Антон Леонтьев - Сердце Тьмы

Ознакомительный фрагмент

— Ира, ты все еще где-то мотаешься? Сколько раз я говорила, чтобы ты брала мобильник с собой. Зачем ты его вообще покупала! Тебя невозможно застать вне дома. Прошу, возьми трубку, это очень важно!

Ирина понимала, у матери было важным все, в особенности то, что касалось ее самой. Но делать нечего, она рано или поздно достанет любого хоть из-под земли, поэтому лучше сразу сдаться ей на милость.

— Мама, в чем дело? — произнесла Ирина.

— Слава богу, — затараторила Лидия Петровна. — Ты что, еще ни о чем не знаешь? Ну конечно, ты в полном неведении, наверняка даже в газеты не заглядывала и телевизор не включала, а еще писательница!

— Если ты имеешь в виду очередной виток скандала с Олегом, мама, то меня это не интересует.

— Да при чем здесь Олег! О нем уже давно все забыли! Володя умер!

Пытаясь осмыслить информацию, Ирина уселась прямо на пол. О чем именно ведет речь Лидия Петровна?

— Ты что, Ира, отключилась? — неистовствовала Лидия Петровна. — Ты меня слышишь? Я повторяю — Володя, муж Лаймочки, умер.

— Что произошло, мама? — спросила Ирина, чувствуя, как в душе нарастает страх. — Автокатастрофа? Или…

Она подумала — Владимир Миронов был все-таки вице-президентом крупного нефтехимического концерна, неужели он стал жертвой заказного убийства? Но всего несколько дней назад на открытии галереи она виделась с Лаймой и Володей, все было в полном порядке.

— Вот именно, или, — сказала Лидия Петровна. — Он ездил во главе какой-то комиссии на один из заводов под Ростовом, там что-то бабахнуло, в числе жертв и Володя. Вот ужас-то, Ирочка!

Распрощавшись с матерью, Ирина бросилась к телевизору. До новостной программы на одном из каналов оставалось чуть больше десяти минут. Она еле дождалась появления в студии миловидной дикторши.

— Сегодня в одиннадцать часов по московскому времени на территории завода «Нефтехимпром», расположенного под Ростовом, произошла крупная авария. В результате несоблюдения правил безопасности при проведении сварочных работ воспламенилась емкость с бензином, что привело к взрыву еще пяти емкостей со сжиженным газом и серной кислотой. В эпицентре взрыва оказалось по крайней мере десять рабочих, а также делегация, возглавляемая вице-президентом концерна «Роснефтехимпром» Владимиром Мироновым. По предварительным данным, в погибших числятся около двадцати человек, на территории завода ведутся работы по тушению пожара…

Появились кадры с изображением пламени и столбов черно-сизого густого дыма, который поднимался над корпусами завода. Ирина с замиранием сердца следила за происходящим. И почему Володя оказался именно в ту секунду на территории завода? Если бы поездка произошла вчера, его бы не было в числе жертв. Но судьба — жестокая и властная старуха, у нее свои капризы.

Володе было всего сорок пять. Как же чувствует себя Лайма? Ирина попробовала дозвониться до двоюродной сестры, но в трубке раздавались короткие гудки. Постоянно занято.

Может, это ошибка или неточные сведения, бывает же такое. И Володя на самом деле жив. Но чудес не бывает… Ирина слушала новости по всем каналам, передавали примерно одно и то же, имя Владимира упоминалось всюду. Показали даже головной офис концерна, где уже успели вывесить портрет Володи, украшенный траурной черной лентой и двумя кроваво-красными гвоздиками.

Надо же, как бывает, думала Ирина. Всего несколько дней назад Володя праздновал триумф, открывал выставочную галерею, и вот — он мертв. Она вдруг вспомнила про историю, которую рассказывал ей сначала профессор Иваницкий и продолжила Лайма.

Проклятие дольмеков. Каждый, кто обладает статуэткой божества, будет покаран демонами подземного мира. Но чушь все это, хотя бы потому, что статуэтки в галерее не было, имелась всего лишь голограмма. Однако Ирина никак не могла избавиться от назойливых мыслей.

Сначала гибель профессора Венденяпина где-то во время экспедиции в Южной Америке. Гибель таинственная, Лайма хотела сказать ей что-то, но не успела. Затем смерть охранника в галерее. Вроде бы от сердечного приступа. И вот — роковой взрыв на заводе под Ростовом. И Володя умирает в огненном аду.

Каждая по себе, взятая в отдельности, смерть имела вполне логическое объяснение. Но соединенные вместе… Словно коса судьбы срезала одного за другим — всех тех, кто имел отношение к кровожадной и однорукой богине Луны Мелькоатлан.

