Зигзаг у дачи - Татьяна Витальевна Устинова

Татьяна Устинова, Павел Астахов

Зигзаг у дачи

© Астахов П., Устинова Т., 2026

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2026

⁂

1930-е годы

Село Рождествено

Агафон Матвеевич Дорофеев стоял перед развалинами храма Рождества Пресвятой Богородицы и глотал слезы. Здоровенный, косая сажень в плечах, крепкий еще пятидесятилетний мужик, здоровье которого не подкосили даже три года в ссылке на Урале, не стесняясь, плакал, глядя на руины взорванного большевиками храма. Нехристи, как есть нехристи.

С именами представителей дорофеевской семьи были связаны и расширение храма, и роспись его стен, и строительство новой колокольни. Из поколения в поколение Дорофеевы были главными пожертвователями, благодетелями, а также ктиторами храма.

Рождествено в начале двадцатого века являлось довольно крупным селом, в котором проживало больше тысячи человек. Были тут и купцы, и представители духовного звания, и, разумеется, крестьяне, имевшие с купцами самые крепкие связи как с основными приобретателями своей продукции.

Вся жизнь села была связана с храмом Рождества Пресвятой Богородицы, который, без сомнения, являлся не только центром Рождествено, но и его сердцем. Купцов Дорофеевых чтили здесь как главных храмостроителей и благотворителей. До революции они занимались заготовкой яиц для отправки за границу, собирая в сезон до пятидесяти вагонов, а также торговали рыбой, говядиной, раками и икрой. Дорофеевым не только принадлежали пятьдесят десятин земли в округе, у них даже свои магазины в Москве и Твери имелись.

Отец Агафона – Матвей Сергеевич – сам был образованным человеком и об обучении сына позаботился. Мальчик окончил городское училище, а затем сельскохозяйственные курсы, но, женившись, жить вернулся в Рождествено. Здесь ему легче дышалось. После случившейся революции, даже двух, большевиков Агафон Матвеевич всерьез не принял. Не мог поверить, что эта шайка, состоявшая из местных пьяниц, бездельников, воров, попрошаек и бродяг, захватила власть надолго. Был уверен, что обычным людям, в том числе и крестьянам, никакая революция ни к чему.

За себя он не беспокоился, ведь жил, как и все его предки, истинным тружеником и патриотом, искренне любил святую Русь, соблюдал церковные каноны. И оказался не готов к полной конфискации имущества семьи, которая случилась в 1920 году. Всю семью Матвея Сергеевича, живущего с сыном после смерти жены, самого Агафона Матвеевича, а также троих его дочерей и жену Настасью, тогда на сносях, выгнали из дома на мороз, не дав даже одеться.

Матвей Сергеевич, разменявший восьмой десяток, кротким нравом не отличался. Выхватил ружье, что висело в сенях, да начал палить по обидчикам. Те ударили старика дубиной по голове. Добивали уже ножами. Прямо на глазах у сына, беременной снохи и внучек. В ту же ночь Настасья умерла в родах. Похоронив жену, а вместе с ней так и не родившегося малыша, Агафон отправил дочек, которым к тому моменту было от восьми до четырнадцати лет, в Москву, к дальним родственникам, а сам поселился в бедняцком домике на окраине села, покосившемся, со щелями, в которые заметало снег.

Собственный дорофеевский дом тогда разобрали, раскатали по бревнышку. Говорили, что эти крепкие, вековые бревна нужны на строительство новой школы и клуба. Да эти подробности враз постаревшему Агафону были без надобности.

Пережить ту первую зиму помогло то, что многие односельчане оказались людьми, помнящими добро. И сам Агафон, и отец его, Матвей Сергеевич, жили зажиточно, но и в долг давали легко, часто без отдачи. Многим своим односельчанам Дорофеевы помогли встать на ноги, и когда случилась беда, те в ответ приютили и помогали, кто чем может. Отдавали давно забытые долги продуктами, а кто и деньгами.

Больше всех помогал Платон Тихонов, вдовец, живущий вдвоем с дочерью Татьяной. На ней спустя год Агафон Матвеевич и женился. Татьяна оказалась женщиной тихой, богобоязненной и беззаветно любила мужа, хоть и был он старше ее на пятнадцать лет. Во втором браке родились еще трое детей, в том числе долгожданный сын, наследник, названный Ванечкой.

