Елизавета Михайличенко - Трое в одном морге, не считая собаки

— Ты уже в кабинетах был?

— Я же говорю — заказ сдам, найму няню и пойду в бордель. Абсорбироваться. Даже обСАБРироваться. А пока валюты нет.

— У меня есть, — зачем-то признался я.

Я был пьян и меня одолело нездоровое любопытство — действительно ли он пойдет в бордель через несколько дней после смерти любимой жены.

— Пью и гуляю только на свои, — пошел он на попятный.

— Считай, что занял — до сдачи заказа. Любовь в кредит — это нормально.

Обсабрироваться надо именно в кредит.

— Дочку некуда! — огрызнулся он.

— Завезем ко мне, — предложил я.

— Пошли!

Пока Вова на лестнице пытался завязать шнурки, я держал Номи и тупо смотрел на бесконечные «вавы» на двери. И спросил:

— Что это?

— Это я, Вова Вувос. Сам себе частокол.

ПРЕДМЕСТКОМА МАССАЖНОГО КАБИНЕТА

Номи хныкала. На полдороге к моему дому мы зашли в ближайший подъезд.

Через пару минут к нам приблизилась Ленка. Я окликнул ее, познакомил с Вовой, и, пока она обретала дар речи, вручил ей Номи с напутствием:

— Любишь кататься, люби и саночки возить!

После чего мы двинулись строевым маршем в ближайшее заведение. И тут же, наконец, поняли почему в Израиле военные не печатают шаг. Со страшной силой Вова вляпался в собачье дерьмо. И, судя по его аллергической реакции, не в первый раз. Мы тут же решили следующую нашу встречу посвятить разбору со сладкоголосым соловьем из «Голоса Израиля», который заливал на Союз, что в здесь собак выгуливают не иначе, как с пакетиком и специальными совком и метелочкой.

— Понимаешь, — сокрушался Вова. — Я Кинга из-за этого предал! Не мог себя представить с пакетиком, совком и метелочкой. Но это убеждало больше всего остального. Я прельстился красотой еврейского общежития и плюнул на Штаты…

По дороге мы решили подкрепиться и купили длинную французскую булку. Но она не пошла. Так, помахивая этим длинным багетом, я и прибыл к заветному входу. И услышал до боли знакомый голос:

— Барух аба,[36] ментяра! Ну и «демократизатор» у тебя! Прямо новейшая французская модель… или это у тебя протез?

Я очумело смотрел, как трясся передо мной в пошлом смехе легкий на помине Жека, которому логичнее было бы быть где-то градусов на 30–40 севернее.

— Тебе, наверное, нельзя дать ему в рыло? — завелся Вувос. — Так ты скажи…

Жека резко оборвал смех и предупредил:

— Очень не советую начинать интифаду на контолируемых мной территориях.

Наша служба поддержания порядка действует решительно.

Казалось, что Жека так и не вышел из-под кайфа со времени нашей последней встречи. Впрочем, что-то в нем слегка изменилось — его обычная веселая злость перешла в, скажем, злое веселье.

— Кто это такой? — Вова явно не любил не владеть обстановкой.

— Он из очень ограниченного, — я постучал по лбу, — контингента советских войск в Афганистане. Шланг батальона. Наркоман. Уголовник. Клоун.

Жека оскаблился и представил Вове меня:

— Бывший студент. Бывший мент. Экзамены он сдавал хреново, а своих боевых товарищей сдавал ништяк…

Вувос поскучнел и спросил меня:

— Слушай, а может вы в следующий раз разберетесь?

Жека великодушно махнул рукой:

— Ладно. Вольно. Я зла не помню. Скажите девочкам, что от меня, они вас обслужат, как настоящих. А то они со своими присачковывают.

— А ты чего, секретарь парткома? — спросил Вувос.

— Не, скорее председатель месткома, — доброжелательно объяснил Жека. — Слежу, чтобы соблюдались права нелегально трудящихся.

— И много членов в этой твоей профорганизации? — нарочито небрежно спросил я.

— Один, — сообщил Жека и заклекотал в восторге от самого себя.

— Слушай, — попросил Вова. — Давай что-нибудь делать. Или туда пошли, или отсюда.

Вдруг Жека задумался:

— А я ведь вас так не пущу. Знаю я вас, олим. Покажите сначала деньги. А еще лучше — заплатите мне вперед.

Вувос помотал головой и уставился на Жеку:

— Не-е, ты не в моем вкусе.

Алкогольный юмор Вовы оказался как раз на Жекином уровне, и тот с удовольствием поклекотал. Затем сел на корточки у стены, закурил и произнес:

— Понял! Денег у вас нет. Работу здесь ищете? Хорошо, мне нужен вышибала — ты наглый, ты подойдешь. А ты, мент, будешь отмывать полы. Пять шекелей в час, плюс один за звание. Итого шесть. Бесэдэр?

— Нет, — сказал я смиренно. — Мне женщина нужна. Кира Бойко. Вот деньги, видишь?

