Эстафета любви - Иван Кузнецов

То, что Лена писала и звонила все реже и реже, ссылаясь на занятость, и плохие новости о здоровье Ниночки. У нее оказались больные почки, но назначенное лечение лишь снимало симптомы, ненадолго облегчая болезненное состояние. И в один далеко не прекрасный день он получил два письма. Первое было совсем коротким, от Лены:

«Прости, я не дождалась. Не ищи меня.»

Во втором письме из его бывшего детдома писали, что у Ниночки диагностировали рак почки. Ввиду невозможности лечения в России, девочку поместили в детский хоспис.

Сначала он сидел, уставившись в стену, и просто не мог поверить в реальность происходящего. Казалось, он видит какой-то дурной сон и скоро проснется. Потом нашел контакт хосписа, дозвонился и узнал, что Нина безнадежна. Подобные операции делали в Израиле и стоили они не менее 50.000 долларов. Нетрудно было догадаться что никто не соберет таких денег для неизвестного ребенка. Он искал выход из положения и не мог найти.

— Ладно Ленка, она свой выбор сделала сама, никто не заставлял, как говорится. Больно конечно, обидно, но она хотя бы будет жить. А Ниночка? … За что ей такое? Как мне жить дальше? Если бы я мог хоть чем-то помочь… Когда еще квартиру дадут? Неизвестно, можно ли будет сразу ее продать? А самому потом куда? Да и без жилья мне девочку никто не отдаст. Замкнутый круг какой-то… Нет, надо все равно пытаться продавать квартиру. Вдруг успею? А там будь что будет.

Один из сослуживцев, узнав про его беду, предложил вариант:

— Слухай, Колян, ты же махаешься классно. Я с родителями раньше в Ялте жил, там, пацаны говорили, подпольные бои без правил есть с тотализатором. Можно неплохие бабки поднять. Кстати, ротный говорил, на следующей неделе соревнования по рукопашному бою. Кто победит, раньше уйдет на дембель. Думай, Колян, самый реальный вариант. У меня дядька там остался жить, он поп, настоятель прихода. Один живет. Жена умерла, а детей не нажили. Можешь у него остановиться, адрес чиркну, и ему сообщу. Он мужик суровый, но справедливый и гостеприимный.

— Давай, Серый, спасибо тебе.

Соревнование он выиграл, отметив про себя как прав был отец, когда говорил: «Если знаешь, что сражаешься за добро, если идешь вперед и ничего не боишься, если готов умереть за правду — никогда не проиграешь.» И он сражался за свою правду, он не имел права проиграть, дорог был каждый день.

Ребята, кто сколько мог, скинулись ему на билет, и через несколько дней он прибыл в Ялту.

***

Отец Михаил, как и говорил Серый, радушно принял Николая. Он оказался высоким, под метр девяносто, широкоплечим, бородатым мужиком, напоминающим былинного богатыря. В первый вечер Николай рассказал ему про себя и про цель своего визита.

— И думать забудь, — сказал отец Михаил.

— Почему?

— Это бандитский притон. Причем не просто бандитский, бандеровский, фашистский по-простому. Эти сволочи сейчас вовсю рвутся к власти, а власть с ними заигрывает. Во-первых, дерутся они без правил. Подлянок сколько угодно. А во-вторых, даже если ты победишь, думаешь, так они тебя и отпустят с деньгами? Слухи ходили, там люди навсегда пропадали. Был человек, и не стало. И концы в воду, никто толком и не ищет. В лучшем случае инвалидами выходили. Это друг с другом они правила соблюдают, а чужака, тем более москаля, прости за выражение, просто задавят.

— А что делать?

— Надо пробовать в благотворительные фонды обращаться, к людям, надо молиться в конце концов. Ты крещеный?

— Не знаю. Детдомовский я.

— Понятно. Смотри, если желаешь, могу окрестить тебя. Первые дни после крещения особо благодатные, проси Бога помочь Ниночке, и Он услышит твою молитву.

— Хорошо, я согласен.

На том и порешили. Отец Михаил посоветовал Николаю после крещения хоть денек-другой побыть еще в Ялте, раз уж судьба занесла сюда, помолиться в храме, посмотреть город, а потом обещал дать денег на обратный билет и снабдить контактами благотворительных фондов. Но у Николая были другие мысли:

— Ну обращусь я в эти фонды. Кто я для них такой? Там поди и своих детей навалом и суммы у всех нешуточные. Пока до Ниночки очередь дойдет, можно уже и закрывать сбор за ненадобностью. Нет, раз уж приехал, надо действовать. Отец Михаил окрестит меня, может, с Божьей помощью и получится.

На следующий день, после крещения, он нашел фотоателье и нотариуса. В ателье распечатал фотографию Ниночки, а у нотариуса оформил завещание на отца Михаила, который показался ему исключительно порядочным человеком. Вернувшись домой, он оставил письмо, что все-таки попробует заработать денег на боях и просил в случае своей смерти попытаться с помощью завещания забрать деньги и позаботиться о Ниночке. Написал адрес и телефон хосписа, приложил фото и вышел на улицу.

Поспрашивав местную шпану и узнав адрес, он постучал в ворота частного дома.

— Тебе чего, хлопчик?

— Я насчет боев. Хочу участвовать. С кем можно поговорить?

— Заходи, сейчас старшего кликну.

Ему объяснили, что деньги начисляются в случае победы в каждом раунде. Максимальный выигрыш 50 штук баксов. Для этого нужно выйти против всех и драться со всеми бойцами по очереди.

— Я согласен, — ответил Николай. Когда начало?

— А завтра с утра и начнем. Оставайся тут, вон твоя койка. На улицу только по надобности до нужника. Завтра с утра отвезем тебя на место.

***

Прочитав письмо с завещанием, отец Михаил ужаснулся. Ему было очень жаль этого симпатичного, доброго парня. Но что делать? Как помочь пацану? Надо подумать… Только вспомнит ли он меня? Немного поколебавшись, он набрал телефонный номер.

— День добрый. Позовите пожалуйста Миколу.

— А кто его спрашивает?

— Скажите, сослуживец.

— Нету его.

— А когда будет? Дело очень срочное.

— Ну оставь телефон, сослуживец. Освободится, перезвонит.

Ночью зазвенел звонок и в трубке раздался хриплый голос:

— Алё

— Здрав буди, Микола. Узнал меня?

— И тебе не хворать, отец Михаил. Слушаю тебя.

— Надо бы встретиться, разговор есть не телефонный. Ты как, располагаешь временем?

— Ну в принципе мне по делам в твои края надо заехать, могу на полчасика и к тебе зарулить.

— Добро, жду.

Микола подъехал ближе к утру. Выслушав сбивчивый рассказ отца Михаила и посмотрев письмо, завещание и фотографию, он недовольно поморщился:

— Нахрена ему это надо? Шо, нет других детей, нормальных?

— А нахрена мне надо было тебя, друг ситный, из душманского плена на закорках три дня переть? Что у меня, других друзей не было? Я, бывший атеист, тогда впервые Богу молился. Нереально было уйти, а все-таки ушли. Помнишь наш давнишний спор о