Кипучая деятельная дорофеевская натура проявила себя и в годы НЭПа, когда вместе с новой своей женой Дорофеев открыл небольшой магазинчик, торгующий полотном. Впрочем, вскоре поиски классовых врагов начались с новой силой, и в 1930 году Агафона Матвеевича арестовали и отправили на три года в ссылку на Урал.

И вот теперь он возвратился из ссылки в родное Рождествено, чтобы воссоединиться с семьей, и стоял перед взорванным недавно храмом, не стесняясь собственных слез. Уцелела лишь находящаяся рядом высокая полуразрушенная колокольня, та самая, что возвели на пожертвования его семьи.

Впрочем, и самого Рождествено больше не существовало. Родное его село стерли если не с лица земли, то уж совершенно точно с географических карт. В рамках борьбы с церковью и всем, что с ней связано, название посчитали неподходящим, и теперь носило село совсем другое, «революционное» имя.

Тяжесть, сковавшая грудь перед руинами храма и не дававшая вздохнуть, оказалась пророческой. В небольшой часовенке, чудом уцелевшей при сельском кладбище, Агафон Матвеевич пять лет прослужил церковным старостой. Собирал деньги в церковную кружку, а также приношения от прихожан, продавал восковые свечи и огарки, покупал все необходимое для церкви, вел приходно-расходные книги, поддерживал в чистоте и исправности ризницу и церковную утварь, топил печь.

Стал он совсем «божьим человеком», не думая о деньгах и не заботясь о пропитании семьи. Дом держался на Татьяне, а точнее, на принадлежащей ей швейной машинке, с помощью которой она обшивала всю округу, зарабатывая хотя бы на хлеб. Ну и односельчане по-прежнему не давали пропасть, поддерживая Дорофеевых по доброй памяти.

Люди, приходившие в кладбищенскую церковь, плакались старосте Агафону, жалуясь на тяжелую жизнь, на нищету, вызванную продналогами и продразверсткой, на голод. Спрашивали, как он думает, когда же закончатся их мучения. Агафон Дорофеев отвечал всем словами из Библии: «Все пройдет, пройдет и это». Кто-то донес, и старосту арестовали. Через три недели он был приговорен тройкой НКВД к расстрелу, приговор привели в исполнение в марте 1938 года, после чего Агафона Матвеевича похоронили в безвестной братской могиле.

Дочери от первой жены Анастасии, живущие в Москве, вышли замуж и в положенный срок сами стали матерями. Ваня, старший наследник от жены Татьяны, чтобы избавиться от клейма «сына врага народа» и поступить в институт, сразу после ареста отца тоже уехал в Москву, где сменил фамилию. Две младшие дочери остались в бывшем Рождествено, с матерью.

С отрекшимся от отца сыном Татьяна до самой смерти не разговаривала, хотя тот не раз приезжал в надежде на примирение. Даже дочку один раз привозил к бабушке, но и милая девчушка не растопила лед в сердце Татьяны. Не смогла она простить сына.

В январе 1957 года Татьяна Платоновна обратилась к прокурору района с просьбой о пересмотре дела ее расстрелянного мужа. Первоначально ей отказали, но в апреле 1989 года Агафон Матвеевич Дорофеев был реабилитирован, а в августе 2000 года причислен к лику новомучеников и исповедников Российских на Архиерейском соборе Русской православной церкви в Москве для общецерковного почитания. Татьяна Платоновна этого уже не узнала, она умерла десятью годами ранее в возрасте девяноста семи лет, практически сразу после того, как добилась посмертной реабилитации мужа.

2020-е годы

Село Красные Холмы

Предложение продать дачный домик в деревне стало для Натки полной неожиданностью. С одной стороны, о продаже небольшого деревянного строения, доставшегося ей в подарок от одного из былых ухажеров, она никогда не думала. Приятно иметь дачу, куда можно вырваться летом, чтобы подышать свежим воздухом. Да и с соседями – бывшими школьными учителями, стариками Сизовыми – за много лет у Натки сложились очень добрые отношения.

Сизовы немало помогли ей с Сенькой, когда он был маленький, заменив мальчику бабушку с дедушкой, а сейчас охотно возились с Настюшкой. С другой стороны, Натка могла вырваться на дачу, чтобы пожить там, не больше двух недель за все