Честер Хаймз - Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв

— Тогда тебе нравилось это, любимая?

— О, да-да! Это было удивительно!

Травля со стороны критики совпала с приездом Элен в Нью-Йорк. Дюбуа расправился с Вивьен с продуманной предусмотрительностью, не синяками пониже бедер или повыше грудей — ударами в живот, вызывающими рвоту. Так что Элен даже не заметила на подруге следов плохого обращения.

Это наказание достигло сразу двух целей, и обе были выгодны для него. Андре дал выход своим накопившимся эмоциям и одновременно доказал Вивьен, что она не сможет обойтись без него ни при каких условиях. Даже после такого надругательства она приползла обратно.

— Ты мазохистка, — презрительно бросил он.

И она не отрицала этого.

Такой самодопускающий психоз, вероятно, стал причиной ее дальнейших искушений. Это было возбуждение на грани опасности: так близко подходить к его безграничной жестокости и в то же время убегать от нее.

Вивьен сама была озадачена своей слабостью. Ее обескураживало то обстоятельство, что ее привлекали мучения, когда они исходили именно от этого мужчины. Истинная мазохистка должна бы с радостью принимать боль от любого источника, однако только кулаки Дюбуа очаровывали ее. Для себя она характеризовала происходящее как мазохизм в очень специфической форме, говоря себе, за неимением других слов, в утешение: «Я полностью нормальна в других отношениях».

— Ты намеренно прикидываешься глупой, — сейчас Андре говорил обвиняющим тоном. — Ты знаешь, что такие вещи должны делаться в определенных условиях. А нас окружают одни робкие жадные ничтожества. Они хотят денег, но при этом не желают ни капельки рисковать. Вот почему мне пришлось изобрести этот план.

— Элен Джустус одна из тех, кто наверняка потерпит поражение! Элен моя подруга! Я предала ее!

Его пальцы снова сжались, на этот раз еще глубже вонзившись в ее плоть. Вивьен задрожала мелкой дрожью, боясь оказать сопротивление или не желая этого делать.

— Она ничего не теряет! Она даже не узнает, для чего ее использовали.

— Тогда зачем Барнхоллу необходимо гипнотизировать ее?

— Ты что, специально притворяешься идиоткой?! Тебе же известно, что она должна находиться под гипнотическим контролем, в противном случае она не подчинится приказу.

— Но допустим, она не последует моему совету и для начала не пойдет к Барнхоллу?

Он зашипел от злости, но сохранял хладнокровие.

— Но она же это сделала. Если бы она не пошла к нему, я бы нашел какую-нибудь альтернативу.

— Да, я уверена, ты нашел бы… Но можем ли мы быть уверены в Барнхолле? Твое мнение о его талантах, возможно, несколько преувеличено.

— Мы удостоверились в обратном, не так ли?

— Но доказательство этого не удовлетворяет меня.

— Ты закодировала ее по телефону, верно? Она повязала на волосы желтую ленту и отозвалась на пароль. Барнхолл сказал, что она явилась к нему в офис с лентой в волосах и с пакетиком конфетти.

— У нас есть только его слова.

— Конечно, однако я не рассказывал ему, когда мы будем проводить испытание. Кроме того, когда она приходила сюда, она же не спрашивала тебя ни о чем, связанном с твоими фиктивными брачными планами?

— Нет, но… о, мне кажется, все необходимо как следует продумать. Сколько времени это должно продолжаться?

— Маркус обещал управиться в течение десяти дней.

— И мы должны согласиться?

— Он заставил нас мобилизоваться. Кроме того, он не менее страстно, чем мы, желает получить эти деньги.

— Интересно, какое его настоящее имя.

— Это не имеет значения.

Вивьен нахмурилась, а тем временем рассеянно гладила руку, которую он поднял, чтобы ее ударить.

— Меня смущает другое…

— Тебя слишком многое смущает, — угрожающе шептал он.

— Но я все-таки сбита с толку. На операцию такого рода, подразумевающую баснословное вознаграждение, должны привлекать профессионалов. А мы не профессионалы. Мы сущие дилетанты по сравнению с опытными агентами, которые за такие деньги пошли бы на любой риск.

Подобные слова должны были вызвать страшное нажатие пальцев. Но вместо этого он рассмеялся:

— Наверное, какие-нибудь, как ты их называешь, профессионалы пытаются в этот момент заключить контракт. Ведь у нас нет исключительной привилегии на этот проект. Это — конкуренция. Если бы это происходило в Стамбуле, Париже или даже в Вашингтоне, то нам не пришлось бы отправляться так далеко. Но здесь — мой город. Я знаю Чикаго. И это имеет огромное значение.

— Но и Чикаго знает тебя тоже. И это чрезвычайно опасно.

