Письмо из прошлого - Алексей Викторович Селютин

— Пеленгуйте, раз так, — произнесла она в телефон. — Раз маячок сломан, пеленгуйте телефон. И, пожалуйста, поспешите… А-а, взрыв!? Видели столб дыма?.. Да-да! Мы там! Это мы, да! Поторопитесь, я вас прошу! Марат…

Ксения вновь повернулась. Посмотрела на лежащего на моих руках Марата и выронила телефон. Присела и сжала ладошками щёки.

Абсолютно охреневший, я проследил за её взглядом. И увидел окровавленное лицо парня. Только в этот раз грудь уже не вздымалась. Рот не ловил воздух. Глаза стеклянно смотрели в небо.

Эмоций… Слов… Ничего этого у меня не осталось. Я потерял нечто большее, чем случайного знакомца. Не клиента. С полной уверенностью я мог сказать, что потерял друга.

— Блин, Марат, — я лбом прислонился ко лбу погибшего. Стальными тисками меня сжала скорбь. Я опять недосмотрел. Опять упустил. И теперь единственное, что мог сделать — отдать последние почести смелому парню. — Спи спокойно, брат. Ты — мужик! Ты мужик…

Эпилог

Я сидел в собственной квартире, держал практически опустошённый бокал и летал в облаках. Вернее, смотрел на вмонтированный в стену телевизор, ожидая скорую гостью, но думал совершенно о другом…

После подвига Марата прошло семь дней. И за эти дни я хлебнул немало всякого. Хлебнул проблем, хлебнул похвалы, хлебнул несколько невежливых уведомлений о расторжении контракта, а значит, о возврате оплаченных средств.

Я вспоминал, как к нам мчались неизвестные автомобили, как оттуда выскакивали одетые во всё черное люди, как незнакомый седовласый дядька обнимал Ксению и одновременно ругался с ней. Я помню, как мне оказывали помощь, как собирали тела. Как московские следователи в цивильных одеждах тыкали в мой разбитый нос удостоверениями и настойчиво интересовались тем, куда я дел золото.

Но, несмотря на их настойчивость, я не утратил ясности ума и ничего не сказал. За что был упрятан в полицейский «бобик» и, раздельно от рвущейся ко мне Ксении, вывезен в Брянск. И только там, когда в гости пожаловал сам мэр, я всё рассказал. Всем поделился и всё показал.

Но протекция мэра помогла лишь частично; золото конфисковали до дальнейших разбирательств, а мне запретили покидать город.

Дальше в игру вступила городская администрация. Я поделился всей информацией и предоставил им возможность самим разбираться. Ну и мэр, соответственно, навёл шуму. Пригласил журналистов, устроил пресс-конференцию и, в своём стиле, мёл языком, как помелом. И ему, вроде бы, удалось перехватить инициативу у москвичей; по последним новостям, долетевшим до меня, золото возвращали в Брянск и готовились устроить такую шумиху, которая поможет уже не покойному Швецу, а самому мэру заработать несколько политических очков.

Так что оставалось только ждать. Мне пообещали достойную награду, ведь в задуманном шоу я должен был участвовать не как рядовой гид, оказавшийся не в то время не в том месте, а как добросовестный гражданин страны, пожертвовавший обнаруженный клад государству. Как тот, кто восстановил историческую справедливость по доброте душевной, а не по необходимости.

Я вздрогнул; в дверь раздался звонок. Я знал, кто звонит. Поставил бокал на стол и пошёл открывать.

С Ксенией за предыдущую неделю я виделся лишь один раз. Она яростно уговаривала седовласого мужика не держать меня за решёткой, а выпустить. Даже рассказала ему, какой я герой.

Но того совершенно не проняло, и сидеть мне пришлось до момента, когда пожаловал сам мэр.

Я открыл дверь. Ксения выглядела эффектно, несмотря на царапины на лице и забинтованные пальцы. Платье, видимо, для официальных мероприятий. Каблучки, минимум, десять сантиметров. Макияж и профессионально уложенные волосы.

Вот только взгляд всё тот же. Всё тот же робкий взгляд снизу вверх.

— Проходи, — холодно пригласил я. Дёрнул рукой, заметив, что девушка совершила порывистое движение, будто собиралась меня обнять, вернулся в зал и опустил задницу на диван.

— Ты всё ещё злишься? — Ксения прикусила губу. Было очевидно, что ей не по себе.

— Тебе не предлагаю, — я поднёс бокал ко рту и допил виски до дна. — Итак: я слушаю. Я уже понял, что я — кретин. Что меня обвели вокруг пальца. Что пользовались знаниями и добротой. И теперь я хочу услышать всё.

Ксюша села на диван рядом со мной. Но я отодвинулся.

— Рассказывай.

— Хорошо, — Ксюша вздохнула. — Только не сердись, пожалуйста… Когда мы вернулись в Москву, я просила тётю Машу быть осторожной. Не брать на себя слишком много. Ведь, хочешь верь, хочешь не верь, я всегда была ей благодарна. Она многое для меня сделала, хоть была не самым хорошим человеком… Но она, как я поняла, захотела большего. И с ней очень быстро разобрались… А потом, спустя день после похорон, меня нашёл Олег Петрович. Он представился как полковник ФСБ. Предложил поговорить, рассказал, что именно произошло с машиной тёти Маши, и попросил помочь… м-м-м… расследованию. Ну и я рассказала ему всё… Именно он предложил вновь связаться с тобой.

— Понятно, — хмуро пробурчал я. Всё-таки это была чужая идея. Хотя я считал, что это у Ксении светлая голова. А оказалось, что у других. — Дальше.

— …Мне поставили маячок в походную обувь. Обещали, что будут следить. Присылали смс-ки и просили не отклоняться от плана, когда я сообщила, что Николай Валерьевич, которого они подозревали в причастности к гибели тёти Маши, прибыл в Брянск. Никто не предполагал, что всё так повернётся. Они просто за нами… присматривали. А затем, видимо, маячок повредился во время ходьбы. Мы столько километров в лесу намотали. И дозвониться никак, ведь там нет сотовой связи. Ну а потом всё завертелось слишком быстро… Поверь, я согласилась потому, что хотела помочь отыскать убийц тёти Маши, а не потому, что надеялась что-то найти.

— А за что ты подставила Марата и Женю? Они-то ведь ни о каких ФСБшых полковниках не знали.

Ксения судорожно сглотнула. И этот удар, конечно же, оказался ниже пояса. Но в этот момент я совершенно девушку не жалел.

— Я не хотела, чтобы всё так случилось.

— И в итоге погибли люди… Да и золото у нас отобрали.

— Они обещали вернуть! — Ксюша чуть ли не подпрыгнула на диване. — Репортёры ждут на вечернем приёме. И тебя ждут, Лёш. Всё пройдёт официально. На высочайшем уровне.

Она опять попыталась схватить меня за руку. Но я опять вырвался.

— Ты меня разочаровала, конечно, — тяжко вздохнул я. — Рассказала бы сразу… Ну, не знаю, чтобы я сделал. Может быть, выгнал бы тебя взашей. Может быть, продолжил. Но вот так нагло водить за нос… Да, наверное, правы те, кто говорит: не ожидай от людей поступков,