Жека доверчиво протянул руку:

— Давай. Второй этаж налево, третья дверь.

Я спрятал кровные шекели в карман и потянул Вову к двери, но тот упирался.

— Ну и не надо, — лениво сказал Жека. — Все равно ее сейчас на месте нет.

— Как это нет?! — я почувствовал себя, как в ГУМе, когда перед носом кончился товар. — А где она?!

— Пошли отсюда, — сказал Вова, но теперь уперся я.

Жека долго смотрел на меня, похихикивая, наконец снизошел:

— Она в командировке. А у тебя хороший вкус. Только теперь она не Кира. А Линда. Артистический псевдоним, понял? А откуда у тебя лишние деньги? Ты же ничего не умеешь делать такого, за что в этой стране лишние деньги дают. Старух трахаешь, что ли?

И тут за меня неожиданно оскорбился Вувос:

— Как разговариваешь с израильским полицейским, скотина?!

«Сам ты скотина, — грустно подумал я. — Испортил мне всю игру. Фиг он теперь расколется.»

Жека присвистнул и даже приподнялся, но потом отмахнулся:

— Не мети пургу. Нехорошо, парень, ватика[37] обманывать. Наших ментов в их ментуру не берут. Вернее, теперь уже их ментов — в нашу.

— Ладно, — оборвал я, — куда вы Линду командировали?

Жека пожал плечами:

— Да далеко.

— Это что ж такое! — сокрушался Вова, тяжело глядя на Жеку. — Везде собачье дерьмо.

— В Эйлат или на север? — настаивал я. — Куда далеко?

Мимо нас прошли веселые, беззаботные, англоязычные. Мы втроем проводили их завистливыми взглядами.

— Отвали! — ответил Жека. — Если ты мент, то предъяви ксиву, и поговорим официально, на государственном языке — хоть на иврите, хоть на арабском. И это было бы даже неплохо — нам свои люди в миштаре во как нужны! Местные слишком дорого обходятся. А тебя по дешевке купить можно…

Я вытащил удостоверение и ткнул ему в вытянувшуюся морду.

— Бога нет! — сказал Жека. — Какая у вас, ментов, транснациональная мафия!.. Что ты хочешь?

— Киру Бойко.

Жека облизнул тонкие капризные губы:

— Нет ее в Израиле сейчас, товарищ.

— Где она?

— Далеко она.

— Точнее?

— Очень далеко.

Вувос затейливо выматерился. Я подошел к Жеке, присел рядом и внятно сказал:

— Страна, город, адрес.

— Ты просишь невозможное! — взвыл Жека. — И все равно зря! Никакой тебе адрес не поможет, потому что там и с адресом не достать! Ты пойми, она так далеко, что дальше не бывает.

Вовина матерная конструкция материализовалась и обрушилась через мое плечо на Жекину челюсть.

— Прекрати! — заорал я.

— Козел! — проорал мне в ответ Вова.

Жека покорно сполз на асфальт и, кажется, собирался отключиться. Я поднял его «за грудки» и встряхнул:

— Где?! Где далеко? В Америке?

— Дальше! — ненавидяще прохрипел он.

— В Австралии?

— Еще дальше! — Жека отвечал, как посылал туда меня.

— Оба козлы! — сумрачно сообщил Вувос и ушел.

— Сейчас тебе будет еще хуже, чем у тебя с географией, — честно сказал я Жеке. — Дальше Австралии уже не бывает. Там уже вечные льды и пингвины.

Жека неожиданно хихикнул:

— Дурак ты! Оле! Разве на Ближнем Востоке расстояние в километрах меряют? Если в километрах, то Америка дальше, чем Совок. А достанешь ты ее в Совке?

— Она не в Совке, — сказал я.

— Не в Совке, — согласился Жека. — Еще дальше.

Мое лицо стало достаточно красноречивым.

— Ну ты меня запарил! В Саудовской Аравии она! — вздохнул Жека. — Но я тебе этого не говорил, учти! Мы ее в аренду сдали. Принцу одному в гарем… Не смотри на меня так! — заорал он. — Я не вру! Ты же ни хрена тут не знаешь, это обычные дела! У них нефтедоллары, у нас — белые женщины… Не смотри так, говорю! Она сама захотела, никто ее не заставлял!

Я молчал.

— Отпусти!!! Она скоро вернется!.. Она не могла тебе ничего сказать! Дала подписку о неразглашении!

«Спокойно, — сказал я себе, — это слишком безумно, чтобы быть полной ложью… Я же ничего тут не знаю…»

Я отпустил Жеку и, улыбаясь, спросил:

— Как она туда попала, сынок?

— Как все, — улыбнулся он мне в ответ. — Через Иорданию. Знаток географии, а спрашиваешь.

Я попытался представить красивую женщину, походкой манекенщицы топающую по барханам. Нет, моего алкогольного опьянения для такого миража не хватало. Требовалось наркотическое.