Наконец-то, после трех часов бесплодных попыток, Ирина услышала в телефонной трубке долгие гудки. Затем раздался безжизненный голос Лаймы:

— Алло!

— Лайма, это Ирина. Неужели все, о чем говорят, правда? Прими наши с мамой самые искренние соболезнования. У меня в голове не укладывается — Володи нет.

— У меня тоже, Ириша, — ответила Лайма. — Я никак не могу поверить в это. Я прошу тебя об одолжении. Приезжай, мне так одиноко и страшно без Володи в этом мавзолее…

— Ну конечно, Лайма, — спохватилась Ирина. — Вне всяких сомнений, я приеду к тебе…

Она помнила — чета Мироновых обитает в огромном особняке под Москвой, похожем размерами и убранством на дворец царского вельможи. Владимир затратил столько сил и денег, чтобы создать, как он обычно говорил, семейное гнездо. И вот Владимира нет в живых…

— Если можешь, приезжай прямо сейчас, — сказала Лайма.

Несмотря на то, что была глубокая ночь, Ирина, собрав небольшую сумку, отправилась в путь. Возможно, ей придется задержаться у Лаймы на несколько дней, сестре требуются дружеское участие и поддержка.

Она добралась до особняка Мироновых около двух ночи. Четырехэтажный дом светился во тьме — казалось, он пылал. На самом деле все окна были освещены. Дверь открыла пожилая дама, экономка и кухарка Мироновых, Варвара Кузьминична.

— Ирина Вениаминовна, — запричитала она, всплескивая руками, — как хорошо, что вы приехали, а то Лайма Кирилловна заперлась у себя в кабинете, меня до себя не допускает…

Варвара Кузьминична принимала все беды и несчастья, равно как удачи и победы, снисходящие на Мироновых, будто свои личные. Она была дальней родственницей Владимира, то ли двоюродной теткой, то ли троюродной бабкой. Последние десять лет она держала в руках бразды правления хозяйством Мироновых — во всяком случае, все, что касалось кухни, уборки и сада, было полностью в ее компетенции. Лайма много раз повторяла, что Варвара Кузьминична — просто золото и без нее она бы ни за что не смогла совмещать напряженную преподавательскую и научную деятельность и многочисленные экспедиции с бытовыми заботами.

Ирина прошла в огромный, просто гигантский холл: высокие стрельчатые окна с цветными витражами, по стенам рыцарские доспехи и дорогие картины. Чувствовалось, что хозяева явно не нуждаются в деньгах. Насколько знала Ирина, Лайме до этого шика не было почти никакого дела. Все это — идея Владимира.

— Проходите, проходите, — причитала экономка. — Может, хоть вы сможете вывести ее из ступора. Она была дома, когда передали весть о том, что… О том, что произошла трагедия. Я услышала ее крик, такой нечеловеческий и полный боли.

Ирина могла только представить, что переживает Лайма. Она и Владимир были идеальной парой. Единственное, что огорчало их, так это отсутствие детей. Сначала не хватило денег, потом они появились, но необходимо было делать карьеру, и вот в последнее время Лайма мечтательно роняла фразы о том, что через год-два она, может быть, уйдет в декретный отпуск. Но судьба распорядилась иначе.

Ирина поднялась на второй этаж, где располагался кабинет Лаймы. Варвара Кузьминична постучала в дверь и произнесла ласковым голосом:

— Лайма Кирилловна, приехала Ирина Вениаминовна, откройте, пожалуйста!

Раздался скрежет поворачиваемого ключа, на пороге появилась Лайма. Ирина изумилась — та выглядела совершенно обычно, как будто ничего не произошло, только темные глаза, полные горя и скорби, выдавали ее чувства. Ирина никогда не видела свою двоюродную сестру в истерике, Лайма вообще была очень сдержанной.

— Спасибо, Варвара Кузьминична, — произнесла она ровным, лишенным эмоций голосом. — Приготовьте нам, пожалуйста, кофе. Мне, во всяком случае, я не знаю, Ира, будешь ли ты пить кофе посреди ночи?

Экономка исчезла, Лайма прошла в глубь кабинета, Ирина последовала за ней. Огромные, до потолка, полки, сплошь заставленные книгами, за старинным столом — современный компьютер.

— Я работала над статьей, — сказала Лайма. — Тебя это удивляет? Но только так я могу хоть как-то держать себя в руках и не сойти с ума.

Если бы Лайма плакала, жаловалась на судьбу, каталась бы по полу в пароксизмах горя, то Ирине, честное слово, было бы легче. А сейчас она даже не знала, что сказать.

— Ира, я понимаю, что поступаю жутко эгоистично, но не могла бы ты вместе с Варварой заняться организацией… похорон? Я никак не могу поднять трубку и позвонить в похоронное агентство, у меня не поворачивается язык произнести фразу: «Мой муж умер».