Боевой сплав - Сергей Иванович Зверев

зарплату по грантам, и деньги до утра сложили в сейф. Ну, и кто-то решил ими завладеть. Это моя фантазия, понимаю, что у вас это все делается совсем иначе, поэтому вы сами постарайтесь подумать, кому и что могло быть интересно в лаборатории № 27. Может, не государственные секреты, а просто бытовая причина. Скопировать с компьютера сотрудницы факты измены с ней мужа другой сотрудницы.

– Да-да, я вас понял, – кивнул Агафонов. – Мы с Буруном займемся этим вопросом.

– Вячеслав Дмитриевич. – Подошедший эксперт не спеша стягивал с руки эластичные перчатки. – Точнее я смогу сказать после исследования замка двери в общий коридор и замка в помещение лаборатории. Но предварительный осмотр подсказывает, что замки не взломаны и отмычками не вскрывались. Скорее всего, открыты родным ключом или хорошо изготовленной копией.

Времени позавтракать все же хватило. Но в половине десятого утра Щербакова вызвал к себе заместитель начальника управления по оперативной работе подполковник Шацкий. Вячеслав вошел в кабинет, когда подполковник разговаривал с кем-то по телефону. Он сделал знак оперативнику, чтобы тот вошел и сел, продолжая давать кому-то односложные ответы.

– Вот что, Слава. – Положив телефон, Щацкий достал платок и вытер высокий лоб с залысинами, которые скоро обещали превратиться в обширную лысину. – Продолжай работу по институту.

– Да? – удивился Щербаков. – Я думал, что уже понаехали товарищи из органов, курирующие такие заведения, забрали дело и велели держать язык за зубами.

– Язык за зубами держать необходимо и без приказа извне, – нахмурился подполковник. – Без напоминаний. Кто понаехал, а кто нет, для тебя это неважно. Материалы я отписал тебе, будешь ежедневно вечером мне отчитываться. Рапорт подшивать о проделанной работе ежедневно помимо других материалов. С органами буду общаться, скорее всего, я, и делиться информацией, которую они запросят, буду тоже я. Ты в это дело не вникай, а разбирайся как обычно. Для тебя неважно, в институт проникли или в столовую. Кстати, звонили из 2-й городской больницы. Охранник пришел в себя, оснований беспокоиться за его жизнь нет. С ним можно поговорить. Так что отправляйся туда прямо сейчас. Зовут охранника Роман Горячев.

– Я в курсе, – кивнул Щербаков.

Это сообщение начальника очень удивило Щербакова. Странное проникновение, которое пытался предотвратить охранник, а значит, свидетель преступления. И такого свидетеля оставили в живых? Почему, что за случайность или неумелые действия преступника? Хотя Вячеслав сталкивался с такими фактами и раньше. Нечасто, но сталкивался. Не всякий «крадун» может убить человека, не каждый преступник способен пойти на «мокруху», как на воровском жаргоне называют убийство. Вор мог и оплошать и ударить не так сильно, как следовало бы. Бурун сказал, что у охранника травма головы, а не ножевое или огнестрельное оружие. Лишний повод для размышлений. Преступник не намеревался убивать или защищаться. Значит, был уверен, что сможет проникнуть в лабораторию безнаказанно? Ясно уже, что это не какой-то матерый вор. Скорее всего, новичок.

– Что сказало начальство, товарищ капитан? – раздался рядом голос Вероники.

– Он отписал дело по институту мне.

– Значит, работаем? – деловито спросила стажер.

– Хорошо, я возьму тебя с собой, – покачал головой Щербаков, все еще чувствуя себя виноватым. – Только смотри, Ника, ни лишнего слова, ни лишнего вопроса. Допрашиваю я, ты только слушаешь ответы и составляешь свое мнение. При свидетеле никаких обсуждений нашего дела и никаких замечаний. Поняла?

– Есть, – скривила губы Вероника. – И куда мы едем?

– Во 2-ю клиническую больницу. Там пришел в себя раненый охранник.

– Ух ты! – У девушки загорелись глаза. – Ну спасибо, что берешь с собой стажера. Я думала, после вчерашнего фиаско…

– Блин, Ника! – Щербаков схватился за голову. – Умоляю, ну хоть не на работе!

– Мне кажется, что если мужчина любит женщину, то он любит ее и на работе, и после работы, – с вызовом заявила девушка. – Жду тебя возле машины.

К счастью, в машине разговор на прежнюю тему не возобновлялся. Может быть, по причине того, что по дороге у Щербакова было три служебных разговора по телефону и мстительная Вероника не мешала ему. Дежурный администратор мельком глянула в удостоверение Щербакова и сразу повела их с Вероникой на третий этаж к палатам. Попросив подождать на стульях в коридоре, она сбегала за лечащим врачом. Такая расторопность женщины вызвала у Щербакова желание искренне ее поблагодарить.

Молодой врач, видимо, араб по национальности, что подтверждал и бейджик, на котором было написано «доктор Аббас», по-русски говорил очень даже хорошо. О состоянии пациента он рассказал быстро в самых простых выражениях. Средней тяжести сотрясение мозга. Если не будет осложнений, то все ограничится головной болью, тошнотой и рвотой. Но это пройдет. А если травмированы какие-то мозговые центры, то могут быть и осложнения. Причем не сразу. Сейчас все это определить еще нельзя. Время покажет. И, несмотря на все опасения и возможный исход лечения, доктор заявил, что через неделю он сможет выписать Горячева домой для продолжения лечения амбулаторно.

– И все-таки, – решил уточнить Щербаков, – каков характер нанесенных Горячеву повреждений?

– Ушиб мягких тканей с их небольшим повреждением в виде ссадин.

– Чем его ударили? – уточнил оперативник, помня о том, что на месте, где охранника оглушили ударом по голове, ничего похожего на орудие преступления найдено не было.

– Ну, не знаю, может, и кирпичом, если его завернули в мягкое полотенце.

– Ломиком, гвоздодером, бейсбольной битой? – начал перечислять Щербаков, довольный тем, что Вероника послушно молчала и не задавала лишних вопросов.

– Нет, от таких узких в профиле предметов были бы другие повреждения, вплоть до перелома костей черепа. Скорее, кирпичом или чем-то плоским, но тяжелым.

…Горячев лежал на боку, потому что на спине ему лежать, видимо, было очень больно. Взгляд у довольно крепкого мужчины лет пятидесяти был скорбный, страдальческий. Щербаков представился, подвинул к кровати белый больничный стул и уселся, доставая из кармана блокнот и ручку.

– Ну а теперь расскажите, Роман Михайлович, что произошло сегодня под утро возле лаборатории № 27, где вас ударили по голове?

– Да что произошло, движение я заметил на камере в коридоре, – не очень громко ответил охранник. – А входная дверь закрыта. Я пошел наверх, смотрю, лифт включен, на четвертый этаж поднялся, судя по табло. Я бегом по лестнице туда, а сам вызываю Буруна. А на этаже я как увидел, что дверь открыта в лабораторный отсек, снова за рацию схватился, и тут меня по башке и огрели.

– И вы не увидели, кто вас ударил? – понимающе кивнул Щербаков.

– Почему не видел, видел, – со злостью пробормотал охранник и положил руку на темя. – Я растянулся на полу, но сознание не сразу потерял или не совсем потерял. Видел,