Сальто назад (СИ) - Рогов Борис Григорьевич

Генсек с трудом оторвался от кресла и грузно переместился к окну. Он задумчиво уставился на заснеженное здание Арсенала, перевёл взгляд куда-то вверх в затянутое серыми облаками московское небо. Всем присутствующим показалось, что Брежнев забыл о них, но никто не осмеливался привлечь внимание. Оказалось, нет. Генсек вернулся к действительности, хриплый причмокивающий голос снова зазвучал невнятно, но достаточно громко.

Последнее время Генсек частенько застывал в неподвижности, словно засыпая на ходу с открытыми глазами.

— Жалко… жалко Михал Андреича, — Брежнев пожевал губами, словно приноравливаясь к мешавшему протезу. — Сильный был человек… Мне вот тоже скоро… на кого страну оставить?

Никто не ожидал от генсека такого оборота. Все старики, собравшиеся на сегодняшнюю встречу недружным хором стали уверять своего бессменного босса, что он ещё выглядит о-го-го, что время терпит, что всё прекрасно и не стоит переживать по пустякам.

— Андрей, ты не мог бы рассказать, что там, в мире на сегодня твориться. — Брежнев по-свойски обратился к министру иностранных дел. — Как-то уже прореагировали наши друзья и партнёры? Нам же надо внеочередной пленум ЦК готовить…

— Пока ничего определённого никто не пишет. Все ждут нашего решения. Не раньше, чем завтра в утренних газетах. — Громыко докладывал напряжённым голосом. Он пока и сам не понимал, как относиться к новому назначению. Суслов был человеком чудовищной работоспособности. Он умудрялся курировать почти десяток институтов историко-философского направления. Кто будет теперь вести это дело, он не представлял.

«Леонида Ильича надо менять» — в который уже раз, пронеслась в голове Громыко мысль. — «Только на кого? Жаль, что Юрку Андропова взорвали, умнейший был человек».

Внезапно с места что-то совершенно непонятное забухтел Кириленко. Никто не мог понять ни слова из его бурного потока звуков.

«Да что ж такое! Зачем пригласили даже в узкий круг этого конченого маразматика?» — подумал Андрей Андреевич, но вслух ничего не сказал. — «Он же ничего путного не только сказать, он и думать-то уже не может. Не его ли Леонид задумал на идеолога?».

Словно в подтверждение его мыслей, Кириленко перестал издавать звуки, но начал что-то быстро писать. Однако каракуль, что выводили его исковерканные артритом пальцы, тоже прочитать никто не мог.

— Положение вокруг нас в мире не очень хорошее, — Громыко заметил, что Брежнев не отрывает от него взгляд, словно чего-то ждёт. — Рейган ведёт себя как какой-то маньяк! Грозится Ирак стереть в порошок. Вот послушайте, что он сказал в октябре прошлого года. Я не мог не выписать — «…стратегия Холодной Войны: мы выигрываем, они проигрывают…». Ярый антикоммунист и даже не скрывает этого. Мракобес и фанатик. Че Гевара империализма. Пробил через конгресс программу увеличения военных расходов такое, что только Рузвельт в войну сумел пробить.

После авантюры Саддама Хусейна и исчезновения с карты мира сразу двух американских союзников еврейского и саудовского, весь запад считает, что это наша идея, только воплотил её «Багдадский вор». Так сказать, «рука Москвы» в действии.

— А это не так?

— Даже близко ничего подобного мы не планировали. Наоборот, мы советовали Саддаму атаковать Иран. Хотя и то, что он сделал, играет нам на руку. А что империалисты злятся, так и хорошо, значит правильно действуем…

— Хорошо, кх-м, садись Андрюша, не надо так тянуться, — Брежнев перебил главу МИДа. — Чем нас порадует наша армия?

— Армия, как обычно, на боевом посту! — Устинов по-военному бодр, не смотря на 73 года. — У нас всё в полном порядке, и я рад доложить…

— Митя, ну что ты, в самом деле… — Брежнев обрывает словоблудие маршала. — Нахватался у своих генералов показухи. Мы же тут собрались узким кругом, почти по-семейному. Давай, вот, без… — Он вяло помахал рукой перед носом.

— Леонид Ильич, если у нас и в самом деле всё нормально, то почему я должен что-то выдумывать?

