воспроизвести. Я был потрясен. Как отец и как учитель должен признать, что ни один тест или учебная методика ни до, ни после этого не вызывали во мне такого же чувства сопереживания и не помогли открыть глаза.

«Учитель». Я работал учителем в течение всей своей профессиональной карьеры. Писательством я занялся уже после того, как начал преподавать.

В какой-то степени то, что я стал именно учителем, кажется полной бессмыслицей. В школе я не очень хорошо учился и не особенно ладил с окружающими. Я был неуклюжим, малообщительным и нередко становился объектом насмешек. Период между шестым и десятым классами запомнился мне нескончаемой унизительной борьбой за выживание. В своем физическом развитии я отставал от большинства одноклассников, к тому же еще страдал сколиозом (к примеру, в шестнадцать – я был ростом пять футов шесть дюймов, когда заканчивал старшую школу – шесть футов и весил сто сорок фунтов, а сейчас у меня рост – шесть футов четыре дюйма и вешу я двести пять фунтов).

Так почему же тот, кому не нравилось учиться в школе, в итоге стал учителем? Я не хочу заниматься самоанализом, поэтому просто пожму плечами и скажу, что… я не знаю. Но мне очень нравится учить, это одно из моих самых любимых занятий наряду с писательством.

Так что, да. В истории воплощены мои тревоги, связанные со школой (как с точки зрения ученика, так и учителя), а также рассказывается о том, как все мы переживаем подростковый возраст и движемся навстречу пугающему нас будущему.

«Заметки к „Амбару в лесу“». Этот рассказ был впервые напечатан в антологии «Дети старой пиявки», в которую вошли рассказы, вдохновленные творчеством моего хорошего друга Лэрда Бэррона. Мне очень понравилось играть в его песочнице. Смотрите, обязательно прочитайте Лэрда, если вы еще не читали его! (грозит пальцем)

Старая пиявка и «Черный гид» – это прямые отсылки к произведениям Лэрда. Многие годы мы с Лэрдом