Когда мы были непобедимы - Мария Орунья

не происходило, а тут, возможно, придется всем повозиться. Тем более что двое молодых членов ее команды как раз в отпуске – Альберто Субисаррета и Марта Торрес. В отделе остался только капрал Роберто Камарго – к счастью, очень дельный малый.

Валентина Редондо, Сабадель и Ривейро допивали остывший кофе, когда вошли капрал Маса и двое патрульных, сопровождавших домработницу Пилар. Это была женщина лет тридцати, с пышными формами и мягкими чертами лица. Смуглая, волосы до плеч. Валентине она показалась смутно знакомой. Было что-то странное в ее походке, она постоянно приостанавливалась. Пилар тоже пристально всматривалась в лицо Валентины, словно изучала его. Ей наверняка дали успокоительное – впрочем, взгляд у нее был ясный и при этом напряженный.

– Лейтенант, вот Пилар Альварес, домработница Грина. Она обнаружила труп, – отчитался Маса.

Пилар сделала еще два шага вперед, обойдя капрала, и обратилась сразу к Валентине:

– Мы знакомы. Лейтенант, если бы вы сегодня не приехали, я бы сама пришла к вам домой.

– Что вы имеете в виду? – напряглась Валентина.

Посерьезнел даже Сабадель. Эта женщина не просто знала Валентину, но и знала, где она живет! И этот лихорадочный блеск в глазах. Мягкий латиноамериканский акцент.

– Я за вами, сеньора Валентина, давно слежу. До сих пор не отваживалась подойти, но сколько раз чуть не позвонила вам в дверь… Но если бы я… Какая теперь разница. Вам одной под силу разобраться, что творится в Кинте-дель-Амо. – Пилар уставилась на проход в оранжерею. – Один уже умер… Если вы не разберетесь, да поможет Господь нашим душам! Противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотит[9].

– Пилар Альварес! – воскликнул Сабадель, вскакивая. – Лейтенант, я вспомнил! В мирской одежде сразу не признал!

Тут и Валентина с изумлением поняла, кто перед ней. Вот уже год, как Пилар Альварес находилась в розыске по старому делу, в котором эта монахиня, как предполагали, была замешана.

– Погодите. – Валентина перевела взгляд на патрульных: – Вы что же, не передали ее данные в Центральное управление?

– Передали, конечно, лейтенант! Все сделали как положено. Мы уже связались с ними, они прямо сейчас проверяют…

– Да что там проверять, одну кнопку нажать! – разозлилась Валентина. – Так, вы! Сядьте здесь! – не терпящим возражения тоном велела она Пилар. – А вы, – приказала она патрульным, – немедленно звоните в Центральное управление.

– Я задержана? – спросила домработница скорее с сомнением, чем с беспокойством.

Валентина посмотрела на Ривейро и вздохнула.

– Строго говоря, нет, мы вас не задерживаем. Но мы должны взять у вас показания о том, что произошло год назад на вилле “Марина”, и определить степень вашей причастности. Окончательное решение будет принимать суд, когда мы передадим туда материалы. Вы имеете право на адвоката, и если вы не можете себе позволить…

– Мне назначат адвоката в судебном порядке. Да, я все это знаю, я много фильмов смотрю, лейтенант. Мне неважно, будете вы меня задерживать или допрашивать. А что до прошлогодних событий… Я много размышляла и поняла, что была слепа, одержима, но никому не причинила вреда и ни с кем не вступала в сознательный преступный сговор. Вы разве не видите, что если б я захотела, то могла бы сбежать сразу, едва сеньор Грин вызвал гражданскую гвардию? Я же сказала – если б вы сегодня не приехали, я бы сама к вам пришла.

И тут Валентину осенило:

– Так это вы рыщете вокруг виллы “Марина”?

– Я не рыщу, лейтенант. Я просто никак не могла решиться.

– Решиться на что? – Валентина злилась все больше. Вполне вероятно, что эта монахиня – соучастница преступлений, совершенных в Суансесе год назад. Именно благодаря тем событиям Валентина познакомилась с Оливером Гордоном. – Что вам надо? Замышляете что-то против нас?

– Что вы, я не хотела причинить вам вред! – удивилась Пилар. – Но я наблюдала, как вы работали все эти месяцы… В Суансесе много чего произошло. Я в вас верю. Вы точно сможете разобраться, что творится в этом доме.

– Что значит – вы в меня верите? С какой стати?

– Никому, кроме вас, не под силу изгнать дьявола, который поселился в этом дворце.

Валентина вздохнула. Еще одна неуравновешенная.

– Минуточку, – сказал Ривейро, бросив взгляд на Валентину. Он, казалось, не мог смириться с тем, что монахиня так долго от них скрывалась. – Грин сообщил, что наймом садовника и клинингового сервиса занималось адвокатское бюро. Почему же они вас не пробили по базе данных социального страхования?

Пилар Альварес устало улыбнулась:

– Моя начальница ведет дела честно, но латиноамериканок там столько… Вы же не думаете, что она нас всех официально устраивает на работу?

Валентина, немного успокоившись, сказала:

– Пилар, сейчас мы отвезем вас в Управление, возьмем показания по делу, по которому вы находитесь в розыске, и там же вас проконсультирует адвокат. Что с вами дальше делать – пусть решает судья. А по этому делу вы просто дадите показания как свидетель. Ясно?

Монахиня кивнула.

– Тогда давайте с самого начала. Почему за минувший год вы так и не покинули Кантабрию? Вы же знали, что вас разыскивают.

– А куда мне было ехать? В Венесуэле у меня остались только двоюродные братья, но с моим паспортом в аэропорт не явишься. А в этом городке меня никто не знал.

Что ж, логично. Эта женщина была монахиней, жила в монастыре рядом с Сантильяне-дель-Мар, ее и в том городке вряд ли кто-нибудь знал, а в Суансесе и подавно.

– Ладно, – признала Валентина. – В детали потом вдаваться будем. Но расскажите, что, по вашему мнению, происходит в Кинте-дель-Амо? Зачем вам понадобилась моя помощь?

– Здесь поселилось зло, сеньора Валентина. Ночи в августе непроглядные. Мой домик совсем рядом с главным домом, и мне оттуда он хорошо виден, так вот в закрытых комнатах постоянно мелькает свет. А еще вечерами, когда спадает жара, я прибираюсь в доме, и часто там, тоже из запертых комнат, какие-то звуки доносятся.

Тут молчавший до сих пор Сабадель не выдержал:

– И что в этом странного? Здание старое, балки деревянные скрипят.

– Я в своем уме, – монахиня грозно сверкнула на него глазами, – стулья сами собой не передвигаются, комоды тем более. И не скрипы это вовсе, а будто сам дьявол скрежещет. И все здесь, в этом крыле дворца.

– Может, прямо в этой комнате? – едко вопросил Сабадель.

– Смейтесь сколько угодно, но садовник тоже жаловался на звуки. Кроме того, он тоже считал, что это дьявол чуть не погубил сад, кто же еще.

– Растения поразила какая-нибудь зараза, сеньора, а не сатана. Или тля, или жуки какие.

Пилар Альварес