Он заинтересовался ее великолепной левой грудью. Коснулся соска так, словно это была кнопка выключателя. Но так же быстро потерял к ней интерес и соскочил с кровати.

— Мне кое-что надо сделать.

Одевшись, он вышел из номера и тщательно проверил коридор снаружи, прежде чем быстрыми шагами направился к пожарному выходу, над которым висела красная лампочка. Там он остановился, чтобы спрятаться, так как по дороге к служебному выходу он встретил нескольких служащих «Грэймора».

Спустившись по лестнице, снаружи он обнаружил телефонную кабину и набрал номер. Голос, который ему ответил, был слегка приглушен.

— Да?

— Мы намечаем пикник. Мне бы хотелось заблаговременно узнать прогноз погоды.

— На какой день?

— Мы хотим собраться что-нибудь в пределах ближайших десяти дней.

— Вы бы сказали поточнее.

— Не могу. Но определенно в этот период.

Наступила пауза, как будто синоптик сверялся со своей схемой. Затем он вернулся к телефону.

— Не могу пообещать вам хорошую погоду.

Они вели иносказательный разговор, но все-таки договорились.

— Наверное, вам лучше перенести пикник. А сейчас я не могу пообещать вам хорошую погоду.

Это должно бесить их — сидеть в своем укрытии, ожидая награды, которая упадет им в руки. Если имелись другие группы, пытающиеся получить деньги, навредив «Уолдену», то, значит, могли быть и другие руки, ожидающие снаружи, чтобы перехватить добычу.

— Вам надо быть более точным в отношении этого дня.

— Пока не могу. — Он почувствовал, как на другом конце провода возрастает раздражение.

— Ладно. Вероятность плохой погоды незначительна. Сверьтесь с нами еще раз, когда ваши планы станут более точными.

Он усмехнулся, вышел из телефонной кабинки и вернулся в «Грэймор». Через десять минут он уже был в униформе коридорного и сидел в вестибюле, ожидая своей очереди, когда его позовут к конторке администратора, и думая, какое идеальное прикрытие давала ему эта работа.

Это было временное затишье в деятельности, которое всегда приветствовал Дюбуа. Оно давало ему время на раздумья для совершенствования его плана. Вероятно, он бы легко согласился с прямым обвинением, что он — эгоманьяк. А что в этом плохого? Любой, кто вступил в этот мир, должен быть таким. Иначе каким же образом вы справитесь с конкуренцией? Дюбуа гордился тем обстоятельством, что всю эту блестящую операцию полностью разработал один.

Однажды ему почти удалось подобное — и он был близок к шумному успеху. Это произошло тогда, когда он имел в Вашингтоне ценную связь и вышел на влиятельных личностей со своим предложением, благодаря которому он мог извлечь огромную выгоду. Но сделка провалилась с самого начала, ибо он лишился своего контракта. Явное невезение. Но он настолько близко подошел к большим деньгам, что почуял их, и если когда-нибудь представится шанс, то…

И шанс представился — этот ослепительный второй шанс. На сей раз Дюбуа действовал так умно и предусмотрительно, что одно везение перестало быть движущей силой; он действовал настолько искусно, что мог с чувством удовлетворения смотреть на свой план. Хотя препятствия на его пути казались непреодолимыми, это не смущало Дюбуа. С одного края стоял Терминал коло иен: название людей с деньгами, которые управляли всеми вопросами, связанными с операцией. Терминал — по крайней мере, так они назывались для Дюбуа. А с другого края, внутри «Уолдена», находился некто ничтожный, скрывающийся под именем Маркуса. Голос по телефону. Маркус готов действовать, но без малейшего риска для себя. Поэтому план Дюбуа должен быть простым и верным. И он таков. Элен Джустус будет курьером. Она переправит этот материал от Маркуса к Дюбуа, не имея ни малейшего представления, чем она занималась.

Дюбуа сработал с непревзойденным мастерством. Никто из пешек в его игре не знал больше того, что необходимо было им знать. У Барнхолла, этого опытного Свенгали[25], не возникло и мысли, зачем Дюбуа понадобилось, чтобы Элен Джустус «улучшала свое состояние». Он взял деньги и делал свою работу. К тому же Дюбуа не рассказал Вивьен Коновер о Джоне Дж. Мэлони.

Убрать Мэлони было очень крутым решением. Но это стало необходимым. Мэлони слишком близок к Элен Джустус. Стоит ему всего разок увидеть Андре — и все рухнет. Однако устранить парня в Чикаго, где у Дюбуа было много знакомых определенного сорта, — нетрудно и даже не очень опасно. Дюбуа позвонил по телефону, а затем прошел квартал, чтобы понаблюдать за мужчиной в шляпе, который наклонился, чтобы поднять деньги с пола телефонной кабинки. Теперь Мэлони уберут ко всем чертям и в любое время.