Время одуванчиков - Александр Афанасьев

бывшему сослуживцу, проверил пульс. Потом – схватил за ноги и потащил в сторону гаража…

Далекое прошлое. 1999 год. Белогорск, Россия

Девяносто девятый год – это год после дефолта, год когда мы впервые начали зарабатывать от бизнеса больше, чем от движения, и это был год, когда мне удалось придумать такое, что позволило нам выйти на другую дорогу, больше не жить как раньше получаловом. Но всё – по порядку.

В тот год – пришлось разгребать последствия девяносто восьмого. Едва только начавшая подавать признаки жизни экономика – рухнула опять и снова. Опять неплатежи, опять безработица и невыплата зарплат, опять очереди у обменников.

Вы наверное скажете, а что это он ноет, как потерпевший, он-то к этому каким боком? Поверьте – обоими, а так же и верхом и низом и всеми другими частями тела. Если в экономике все хреново – это бьет и по нам тоже. Чтобы получать – надо с чего-то получать.

Бизнес начал вставать. Кто имел товары – придерживал. Кто мог кинуть – кидал. Некоторые придурки купили доллары на самом верху в расчете на быстрый рост и теперь сидели на них. Бизнеры затаились. Тогда было нормой – хозяин вынул из дела всю оборотку, сбегал в обменник, купил доллары и сидит на них. Остальное пофиг.

Понятно, что у нас сильно прибавилось работы – вышибания долгов. Но я тогда, единственный из всех, кто этим занимался, быстро понял, что выбивание долгов – все это от лукавого.

Выбивать долг, когда он уже дошел до такого состояния, что его надо именно выбивать – это все уже не норм, по определению. Работа с низким КПД – занимаясь ею, ты на себя тяжких статей навешаешь как блох на барбоску, а результата может вообще не быть. Если человек деньги проел, то ты хоть утюг используй, хоть паяльник – деньги не появятся.

Гораздо выгоднее и безопаснее не выбивать долги – а делать так чтобы долги не появлялись.

Что такое кризис? Это время, когда все боятся и кидают. Я сильно удивился, когда понял, насколько состояние дел зависит от настроения людей – но это факт, а против факта не попрешь. Торгаши – они как лемминги, только слушок какой прошел – и понеслась. Одного киданули, а десяток, сотня испугались. Ну и инстинктивное наше действие – как только что, так люди останавливают платежи. Каждый хватается за тот ресурс, что есть у него здесь и сейчас.

Если один действительно банкрот, а девять просто испугались – то не работают-то все десять. Если заставишь заработать тех девятерых – у тебя будет решено девять десятых проблемы. Как заставить их заработать? Избавить от страха. Заставить их поверить, что деньги придут или товар – приедет. Если они будут работать, а не кидать друг друга – то и твоя доля будет. А кто лучше знает о состоянии дел в той или иной фирме? Понятное дело – крыша. Не налоговая, не менты – а крыша.

Допустим, я захожу в какую то фирму, которой нужно что-то получать из других мест. Но они боятся платить, так как деньги могут пропасть. А те боятся отправлять без денег. Замкнутый круг? Но если сделку будут гарантировать две крыши – то вероятность того, что не кинут, резко повышается. Потому что бизнеры перестают бояться и начинают работать. А это то, что надо.

Одну сделку прогарантировали. Две. Три. Потом, прослышав, бизнеры сами стали приходить, и это было даже смешно – бизнеры сами приходят к крыше. Не мы к ним. А они к нам.

Потом я понял еще одну вещь. Каждый бизнер закладывает в себестоимость определенный процент на потери – прежде всего потери от нечестности всех видов. Так вот, если я гарантирую за определенный процент, меньше чем тот, что заложен на потери, что потерь не будет, что все будет честно – то бизнер, платя этот процент, не будет считать, что он в убытке. Наоборот, он будет считать, что он в прибыли, и это он будет заинтересован отстегивать мне – а не я взять у него! И к ментам он не побежит, и к другому коллективу под крышу…

Остальные коллективы сразу и не чухнули – они-то как раз решаловом занимались, долги вышибали. А я к концу года подбил дебет с кредитом и сильно удивился. Пару лет назад мы за год получали меньше, чем сейчас за месяц. И цифра в конце столбика с каждым месяцем росла и росла…

***

Однако, тот год запомнился мне одним делом, которым я горжусь и до сих пор. Это было одно из немногих дел, когда я убивал своей рукой – и мне и сейчас не стыдно за то, что мы тогда сделали. Если мне и придется отвечать – то не за это…

Короче, началось все совсем обычно. В тот год мы переехали на новую квартиру в нашем, только что построенном доме – из этой квартиры я потом уйду из семьи. В тот же год я купил новый Гранд Чероки – тогда появилась новая модель, шесть литров мотор – и в нашем городе я был первым, кто его купил. В тот день я подъехал к дому – и увидел Мерседес. Недоумевая, кто бы это мог быть, я на всякий случай снял с предохранителя пистолет. Но из машины – вышел дядя Еся Гликман, бывший директор торга, который приватизировал свои магазины и создал первую в городе торговую сеть…

– Саша – он меня всегда так называл – беда у меня…

…

– Рита пропала.

Я насторожился.

Вообще, крыши вели себя по-разному. Мы всегда считали, что просто так получать не годится, и если у наших торгашей возникали проблемы – мы их решали. А если у одного из наших главных подкрышных торгашей пропадает дочь – это может быть началом наезда.

– Когда?

– Сегодня… Миша, водитель мой, приехал ее забирать и узнал…

– Когда это было, конкретно?

– Два часа назад, я сразу к вам…

Я посмотрел на часы.

– Давай в машину… – и водителю – на базу…

***

Рванули обратно. Тогда по вечерам город еще не стоял в пробках, потому ездили свободно. По пути я начал расспрашивать Гликмана о неприятностях…

– Как это произошло? Где?

– У музыкальной… набросились… в машину затащили.

– Кто? Какая машина, видел?

– Жигули, кажется. Ах, Саша, до чего…

– Кто был? Увидел?

– Говорят, черные какие-то…

С..и.

***

Черные, пиковые – это могли быть