В результате довольно долгих славословий первое заседание сокращённого состава Политбюро ни к чему не пришло. Больше всех был доволен Константин Черненко, не рвавшийся к вершинам власти. Должность личного помощника Генерального его вполне устраивала. Брать на себя дополнительную нагрузку ему совсем не хотелось.

— Я что тебя сегодня позвал-то, Иван Василич… — Брежнев прихлёбывает чай из фарфоровой чашки, — ты чай-то пей, не стесняйся… Надо мне с тобой посоветоваться, ты же у нас в Центральном Комитете кадрами заведуешь.

— Так сложилось, Леонид Ильич, даже я не знаю как, но… — Капитонов пытается уловить малейшие оттенки настроении Генерального. — Готов хоть сейчас, но лучше я бы письменно подготовил денька через два.

— Вот, что ты за человек-то такой! — Даже терпеливый Брежнев раздражается от блеянья амёбоподобного существа. — Соберись, Василич, не мальчик уже… Надо сейчас!

Место Суслова освободилось, кого на идеологию можно было бы поставить? Что-то я сам сходу определиться не могу. Все либо заняты под завязку, как Устинов или Громыко, либо в маразме, как тот же Кириленко. Я бы Романова поставил, но про него такие слухи ходят в народе… Хоть и говорили мне, что всё кэгэбэшники сочинили. Но слух такой в народе есть. Андропов умер, но слухи им распущенные живут и побеждают.

— Да! Леонид Ильич, я полностью с вами согласен! — тупо ест глазами начальство Капитонов. Вы всё правильно говорите. Так оно всё и есть.

— Что ты заладил… Прав… Согласен… Ну, молодец, что согласен, дальше-то что? Кого конкретно можешь на место Суслова предложить? Зама его, Зимянина не хочу, скользкий он какой-то. Слова в простоте не скажет… Новая кровь требуется.

— Ну, это… кх-м, может быть… — Капитонов продолжает мямлить, не соображая, что же начальник от него хочет услышать. Наконец, мысль в его мозгу каким-то чудом находит путь к языку. — А может быть Пономарёва? Он как раз занимается международным коммунистическим движением. Это же сплошная идеология.

— Так ему же 79 лет! — шамкает Брежнев. — Он старше меня. Не сегодня, так завтра дуба даст. Нет, я думаю, что надо кого-то помоложе. Может Щербицкого? Хотя нет, пока рано его в Москву. Он в Киеве должен быть. Украина место не простое. Всех бандеровцев в кулаке держать может только он, да ещё вот Федорчук… Но у него тоже работы по горло. С этими муслимами… Вот что людям не жилось?

Брежнев внезапно замолчал, прикрыл глаза и судорожно вздохнул. Капитонову показалось, что сейчас случится страшное, он даже привстал в готовности бежать за врачами, но Брежнев резко всхрапнул и поднял набрякшие веки.

— Ты, Василич, мне хорошую мысль подал, — Ильич попытался раздвинуть губы в улыбке, но получилось плохо. — Пономарёв… Пономарёв… У Пономарёва работает такой ушлый мужик. На меня в молодости похож. Как же его фамилия? Вспомни-ка, а то что-то память уже ни к чёрту…

— Пономарёв… Это Международный отдел ЦК… что-то я никого там не помню, кроме… нет и его не помню.

— Ну… Такой видный… на казака похож, как у Шолохова в «Тихом Доне»… этого… Григория, не помню фамилию артиста. А! Вот, вспомнил — на Глебова! — Брежнев обрадовался, что смог вспомнить, последнее время у него с памятью были проблемы. — Старая школа! Талантище! Поэтому в память и врезался… М-мда… — Брежнев опять ушёл в себя.

— Вы, наверное, про Анатолия Черняева? — сообразил Капитонов и очень обрадовался, что ему удалось сделать что-то полезное.

— О! Точно! Черняев. Кажется Анатолием зовут… Я с этим Толиком в прошлом году работал. Умён, умён подлец! Работал он здесь у меня. Вроде и не лезет с предложениями, но если говорит, то всё в точку попадал. Такого и надо на идеологию ставить. Хотя и себе на уме. Сколько ему годков?

— Шестьдесят в том году исполнилось, — немного подумав, выдал Капитонов. — По всем показателям очень компетентный товарищ.